- Но, может быть, это лишь очередная придурь Шакира, - заметил Хулюси-бей. - Завтра-послезавтра она пройдет. Постарайся как можно дольше протянуть с помолвкой. Давай уклончивые ответы. Может, он и отстанет. А что до трехсот лир, то они хорошо знают, что не получат их с тебя. Да и ты им когда-нибудь пригодишься. Хаджи Этхем - из одной компании с Шакиром. Деньги Хильми-бея не в чужой карман попали!
Саляхаттин решил, что разумнее всего держать пока все это в строгом секрете. Он ничего не рассказал и Юсуфу. Парень горячий, он может натворить такого, что потом не расхлебаешь. Незачем ему знать об этой истории, Саляхаттин-бей краем уха слыхал о его стычке с Шакиром во время гулянья, и это укрепило ' его решение.
Однажды ночью, недели через две, Юсуфа принесли домой раненым. Его спасителями были старый башмачник Юнус-ага, бедно одетая женщина лет тридцати пяти и болезненная девочка, которая беспрерывно плакала и не отводила глаз от бледного лица Юсуфа.
Эта девочка и ее мать ни в ту ночь, ни после ни на шаг не отходили от постели Юсуфа и так и остались в доме каймакама.
XIV
Рана Юсуфа была не опасна. Нож угодил в мякоть бедра, рядом с пахом, и ему надо было дней пятнадцать - двадцать пролежать в постели. :
Увидев раненого Юсуфа, Саляхаттин-бей и даже Шахенде были потрясены. Саляхаттин-бей только теперь понял, как дорог ему Юсуф. По нескольку раз в день он заходил домой, поднимался наверх к Юсуфу и, улыбаясь, говорил:
- Ишь, забияка! Уже в такие годы удальство свое показывает. Подумаешь, какой эфе выискался. Недаром ты из-под Айдына! А? Ну, когда же ты нам расскажешь, как все это произошло?
И незаметно от других он косил глазами на женщину и девочку, словно спрашивая, кто они такие.
Но Юсуф упорно молчал, а когда ему досаждали расспросами, с усталым видом отворачивался к стене.?
Кюбра и ее мать незаметно стали чем-то вроде› служанок в доме каймакама, все к ним так и относились. Особого любопытства они ни у кого не вызывали. Их появление в доме вызвало немало разговоров.
Говорили, что Хильми-бей и Шакир весьма обеспокоены судьбой девочки, Кюбры, и даже никогда не унывающий Хаджи Этхем ходил удрученный. Не оста* лось тайной и то, где был Юсуф ранен. Все это пересказывалось на тысячу ладов.
Саляхаттин-бей принужден был удовольствоваться доходившими до него слухами. И хотя бедняге тяжело было узнавать о том, что произошло, по уличным сплетням, от Юсуфа нельзя было добиться подробного рассказа.
Только один человек хотел было докопаться до истины. Это была Муаззез, но и она не осмеливалась расспрашивать Юсуфа, пока он хоть немного не поправится. Мать Кюбры на все расспросы отвечала:
- Дочка была больна, Юсуф-ага купил риса и масла и пошел проведать ее. Дай ему Аллах здоровья, он человек милосердный! Только он вышел на улицу, как из темноты кто-то выскочил и ударил его ножом. Не иначе, как Юсуфа-агу с кем-то перепутали.
- Ты сказала, что в ту ночь Кюбра была больна, - уточнила Муаззез.
- Как же! Лежала в постели.
- Как же она шла под дождем через весь город, больная?
- Ах, доченька моя, мы люди привычные. Мало разве горя видели? От испуга у дочери моей болезнь как рукой сняло. Она так любит Юсуфа-агу!
Но ее объяснения не успокоили Муаззез. Как-то днем она вошла в комнату Юсуфа и, присев к нему на постель, спросила:
- Братец Юсуф, скажи наконец, что все это значит? И кто эта девушка Кюбра?
Тут она покраснела и смутилась.
- Кюбра - сирота божья, Муаззез! И ей много досталось. Посмотри только на ее лицо!
- Знаю, братец, знаю, - откликнулась Муаззез с детской непосредственностью. - Но у нее такой странный вид. Хотя она моложе меня, но когда мы вместе, я ее стесняюсь. Как тебе сказать?.. Мучает меня что-то. Но посмотрел бы ты, как она меня полюбила. Иногда ни с того ни с сего бросится мне на шею и примется целовать. И тебя она, кажется, тоже очень любит… Не раз заставала я ее у твоих дверей. А как меня увидит, опустит глаза, словно сделала что-то нехорошее, и сейчас же убегает. А вот подружиться с ней я никак не могу. Хочу, но не могу.
Юсуф молчал. Он задумчиво глядел на Муаззез, которая играла его рукой, лежавшей на одеяле. Поняв, что он ей ничего не скажет, Муаззез решила перевести разговор на другую тему:
- Знаешь, Юсуф, меня сватают!
Она взглянула на Юсуфа широко раскрытыми глазами, словно сама удивлялась, как просто и откровенно удалось ей это высказать. Юсуф быстро приподнялся на постели.
- За кого?
- За сына Хильми-бея, Шакира. Мать его приходила… От меня скрывают, но весь город уже знает.
- А что отец?
- Отец не очень доволен. Кажется, только мать хочет. Каждые два дня то она у них, то они у нас! Говорят, Хильми-бей очень богат. Мать они уже сейчас задарили. И вот…
Она протянула Юсуфу правую руку. На руке было два золотых браслета тонкой работы.
- Это от матери Шакира-бея!
Юсуф побагровел. Он сильно сжал руку Муаззез, она чуть было не вскрикнула.
- Значит, уже до этого дело дошло? Они дарят тебе браслеты, будто ты уже сосватана! Что ж, дай-то Аллах! Я рад за тебя. Рад, жених - богатый!
Муаззез, вся залившись краской, вскочила, на глазах у нее показались слезы. Губы задрожали. Она растерянно повторяла:
- Юсуф, брат!
Потом сорвала браслеты и кинула их на одеяло. Юсуф схватил их, смял в кулаке и швырнул в угол. Муаззез расплакалась. Юсуф взял ее за руки, тихонько притянул к себе, коснулся губами ее волос и проговорил на ушко:
- Найдутся для тебя женихи получше! Разве время тебе сейчас думать об этом? Знала бы ты, что за грязный тип этот Шакир-бей!
Муаззез резко отстранилась. Глаза у нее сразу высохли. Ничего не говоря, она посмотрела на Юсуфа с таким выражением, словно не желала понимать его. В этом взгляде были и удивление, и упрек, и даже гнев.
- Ты еще совсем девочка, - продолжал Юсуф. - Конечно, ты немного завидуешь замужним сверстницам. К тому же такие распутники, как Шакир, почему-то нравятся девушкам. Но как бы тебе не пришлось горько раскаяться. Подумай серьезно. Конечно, будь это хорошая партия! Тебя не собираются держать дома, конечно же, выдадут замуж! И все-таки не пойму, зачем твоя мать через день таскает тебя к Хильми-бею? Дом у них, правда, очень богатый… Но ты же у нас умница. Не будь такой нетерпеливой. - Юсуф вдруг замолчал, пораженный выражением лица Муаззез. Глаза у нее горели, уголки губ дрожали. Юсуф ожидал взрыва негодования, но Муаззез тихонько поднялась с постели и, опустив голову, медленно вышла. Юсуф, ничего не понимая, смотрел ей вслед.
XV
После драки с Юсуфом на праздничном гулянье Шакир, сильно однажды выпив, поклялся:
- Будь я проклят, если эту Муаззез не возьму к себе в дом. Тогда этот безродный Юсуф поймет наконец,с кем имеет дело!
Те, кто счел слова Шакира обычной пьяной похвальбой, ошибались. Распутник, привыкший, что каждое его желание исполняется, никак не мог забыть оскорбление, которое на людях нанес ему Юсуф, и полагал, что будет полностью отомщен, лишь заполучив Муаз-зез. Тогда он сможет сказать Юсуфу:
- Ты ее от меня оберегал, а я вот беру в дом женой!
Вначале отец даже слушать ничего не хотел. Он не допускал и мысли, что его снохой будет дочь какого-то чиновника, кем бы этот чиновник ни был. Но после долгого спора, который происходил с глазу на глаз в запертой комнате, он согласился. Вообще они всегда умели уступать друг другу. Хильми-бей как будто даже побаивался сына. Не раз после долгих споров он соглашался на то, против чего вначале решительно возражал. Но в этом случае он не видел необходимости слишком уж упираться. Дочь каймакама, пожалуй, не хуже дочери какого-нибудь богача. По всей вероятности, Шакир сумел убедить отца, что этот брак одновременно будет им и выгоден. Но оба они решили, что, прежде чем сватать Муаззез, лучше заранее связать Саляхаттина-бея по рукам и ногам. Так они хотели ускорить дело, - их настойчивые попытки добиться согласия Саляхаттина-бея натыкались на уклончивые ответы, а они не хотели ждать.
