— Могу ли уже звонить Уиллоку? — спросил Либерман.
Горин кивнул.
— Я бы хотел тут же направить к нему в дом какого-нибудь толкового парня, — бросил Гринспан. Молодой человек с усиками пододвинул телефон поближе к Либерману.
Тот надел очки и вынул из кармана конверт с записанными данными.
— Привет, мистер Уиллок, — хмыкнул стоящий у окна Бахрах, — ваш сын — Гитлер.
— Я не собираюсь вообще упоминать о мальчике, — сказал Либерман. — Он может сразу же насторожиться, учитывая способ его усыновления. Итак, я звоню?
— Если у вас есть код района.
Либерман, считывая цифры с конверта, набрал номер.
— Скорее всего, он уже вернулся из школы, — сказал Горин. — Мальчик может сам снять трубку.
— Мы друзья, — сухо ответил Либерман. — Мы уже дважды встречались с ним.
Телефон на другом конце провода подал голос. Еще раз. Либерман смотрел на Горина, а тот на него.
— Ал-ло, — низким горловым голосом ответил мужчина на том конце.
— Мистер Генри Уиллок?
— Говорите.
— Мистер Уиллок, меня зовут Яков Либерман. Я звоню вам из Нью-Йорка. Я руковожу Информационным Центром по розыску военных преступников в Вене. Может, вы слышали о нас? Мы собираем информацию о нацистских военных преступниках, разыскиваем их и стараемся передать в руки правосудия.
— Слышал, ©б Эйхмане.
— Это верно, были и другие. Мистер Уиллок, сейчас я иду по следам другого из них, который оказался в вашей стране. Я направляюсь в Вашингтон, чтобы проинформировать ФБР. Не так давно от руки этого человека погибли двое или трое людей, и он готовит очередное убийство.
— И вы хотите приобрести сторожевого поа?
— Нет, — сказал Либерман. — Тот, кто должен по-вибнуть следующим, мистер Уиллок, — он посмотрел на Герина, — это вы.
— Ясно. Это кто? Тед? От акцента тебе не отделаться, дубовая голова.
— Я вас не разыгрываю, — сказал Либерман. — Я понимаю, вы считаете, что у нацистов нет никаких причин убивать вас…
— Чего? Да их-то я уложил целую кучу; держу пари, что они были бы чертовски рады добраться до меня. Если кто-то из них болтается вокруг.
— Один в самом деле…
— Да ладно, кончай! Кто это говорит?
— Яков Либерман, мистер Уиллок.
Горин едва не застонал:
— О, Господи!
Либерман заткнул пальцем ухо.
— Заверяю вас, — сказал он, — этот человек явился в Нью-Провиденс, чтобы убить вас, он бывший член СС, может, он уже несколько дней обитает на месте. Я пытаюсь спасти вашу жизнь.
Молчание..
— Я нахожусь в офисе рабби Моше Горина и лиги Молодых Еврейских Защитников. Пока я буду договариваться с ФБР, чтоб приставить к вам охрану, что может занять целую неделю или около того, рабби хотел бы послать к вам своих людей. Они могут быть у вас… — он вопросительно посмотрел на Горина, который тут же подсказал: — Завтра утром.
— Завтра утром, — повторил Либерман. — Согласны ли вы принять их помощь, пока не появятся люди из ФБР?
Молчание.
— Мистер Уиллок?
— Послушайте, мистер Либерман, если это в самом деле мистер Либерман. Ладно, может, так оно все и есть. Но я хочу вам кое-что объяснить. Вы говорите с человеком, у которого едва ли не самая надежная охрана в США. Во-первых, я бывший офицер исправительных учреждений штата, так что я кое-что понимаю в вопросах собственной безопасности. И, во-вторых, у меня полный дом дрессированных доберман-пинчеров; стоит мне сказать хоть слово и они разорвут горло любому, кто осмелится хоть косо взглянуть на меня.
— Рад это слышать, — сказал Либерман, — но смогут они предотвратить падение на вас стенки? Или остановить пулю, которая прилетит откуда-то издалека? Такая судьба постигла двух человек.
— О чем вообще, черт побери, идет речь? Никакие нацисты за мной не охотятся. Вам нужен какой-то другой Генри Уиллок.
— Есть кто-то другой в Нью-Провиденсе, который выращивает доберманов? Шестидесяти лет отроду, с женой, значительно моложе его, с сыном примерно четырнадцати лет?
Молчание.
— Вы нуждаетесь в защите, — еще раз сказал Либерман. — И нацист должен быть схвачен, а не разорван доберманами.
— Я поверю только когда меня убедит ФБР. И мне не хочется; чтобы тут вокруг слонялись еврейские мальчиками с бейсбольными битами.
Несколько секунд Либерман не знал, что сказать.
— Мистер Уиллок, — наконец сказал он, — могу ли я повидаться с вами по пути в Вашингтон? Я вам постараюсь объяснить кое-что еще.
Поймав вопросительный взгляд Горина, он отвел глаза.
— Валяйте, если вам так хочется; я всегда на месте.
— Когда вашей жены не бывает дома?
— Большую часть дня. Она преподает.
— А мальчик ходит в школу?
— Когда-не удирает оттуда, чтобы сбегать в кино. Он вбил себе в голову, что будет вторым Альфредом Хичкоком.
— Я буду у вас примерно завтра днем.
— Как вам угодно. Но только вы. Если я увижу кого-нибудь из ваших «Молодых Еврейских Защитников», то спущу собак. У вас есть карандаш? Запишите, как до меня добраться.
— Я знаю, — сказал Либерман. — До встречи завтра. Я надеюсь, что вечером вы останетесь дома.
— Что я и собрался сделать,
Либерман повесил трубку..
— Наверно, имело смысл сказать ему, что к ситуации имеет отношение усыновление его ребенка, — повернулся он к Горину, — тогда бы он явно в меня вцепился. — Либерман улыбнулся. — И, скорее всего, я должен был бы убедить его, что «Молодые Еврейские Защитники» — это не «еврейские мальчики с бейсбольными битами».
Он повернулся к Гринспану.
— Вам придется ждать где-то поблизости от него, куда я вам и позвоню.
— Первым делом я должен добраться до Филадельфии, — сказал Гринспан. — Собрать своих людей и подготовить вооружение. Я хотел бы взять с собой Пола, — обратился он к Горину.
Они стали обсуждать порядок действий. Гринспан и Пол Штерн отправятся в Филадельфию в машине Штерна, как только соберутся, а Либермана в машине Гринспана утром двинется в Нью-Провиденс. Как только он убедит Уиллока принять помощь «Защитников», то звонит в Филадельфию, откуда выезжает команда, встречающаяся с ним в доме Уиллока. Как только там все наладится, он отправится в Вашингтон и машина Гринспана будет в его распоряжении, пока ФБР не сменит команду.
— Я должен позвонить в мой офис, — сказал он, отпивая чай. — Они думают, что я уже на месте.
Горин жестом показал на телефон: к вашим услугам.
Либерман покачал головой.
— Нет не сейчас, там уже поздняя ночь. Буду звонить с самого утра.
Он улыбнулся.
— Не хочу вводить вас в расходы.
Горин пожал плечами.
— Я и так все время звоню в Европу, — сказал он. — Там наши команды.
Либерман задумчиво кивнул.
— И кое-кто из моих помощников переходит к вам.
— Кое-кто в самом деле, — согласился Горин. — Но тот факт, что мы тут сидим бок о бок и обдумываем наши совместные действия, доказывает, что в любом случае они работают на одно и то же деле, не так ли?
— Думаю, что так, — сказал Либерман. — Да. Конечно.
И помолчав, он сказал:
— Сын Уиллока занимается не рисованием. Сейчас 75-й год, и он интересуется кино.
Он улыбнулся.
— Не инициалы подобрал себе подходящие. Он хочет быть другим Альфредом Хичкоком[5]. И отец, бывший гражданский служащий, также Считает, что это дурацкая идея. Гитлер в свое время отчаянно спорил со своим отцом по поводу своего желания стать художником.
Рано утром в среду Менгеле, перейдя улицу, снял себе комнату в другом отеле, в «Кенилуорте», записавшись как мистер Курт Кохлер из Эванстоуна в Иллинойсе, проживающий по адресу Шеридан-роуд, 18. Его достаточно вежливо попросили уплатить авансом, потому что у него с собой был только тощий кожаный портфель (бумаги, нож, обоймы для «Браунинга», алмазы) и небольшой бумажный мешочек с виноградом.
Он не мог звонить в офис Либермана из номера, снятого на имя синьора Рамона Ашхейма-и-Негрина, потому что после смерти Либермана легко будет установить, что ему звонил некий Кохлер, да и кроме того, ему не очень хотелось разменивать на четвертаки семь долларов и час сидеть в телефонной будке, скармливая автомату мелочь. В роли Курта Кохлера он может рассчитывать на оплату звонка с той стороны, если в этом возникнет необходимость.
