Хови вернулся на кухню. После пива его мучила изжога – не иначе, как от страха, решил он. Поморщившись, он заглянул в холодильник, надеясь отыскать что-то, чтобы избавиться от гадкого кислого привкуса во рту.

– Это же глупо, наконец! – пробормотал он, набив полный рот спагетти, простоявших тут одному богу известно сколько времени.

В конце концов, он не ребенок, а взрослый мужчина, успокаивал себя Хови. Так с чего он мечется по дому, шарахаясь от собственной тени?! Но с того самого дня, когда Барри взялась за это таинственное расследование, как-то связанное с первой леди, его жизнь превратилась в полное дерьмо. На работе проблемы – Дженкинс смотрит на него волком. В личной жизни тоже не лучше – какой уж тут отдых с друзьями, когда так и ждешь, что какой-то чокнутый Рэмбо превратит твои мозги в пюре? Не знаешь, откуда ждать неприятностей.

Как бы там ни было, с него хватит, петушился Хови. Вот появится Барри, он все ей выска…

Его размышления прервал негромкий стук в дверь.

Желудок Хови отреагировал мгновенно.

Вся его храбрость мигом растаяла, словно сахар в кружке с горячим кофе. На подгибающихся ногах он побрел к двери, рывком распахнул ее и даже открыл было рот, чтобы произнести заранее приготовленную речь. Хови рассчитывал увидеть Грея и Барри. Но на пороге стоял только один гость. И он улыбался во весь рот:

– Привет, Хови. Можно войти?

Выйдя из машины, Барри проверила, заперла ли она дверь. И невольно улыбнулась – учитывая, что машина была угнанная, ситуация выглядела комично. Она подняла глаза к окнам квартиры на третьем этаже – шторы были задернуты, однако во всех комнатах горел свет. Это вселяло надежду. Если бы Грей задумал какую-то пакость, он наверняка предпочел бы проделать это в темноте.

Пройдя через холл, Барри принялась взбираться по лестнице. Пахло пылью – в точности как в антикварной лавке, подумала она. Оказавшись перед дверью квартиры Хови, Барри негромко постучала. Немного подождала. На стук никто не ответил. Прижавшись ухом к двери, Барри прислушалась, но в квартире стола тишина. Барри нерешительно повернула ручку – дверь была не заперта.

– Хови? Грей?

Она переступила порог.

Свет неожиданно погас. Ярко освещенные комнаты разом погрузились в темноту. Барри уже открыла было рот, чтобы закричать, но парализованное страхом горло отказывалось повиноваться. Внезапно она почувствовала под ногами легкое подрагивание пола, как будто кто-то быстрыми шагами направлялся в ее сторону. Она испуганно шарахнулась в сторону, схватилась за ручку и уже собиралась выскочить за дверь, когда чьи-то стальные пальцы сжали ее руку.

– Тихо! Ни звука!

Узнав Грея, Барри едва не зарыдала от облегчения.

– Что происходит? – повернувшись к нему, прошептала она.

– Уходим отсюда. Быстро!

– Подожди, – заупрямилась она, когда он потащил ее к выходу. – Где Хови? Он тут?

– Да, тут.

– Где? Что он сказал?

Грей промолчал. Барри не смогла разглядеть его в темноте, чувствовала только на лице его немигающий взгляд, от которого по спине полз холодок. Она подняла голову, и его жаркое дыхание обожгло ей щеку.

– Где Хови? – повторила она.

– Шшш!

– Что ты с ним сделал?! – срывающимся голосом спросила она.

– Тихо.

Оттолкнув Грея, Барри ринулась в гостиную.

– Барри, нет!

Она почувствовала дуновение воздуха, когда он протянул руку, чтобы перехватить ее, но в темноте промахнулся. Влетев на кухню, девушка ударилась об угол стола. Нащупав выключатель, она лихорадочно щелкнула им – раз, другой, – но свет не зажегся. Похоже, кто-то вывернул пробки.

– Пошли! – Грей схватил ее за руку. – Быстро!

– Пусти! – закричала она, пытаясь выдернуть руку.

Однако драться с ним было бессмысленно, тем более в темноте. К счастью, она примерно помнила, что где стоит. Отбиваясь, Барри попыталась протиснуться к окну. Как только она сообразила, что может дотянуться до него рукой, она нащупала край тяжелой шторы и дернула изо всех сил. Старомодная портьера зашуршала, после чего обрушилась на пол с таким звуком, будто миллионы летучих мышей разом взвились в воздух. В кухню хлынул свет уличных фонарей.

– Проклятье! – прорычал Грей.

Собрав последние силы, Барри отпихнула его от себя.

– Хови? – отчаянно крикнула она.

И вдруг она увидела его – он лежал на полу, в проходе между кухней и спальней и как будто смотрел на нее, разинув в беззвучном крике рот. Горло Хови было перерезано от уха до уха – в слабом свете уличных фонарей кровь, заливавшая грудь, казалась черной.

Прежде, чем Барри успела закричать, ладонь Грея запечатала ей рот. Потом его губы прижались к ее уху, и она скорее угадала, чем услышала, как он беззвучно выдохнул одно-единственное слово:

– Спенс.

– Спенсер Мартин?! – Дэйли явно был в растерянности. – Ты же сказал, что убил его!

– Нет. Это она сказала, что я его убил. – Грей покосился на Барри.

Обхватив руками кружку с обжигающе горячим чаем, она сидела на краешке дивана и бессмысленно раскачивалась взад-вперед. Дом был погружен в темноту. Им удалось проскользнуть внутрь незамеченными. Во всяком случае, хотелось на это надеяться. Учитывая, что в игру вступил Спенс, их шансы таяли на глазах.

– Я просто запер его, – невозмутимо объяснил Грей. – Хотя, наверное, нужно было убить.

Он в двух словах объяснил, как ему удалось ранить Спенса в плечо, а потом перетащить в погреб под амбаром.

– Я не хотел, чтобы он умер – просто рассчитывал на пару дней вывести его из игры. Тогда я думал, что приеду сюда и с помощью сенатора вырву Ванессу из рук Дэвида. Надеялся, что это займет всего один-два дня, не больше. Максимум неделю.

Грей покосился на Барри – та так и сидела, бессмысленно уставившись в пустоту.

– Но все пошло иначе. Нужно было догадаться, что Спенс сумеет освободиться, хотя будь я проклят, если знаю, как ему это удалось. Небось рыл землю ногтями.

– Ты уверен, что Фриппа убил именно он? – спросил Дэйли.

– Абсолютно. Узнал его почерк.

– Но если бы Хови был знаком со Спенсером Мартином, он наверняка раззвонил бы об этом на весь свет, – заговорила Барри, впервые за все это время.

– Они могли познакомиться за секунду до того, как Спенс полоснул его по горлу.

– Полиция утверждает, что дверь не была взломана, – покачала головой Барри. – Выходит, Хови знал убийцу и сам впустил его в дом.

– Это ты о чем? – Дэйли с любопытством вытянул шею.

Но вместо нее ответил Грей:

– Барри намекает, что Хови ждал меня. Что это я его убил.

Барри на мгновение встретилась с ним глазами и поспешно отвернулась. Но Грей не собирался сдаваться.

– Разве это не то, о чем ты думаешь?

– Я уже даже не знаю, что и думать! – крикнула она, выронив чашку. – Я сейчас вообще уже думать не в состоянии! – Вскочив на ноги, Барри заметалась по комнате, лихорадочно потирая руки. – Вернее, могу, но только о том, какой жуткой смертью умер бедняга Хови! Да, я не очень-то его любила, – уже спокойнее продолжала она, – и не буду притворяться, что его смерть для меня трагедия. Он был мерзкий человек, но все-таки человек, притом достаточно безобидный. И к тому же он не имел к этому никакого отношения. Это я его втянула. Его убили из-за меня. Так что его смерть на моей совести.

Барри упала на диван и зарыдала.

Мужчины молчали.

– А что говорит полиция? – наконец не выдержал Дэйли.

В тот момент Грей думал лишь о том, чтобы побыстрее унести ноги – не хватало еще, чтобы Спенс вернулся, чтобы прикончить и их заодно. Однако Барри заупрямилась и позвонила в 911. Грею пришлось подчиниться. Можно было, конечно, оглушить ее и вытащить из квартиры, но он прогнал эту мысль и только молча стоял возле нее, пока она отвечала на вопросы детективов из отдела убийств.

Пришлось признаться, что у них с Хови была назначена встреча. Когда они приехали, в квартире было темно, дверь была незаперта. Хови они обнаружили уже мертвым. Нет, кроме двери, шторы и выключателей, они не до чего не дотрагивались. Грей помнил, что успел до появления копов протереть предохранительный щиток – объяснить, почему он пытался сбежать, да еще в темноте, было бы трудновато.