Но Барри не привыкла сдаваться. И потом, если бы после пары провалов Бернстайн и Вудворт сложили руки, как бы мир узнал об Уотергейтском скандале?

Она сидела в своем крошечном офисе и изучала заметки в поисках хоть какой-то ниточки, которая помогла бы ей размотать этот клубок, когда к ней заглянул редактор вечернего выпуска новостей.

– Привет, Барри. Уже подготовила сегодняшний репортаж?

– А в чем дело?

– Какие-то неполадки со звуком, помехи, шум и все такое. Хови настаивает на прямом эфире.

Барри машинально скосила глаза на настенные часы. До эфира оставалось всего восемь минут.

– На тот случай, если ты не заметил… после сегодняшней записи я была настолько вымотана, что пошла принять душ. У меня голова еще мокрая.

– Н-да… а твой макияж… – Его жест ясно доказывал, что зрелище достаточно плачевное. – Но либо прямой эфир, либо снимаем твой репортаж и ставим что-то другое. Хови говорит, что ты восходящая звезда, так что для тебя это отличный шанс.

– Не могу сказать, что я в восторге, – вздохнула Барри, – но ради мира и спокойствия в редакции я это сделаю. – Барри потянулась за сумочкой. – Если кто-то будет меня искать, я в дамской комнате.

– Ладно, будем молиться, чтобы чудо произошло! – крикнул ей вслед просиявший редактор.

После выпуска новостей Барри снова вернулась за стол и проверила записи об оставленных сообщениях. Одно было от старого знакомого, какого-то чудика, утверждавшего, что создатели известного слабительного рисуют на таблетках магический шестиугольник, в результате чего у него появился хронический запор. Он взял за правило регулярно названивать Барри. Звонила еще одна чокнутая, на этот раз незнакомая, назвавшаяся Шарлин, – судя по всему, исключительно для того, чтобы обругать Барри за тупость. Интерес представляло только одно сообщение, от Анны Чен, ее надежного источника в больнице округа. Барри схватилась за телефон.

– Анна?

– Привет. – Голос Анны звучал приглушенно, почти испуганно. Барри заметила, что та избегает называть ее по имени, хотя, конечно, догадалась, кто звонит. Барри машинально потянулась за карандашом и блокнотом.

– То, о чем мы говорили пару дней назад… – прошептала Анна в трубку. – Помнишь?

– Само собой.

– Я не нашла копию, о которой ты спрашивала.

– Ясно. – Барри молчала, догадываясь, что это еще не все.

– Процедуру вообще не делали.

Барри поперхнулась.

– Не проводили вскрытие? Разве это не обязательно, особенно, когда смерть происходит при загадочных обстоятельствах?

– Да, обычно так и бывает. Но в данном случае лечащий врач заявил, что процедура не требуется, отдал соответствующее распоряжение, и вскрытие отменили.

Доктор Аллан, личный врач президентской четы, приказал не проводить вскрытие? Барри с такой силой сжала карандаш, что сломала грифель.

– Ты уверена? – переспросила она.

– Послушай, мне нужно идти.

– Еще пара вопросов! – взмолилась Барри.

– Извини.

Анна Чен бросила трубку. Барри сгребла со стола записи, затолкала их в сумку, схватила плащ и зонтик и пулей вылетела из комнаты.

Естественно, она не рассчитывала, что Анна Чен станет дожидаться ее в офисе. И все-таки расстроилась, наткнувшись на запертую дверь и убедившись, что нигде не горит свет. Вернувшись в машину, она вытащила мобильник.

– У тебя есть телефонный справочник? – нетерпеливо бросила она, услышав в трубке голос Дэйли.

– И тебе добрый вечер, – хмыкнул он.

– Извини, мне сейчас не до учтивостей.

– Вашингтон с пригородами? – деловито спросил Дэйли, сообразив, что Барри торопится.

– Да, начни отсюда. Ищи женщину по имени Анна Чен. Ч-е-н.

– Кто она такая?

– Не могу сказать.

– Ясно. Информатор. И в чем дело?

– Долгая история. Не по телефону.

– Видел тебя вчера в новостях, – пробормотал он. Барри слышала в трубке шорох переворачиваемых страниц.

– Да? И как я тебе?

– Бывало и хуже.

– Неужели так плохо? Ну, и как там у нас с Ченами?

– Ни одной Анны, но есть некто «А. Чен». Устраивает?

– Похоже, это она. Продиктуй мне ее адрес и телефон.

Секретарша окружной больницы проживала в недавно отремонтированном здании в Адамс Морган, одном из пригородов столицы, население которого представляло собой причудливую смесь самых разных национальностей. Лифта в доме не было, и к тому времени, как Барри вскарабкалась на третий этаж, она уже пыхтела, как паровоз. Чтобы не дать Анне возможность уклониться от разговора, она благоразумно не стала звонить заранее и предупреждать о своем приходе. Подкравшись на цыпочках, она приложила ухо к двери и прислушалась – в квартире работал телевизор. Барри успокоилась – Анна была дома.

Барри позвонила. Звук работающего телевизора стал тише. Послышались приближающиеся шаги, и Барри догадалась, что ее разглядывают в дверной глазок.

– Анна, пожалуйста, открой. Нам нужно поговорить.

Прошла, казалось, целая вечность. Наконец, когда Барри уже стала терять терпение, она услышала звяканье цепочки, и дверь чуть-чуть приоткрылась. В образовавшейся узенькой щели мелькнуло испуганное лицо Анны.

– Что вы здесь делаете? Вам нельзя сюда приходить!

– Ну, раз уж я все равно здесь, можно мне войти?

– Что вы хотите?

– И вы еще спрашиваете? Хочу узнать, почему не было вскрытия.

– Я закрываю дверь! И не приходите больше сюда!

– Анна! – Барри проворно просунула ногу в щель. – Послушай, я ничего не понимаю. Позвонила, вывалила на меня такую новость, а теперь вдруг говоришь, что не…

– Я не понимаю, о чем вы говорите!

Но Барри была неумолима.

– Анна, что происходит? Ничего не понимаю… – И вдруг до нее дошло. В прекрасных, миндалевидных глазах Анны мелькнул ужас.

– Тебе приказали не разговаривать со мной? – понизив голос, прошептала Барри.

– Прошу вас, уходите! – взмолилась Анна.

– Скажи, я угадала? Кто-то велел тебе держать язык за зубами? Тебе угрожали? Кто? Больничное начальство? Кто-то из офиса судмедэкспертизы? Или доктор Аллан? – Стараясь не повышать голоса, Барри продолжала настаивать: – Твое имя нигде не будет фигурировать, обещаю! Просто кивни, если я права. Это доктор Аллан дал распоряжение не проводить вскрытие? И он действовал по приказу самого президента, я угадала?

Насмерть перепуганная женщина предприняла еще одну отчаянную попытку захлопнуть дверь, прищемив Барри ногу, но та решила стоять насмерть.

– Анна, прошу тебя, расскажи мне все, что ты знаешь.

– Я ничего не знаю! Уходите, прошу вас! Оставьте меня в покое!

Юная азиатка налегла на дверь всей тяжестью своего щупленького тела. Барри поспешно убрала ногу. И вот она уже стоит в холле, тупо разглядывая дверь и гадая, кто же мог до такой степени запугать Анну. И, самое главное, почему?

Ванесса Меррит выключила телевизор. Бездумно щелкая пультом, она случайно наткнулась на вечерние новости с Барри Тревис. Боже мой, устало подумала она, глупая журналистка, похоже, не поняла ее намек. Впрочем, может, оно даже к лучшему, решила она.

В глубине души Ванесса совсем не хотела, чтобы ее тайна выплыла на свет – просто не знала, надолго ли ее хватит. Иногда ей казалось, что эта тайна постепенно ее убивает.

Ванесса налила себе еще бокал вина – хотя пить ей было запрещено. Да пошли они все к черту – и доктор, и ее отец, и уж тем более муж! Откуда им знать, что ей нужно, а что нет? Они просто сговорились против нее. Они…

Мысль исчезла прежде, чем Ванесса успела додумать ее до конца. Такое случалось все чаще и чаще. Ванессе все труднее было сосредоточиться на чем-то – одну мысль тут же сменяла другая.

О чем же она думала?

Ах да, о ребенке. Впрочем, как всегда. Но ведь было же что-то еще…

Взгляд Ванессы задержался на телевизоре, и она вспомнила. Ну, конечно, Барри Тревис. Тупая сучка. Что нужно сделать, чтобы до нее наконец дошло? Неужели она не поняла намек? Или поняла, но испугалась? Что за этим прячется – страх или просто глупость? Впрочем, без разницы. С этой стороны помощи ждать не приходится.