Кассандра разослала письма о смерти сестры и кое-что на память о ней (среди прочих — Энн Шарп), и жизнь пошла своим чередом. Каролину отослали в пансион в Уинчестер. Эдвард повез дочерей, Фанни и Лиззи, в Париж. Генри несколько сентябрьских недель исполнял за Джеймса его обязанности по приходу в Шерборн-Сент-Джонс, как записала в своем дневнике миссис Шут. Она же описала, как в декабре в Вайне поставили «Соперников» Шеридана при участии их частого гостя Джеймса Эдварда. Тридцать четыре года миновало с тех пор, как эта пьеса была «разыграна некими молодыми Леди и Джентльменами в Стивентоне», в большом амбаре Остинов, когда Генри произносил написанный Джеймсом пролог, — и все это приводило в восторг восьмилетнюю Джейн Остин.

Горе не помешало Кассандре весьма распорядительно заняться делами сестры. Спустя пять месяцев после смерти Джейн два законченных романа, «Кэтрин» и «Эллиоты», были изданы вместе под новыми названиями — «Нортенгерское аббатство» и «Доводы рассудка»[228], на которых сошлись Кэсс и Генри. Генри вел все дела с Мюрреем и написал биографическую заметку (я довольно часто ссылаюсь на нее в этой книге). Он пометил ее «Лондон, дек. 13, 1817», а еще через неделю добавил к ней постскриптум с выдержками из писем Джейн. Генри описывает характер сестры как «безупречный» и «безмятежный», превозносит ее остроумие и скромность в том, что касалось ее писательских трудов. Как и подобает священнослужителю, он особо подчеркивает ее благочестие. Эта надгробная речь, полная любви, смущает своей приглаженностью. Утверждения Генри, что писательница не испытывала в своей жизни ничего тяжелее «маленьких огорчений», что все ее желания исполнялись и что с ее уст никогда не слетело злого слова, безусловно, не могут быть восприняты всерьез.

Эджертон выпустил третье издание «Гордости и предубеждения», популярность которого была гарантирована. В «Эдинбургском журнале» вышла хвалебная рецензия на «Нортенгерское аббатство» и «Доводы рассудка» с мудрым прогнозом, что однажды читатель устанет от романтических небылиц Скотта, Байрона и Эджуорт и тогда «восхитительный автор сочинений, представленных сейчас нашему вниманию, станет одним из самых популярных английских романистов». А вот «Британский критик» язвительно сетовал на «нехватку воображения» у Остин.

В течение года издание Мюррея покупали очень хорошо, и оно принесло Кассандре пятьсот фунтов, но затем продажи упали, и издатель был вынужден распродать оставшиеся 282 экземпляра по сниженной цене[229]. Лишь через пятнадцать лет у Остин нашелся в Англии новый издатель. Во Франции все шесть романов появились в середине 1820-х годов — это были первые иллюстрированные (причем очень удачно) издания Остин. А заголовок, данный «Эмме», «La Nouvelle Emma, ои les Caractères Anglais du Siècle»[230], свидетельствует, что французы восприняли этот роман как руководство по переменчивому нраву своих английских соседей.

Вскоре после смерти Джейн заболел Джеймс. Подобно ей, он не спешил сдаваться и был преисполнен решимости продолжать ездить верхом по дорогим его сердцу окрестностям, пока мог сам взбираться на лошадь. Затем это стало для него непосильно, но он все равно стремился проводить больше времени на свежем воздухе. В ноябре 1819 года Джеймс прекратил борьбу, перестал вставать с постели и в декабре умер. Для его вдовы Мэри и детей, Джеймса Эдварда и Каролины, это означало неизбежный отъезд из Стивентона: теперь хозяином прихода и пастората становился Генри. Он намеревался поселить здесь учеников, как когда-то их отец, и подумывал о женитьбе. По воспоминаниям Каролины, он «оказывал маме должное внимание, но не мог сдержать собственных чувств, и было не слишком приятно видеть энтузиазм того, кто приобрел все, чем прежде владел ты». Так история повторилась, и Каролина с матерью, исполненные печали, отбыли в Бат. В следующем апреле Генри женился на Элеанор Джексон. Его родные не нашлись что о ней сказать, кроме того, что она приходилась племянницей мистеру Папиллону (тому самому, насчет которого когда-то ходили шутки, что он вот-вот сделает предложение Джейн) и что Генри обрел в ней скромную и преданную жену.

Генри стал последним из Остинов, кому довелось обитать в старом стивентонском доме. Следующим настоятелем прихода сделался его племянник, сын Эдварда Уильям Найт. К тому времени Эдвард, хозяин всех этих земель, пришел к выводу, что ремонт старого дома будет неоправданно дорог. Из всех братьев он всегда был самым практичным. Пасторат мистера Остина с разбитыми перед ним грядками клубники и широкой дугой подъездной дороги он решил снести, а вместо него поблизости выстроил новехонький дом священника, простой и прочный. Уильям привел в этот дом невесту из местных, Каролину Портал, дочь давнишнего друга и соседа Остинов Джона Портала. У них за двенадцать лет родилось восемь детей, последний из которых стоил матери жизни.

Сын Джеймса Джеймс Эдвард также принял сан, через год после своего кузена Уильяма, в 1824-м. Но прихода для него не было, ему пришлось удовольствоваться местом младшего священника. Свои попытки писать романы он оставил, сделался «веселым малым, охотником, рыбаком и танцором» (согласно собственному описанию), регулярно посещавшим балы, скачки и театр. Он обладал шармом, привлекательной наружностью и легким нравом. Невесту себе, как и Уильям, он подыскал в кругу старых знакомых — ею стала племянница миссис Шут Эмма Смит, которую он впервые встретил в Вайне. В 1828 году Элиза Шут писала племяннице: «Должна признать, брак с ним — не совсем то, чего бы я тебе пожелала… Разумеется, он очень приятный кавалер, жизнерадостный, веселый, всегда готов поддержать беседу или почитать вслух, никогда не надоедает, никому не мешает и знает ровно столько стихов, чтобы мне нравиться… но это еще не повод позабыть о житейских потребностях». Впрочем, она выплачивала молодой чете ежегодное вспомоществование. Двоюродная бабушка Ли-Перро также была к молодым весьма благосклонна. Спустя восемь лет после свадьбы они унаследовали ее беркширское поместье Скарлетс, да еще и внушительную сумму денег.