Дженкинс побагровел до синевы, тем самым подтвердив, что удар попал в цель. Барри встала и, решив, что хватит с нее унижений, гордо расправила плечи.

– Что ж, начистоту, так начистоту. Эта дерьмовая телестанция с ее подмоченной репутацией и убогим руководством тоже не соответствует моим запросам.

– Жареной картошки положить?

Барри прикинула количество жира и калорий, указанное на пакете – многовато, конечно, но есть хотелось до смерти. Да и выглядит аппетитно. Ну и черт с ними!

– Конечно, почему бы и нет? Большую порцию.

Заплатив за чизбургер и картошку, она вернулась к машине. Сегодня вечером ей предстояло ужинать в одиночестве. Она месяцами уговаривала Дэйли хоть изредка выбираться из дома. И вот сегодня, вняв ее мольбам, он принял приглашение одного из прежних коллег и отправился на кинофестиваль посмотреть какой-то фильм с Бриджит Бардо.

– Он завезет тебя домой? – Всякий раз, как Дэйли выбирался куда-то, особенно с наступлением темноты, Барри переживала, как он доберется до дома.

– Да, мамуля. Отвезет и привезет. И предваряя следующий вопрос – да, я проверил кислородный баллон, убедился, что он заправлен. Хотя, если учесть, как я обмираю при виде Бриджит Бардо, возможно, кислород закончится раньше, чем я доберусь до дома. Но даже если так, я все равно умру счастливым.

Естественно, Дэйли добавил это исключительно, чтобы ее позлить. Он и знать не знал, что сегодня ей указали на дверь. Барри подозревала, что если Дэйли узнает о ее увольнении, то непременно останется дома, чтобы ее утешить. Поэтому она молчала о произошедшем. Какой смысл страдать обоим?

Следуя приказу Дженкинса, один из охранников из числа бывших копов сопроводил Барри до кабинета и сопел ей в ухо, пока она выворачивала ящики стола, собирая вещи. Барри была в такой ярости из-за того, что с ней обходятся, как с преступницей, что сорвала злость на ни в чем не повинном охраннике.

– Интересно, что в этом гадюшнике можно украсть? – с ядовитым сарказмом поинтересовалась она.

– Ничего личного, мисс Тревис, – извиняющимся тоном буркнул охранник. – Таковы правила.

– Да, да, конечно. – Переписав всю информацию на дискеты и очистив жесткий диск, Барри вывалила из ящиков блокноты, папки с заметками и рукописи, копившиеся тут с того самого дня, как она начала здесь работать. Без особых церемоний она свалила всю эту груду в коробки, которыми руководство канала заботливо снабжало уволенных сотрудников, и вручила охраннику, который отволок их вниз и положил в багажник ее машины.

Не желая коротать вечер в стареньком домишке Дэйли, Барри прикидывала, где бы съесть купленный гамбургер. Может, устроить пикник? Например, у памятника Линкольну? Или Джефферсону? Вечером и тот, и другой выглядели одинаково чудесно. Так ничего и не решив, Барри села в машину и вскоре влилась в поток автомобилей на широкой улице.

– Барри?

Взвизгнув от неожиданности, она ударила по тормозам.

– Не останавливайся. И, бога ради, не оглядывайся. – сзади сердито засигналили, последовал удар, не успевшая притормозить машина смяла ей задний бампер. Разозленный водитель снова отчаянно засигналил, зашевелил губами, видимо, крепко выругался, после чего объехал ее, на прощанье показав Барри средний палец.

– На следующем перекрестке сверни направо, – скомандовал съежившийся на заднем сиденье Грей. При этом он сполз пониже, так что в зеркальце заднего вида видна была только его макушка.

– Какого черта? Ты меня до смерти напугал! – сердито воскликнула Барри, однако послушно свернула, где ей было сказано.

– Глупо не проверить заднее сиденье прежде, чем садиться в машину, – отрезал он. – Особенно если ты женщина.

– Между прочим, машина была заперта.

– Но я-то смог открыть.

Почему-то это окончательно взбесило Барри.

– А я уж было подумала, что ты у себя в Вайоминге снова играешь в ковбоев, – съехидничала она. – Может, объяснишь наконец, почему бросил меня одну на растерзание этим стервятникам? Трус! Кстати, а что ты вообще делаешь в моей машине? И как ты узнал, где я?

– Сворачивай налево, потом сразу же перестройся в правый ряд и поворачивай в первый же переулок. А теперь посмотри в заднее зеркальце. Через три машины от нас должен быть зеленый седан. Видишь его?

– За мной следят?

– Посмотри в зеркало заднего вида. Только незаметно.

– Угу. Ничего нет. Подожди-ка… Ах ты, черт, есть! Зеленая машина в полуквартале от нас.

– Попытайся избавиться от них.

– Избавиться?! В смысле, как накануне ты от меня? Кстати, как ты вообще догадался, что они следят за мной?

– Они весь день висели у тебя на хвосте.

– А тебе-то откуда известно?

– Просто потому, что я весь день висел на хвосте у них.

– Умоляю, Мистер-Умеющий-Проходить-Сквозь-Стены, объясните, почему я должна вам верить?

– Избавься от хвоста, говорю! И от своего идиотского сарказма заодно! Постарайся проделать все так, чтобы они не сообразили, что ты заметила слежку.

Барри сосредоточилась на дороге, хотя на кончике языка у нее висела сотня вопросов.

– А это даже забавно, – пробормотала она, проскочив перекресток на желтый свет. Зеленый седан вынужден был остановиться, поскольку зажегся красный.

– О да, еще как! – буркнул у нее за спиной Грей.

Через десять минут безумной гонки Барри отрапортовала, что зеленого седана больше не видно.

– Выезжай на автостраду. Нужно выбираться из города. Только убедись, что за тобой не увязалась еще одна машина.

Барри ехала, одним глазом глядя на дорогу, а другим – в зеркальце заднего вида. Спустя какое-то время она убедилась, что слежки нет, о чем и доложила Грею.

– Отлично. При первой же возможности развернись и назад.

– Зачем?

– Я снял для нас номер.

В номере мотеля, снятом на имя Грея, Барри немного оттаяла и великодушно отдала ему половину своего гамбургера и картошки. Стул был всего один, поэтому они поели, усевшись по-турецки посреди огромной двуспальной кровати.

– Меня уволили, – объявила Барри, швырнув грязные салфетки в корзину. – Видимо, для сенатора Амбрюстера извинений оказалось недостаточно. Утром он позвонил нашему директору и вылил на меня целый ушат грязи.

– Ты удивлена?

– Да нет, не очень. Амбрюстер не засиделся бы в сенаторском кресле, если бы всегда стремился вести честную игру. А в умении лизать задницу власть имущим наш Дженкинс любого заткнет за пояс. Так что нет, не удивлена. Вдобавок, как выяснилось, Кронкайт погиб из-за моей собственной небрежности, и теперь на душе у меня совсем тоскливо.

– Это как? – удивился Грей.

– Пришел отчет из Управления по борьбе с незаконным оборотом наркотиков и взрывчатых веществ. Так вот, как выяснилось, мой пес зацепился лапой за электрический провод, когда вошел в дом через собачью дверку. Вилка выскочила из розетки. А поскольку я перед отъездом в Вайоминг забыла выключить духовку, комната была полна газа. Окна были закрыты, концентрация газа была высокой. Для взрыва было достаточно одной искры, так они говорят. К счастью, страховка покроет все расходы, – вздохнула Барри. И с грустной улыбкой добавила: – Только вот Кронкайта она мне не вернет.

– Ваш дом превратился в пепел, ваша собака погибла, но не волнуйтесь, мэм, страховка все покроет, – с горечью пробормотал он.

– Грей, ты что, не слышишь, что я говорю? Это был просто несчастный случай.

– Черта с два! – взорвался он. – Когда ты в последний раз включала духовку?

– Не помню, – растерялась Барри.

– А индикаторную лампочку когда-нибудь выключала?

– Нет, никогда.

– Ты хоть раз протягивала электрический шнур перед задней дверью?

Те же самые вопросы Барри уже не раз задавала себе. Но, услышав их из уст постороннего человека, она почему-то старательно гнала от себя мысль, которая напрашивалась сама собой.

– Но расследование…

– С расследованием все в порядке. Взрыв произошел именно так, как написано в отчете, – просто потому, что кто-то очень хотел, чтобы все выглядело как несчастный случай. Спенс никогда бы не приказал своим парням подложить в твой дом банальную бомбу. Потому что тогда замести следы было бы гораздо труднее.