Петли отлетели, неровно срезанные. Дверь стояла некоторое время, а затем, после очередного мягкого удара, рухнула наружу.
В дверь начал протискиваться слизень… Зачетный экземпляр. Можно было бы сказать, трофейный, если бы кто-то охотился за такими трофеями…
Как известно, Белые мутанты бывают двух видов. Первые еще сохраняют некую антропоморфность и остатки кальциевого скелета: выглядят как пародия на человека, наполовину утонувшего в слизистом основании… Слизни второго вида уже полностью утратили человеческое начало, по крайней мере внешне. Некоторые считают, что это второе поколение мутантов, другие – что первое, просто процесс мутации зашел дальше. Наш первый гость принадлежал как раз ко второй генерации.
Слизень даже на вид был шире двери. Продвинул в нее переднюю часть своего тела и перетекал, просачивался, продавливал свои внутренности в переднюю часть туши.
Протиснулся… Пополз к нам. В дверь тут же втиснулся второй, человекообразный – из бесформенного основания торчал торс с головой и руками…
Майор ударил короткой очередью, кумулятивными мини-фугасами. Они взрывались, едва ударившись о кожу мутанта, разлетались в стороны клочками плоти и того жидкого и мерзкого, что перекатывалось внутри мутантов.
Убить белого Слизня легко. Но до чего же он не эстетично умирает…
Я выстрелил во второго, человекообразного, одиночным – и псевдолюдская голова, казавшаяся обмазанной сахарной глазурью, разлетелась на десятки кусков.
Они протискивались в дверь один за одним, и поток казался нескончаемым. Протискивались и умирали, умирали, умирали…
Мы с майором стреляли поочередно, а когда у обоих перегревались стволы, за дело бралась Ильза. С «Хеклер-Кохом» она обращалась более чем уверенно.
– Целься ниже, – только и смог посоветовать я ей. – У них оба сердца внизу, чуть ли не в самой подошве…
Крыша постепенно заполнялась трупами – сморщенными, опавшими, как проткнутые бурдюки с вытекшим вином.
Содержимое «бурдюков» расплескивалось по крыше огромной мерзкой лужей. Мерзкой и зловонной – я натянул респиратор, майор опустил щиток шлема. Как и чем дышала Ильза, уж и не знаю…
Поток тварей иссяк, когда я начал опасаться, что растущая гора агонизирующих трупов прижмет нас к краю крыши. Мы реально стояли у самого бортика, а твари переползали и переползали через баррикаду из своих павших собратьев, и гибли, и ложились новыми кирпичиками в наше укрепление, в Великую Слизневую Стену…
Лужа уже добралась до наших подошв, под ногами чавкало. Ко второй двери оставался совсем узкий проход, я уж подумывал, что пора отправить Джей-Си ее вскрывать…
Но тут поток иссяк, и мы смогли наконец перевести дух.
Я бросил взгляд через край крыши. Мама родная… У мутантов Зоны – у всех, и у Красных, и у Белых, и у Желто-синих – существует нечто вроде примитивной телепатической связи. По крайней мере они реагируют на два примитивных сигнала, передаваемых собратьями: «Еда!» и «Опасность!».
Наша троица оказалась весьма агрессивной едой. Опасной. Сигнал в результате устроенной на крыше бойни получился крайне сильным… И теперь сюда стремились Слизни со всей округи. Со всей, сколько можно было охватить взглядом…
Часть мутантов – тех, что подползали к ТЭЦ с северо-запада, – расстреливали бойцы-«каракалы» с вышки. Увы, лишь малую часть… Остальные просачивались сквозь окружавший лес и уже подбирались к проломам в ограде.
Зато на самой территории ни одного Слизня я не увидел. Может быть, все уже подтянулись сюда, в здание…
– Нам пора, – сказал майор.
– Ты не знаешь, лифт здесь, наверху? – спросил я у Ильзы.
– Откуда мне такое знать? – ответила она вопросом на вопрос.
– Ну, мало ли…
– Без разницы, – сказал майор. – Все равно полезем по тросам.
Он лепил пластит на дверь лифтовой шахты по периметру – петель, которые можно было бы срезать взрывом, она не имела.
Вновь громыхнуло, но дверь устояла. Майор затейливо выругался. И начал прилаживать новую порцию пластита. Ба-бах! – ну наконец-то путь стал свободен. Двустворчатые двери выворотило наружу, словно крышку от взрезанной банки тушенки.
Кабина была на два этажа ниже. Мы протискивались по очереди в щель, прыгали, хватались за трос. Он оказался в идеальном состоянии – новенький, не заржавевший, густо смазанный… Тактические перчатки легко скользили по солидолу или чем тут еще принято смазывать тросы.
Несколько секунд, и все трое оказались на крыше кабины. Дальше было два пути – либо дальше, вновь по тросу, добираться до бетонного противовеса, ну а там уж как получится… Или вскрывать крышу лифтовой кабины, а затем ее дверцы, а затем прокладывать дорогу по зданию.
Перекинулись несколькими словами с майором и выбрали второй вариант. Если противовес висит между этажами, можно оказаться в ловушке.
Люк в крыше кабины имелся. И даже не был заперт – имея гаечный ключ на семнадцать и запас времени, снять крышку с него можно было легко и просто.
Увы, у нас не было ни того, ни другого. А взрыв пластита смахнул бы всех троих с кабины. Майор переключил переводчик огня, приставил ствол к крышке. Очередь, вторая, третья… Ровные цепочки отверстий, словно строчки от швейной машинки. Четвертая цепочка замкнула квадрат, и тут же последовал мощный удар ногой. Люк выдержал, но майор бил, бил, бил – и железный четырехугольник постепенно продавливался внутрь.
В кабине лифта было темно и тихо. Мы спрыгнули по очереди, задумались: что дальше?
Попробовали раздвинуть дверцы, но блокирующий механизм не позволил. От взрывной волны не укрыться, так что взрывчатка отпадала по определению… Снова «прострочить» путь из УОКа?
Майор зажег фонарь, посветил вверх с целью разобраться, где тут блокировка дверей и как ее вывести из строя. Я продолжал возиться со щелью между створками, пытаясь раздвинуть их хоть чуть-чуть… И почувствовал, что снаружи, за дверями, движется нечто живое… Мутант, разумеется, кому тут еще двигаться.
Поднял руку, призывая к тишине. Мои спутники затаились, прекратили производить даже малейшие звуки.
Сквозь тонкую щелку донеслось урчание. Вообще-то Слизни никаких звуков не издают, не имеют органов, для того приспособленных. Но у них весьма громко работает пищеварительная система. Разумеется, у крохотной улитки или иного мелкого слизняка этот звук можно услышать, лишь многократно его усилив. Но если слизняк размером с лошадиную тушу, то и звук соответствующий…
За дверью находился мутант. И кого-то или что-то шумно переваривал.
– Можно открыть, – негромко сказал майор, разобравшись с устройством блокиратора. – Здесь нет электричества, чистая механика… Я сейчас ухайдакаю эти два ригеля, а ты, Лорд, открывай. Сначала нешироко, на пару ладоней…
Он выстрелил вверх. Я вцепился кончиками пальцев в края дверей, начал раздвигать. Тут же у меня под локтем загрохотал УОК майора.
Свет снаружи откуда-то сочился. И мы увидели почти вплотную к расходящимся дверям слизистый подрагивающий бок. Разрывные пули у Джей-Си закончились, он стрелял обычными, полуоболочечными. Они буравили мягкое слизистое тело, в щель между дверцами брызнули черные, мерзко пахнущие струйки.
Мутант оказался крупным и живучим – отпрянул в сторону, ушел с линии огня.
– Шире, еще шире, – приказал майор.
Дверцы разъезжались медленно, с трудом. Но все же разъехались так, что можно стало протиснуться бочком наружу.
Мутант вновь стал виден. Вытягиваясь чуть ли не вдвое, он отползал в сторону, пятная пол черной жидкостью. В одиночку мутанты совсем не так смелы, как в стае. Инстинкт самосохранения у них работает гораздо лучше, когда мутант не слышит сигналы «Еда!» и Опасность!».
Экземпляр был человекообразный. Фигурка, очень напоминающая новорожденного младенца, наполовину торчала из слизистой туши. «Младенец» повернулся к нам, широко разинул рот – и, казалось, сейчас издаст первый после рождения крик.
Так лишь казалось… Дыхательная система Слизней не сообщается с легкими поглощенных ими людей, и «младенец» остался безгласен. Пуля ударила ему в голову, и та разлетелась, разбрызгалась в стороны. Крохотные ручки совершили несколько судорожных взмахов и бессильно повисли вдоль тельца.
