– Тебе не следовало делать этого.

– Почему?

Мэллори выдавил из себя улыбку.

– Пусть наша личная жизнь будет только нашей. – Я помогу тебе организовать частную практику… Первые год-два ты сможешь зарабатывать двести – триста тысяч в год. – Кэт, я спрашиваю тебя в последний раз. Ты сделаешь аборт? – Кену очень хотелось услышать в ответ «да».

– Нет.

– Кэт…

– Я не могу, Кен. Я же рассказывала тебе, что пережила после аборта, когда была еще совсем девчонкой. Тогда я поклялась себе никогда больше не делать этого. И не проси меня больше.

И в этот момент Кен Мэллори осознал, что у него нет никаких шансов. Единственным выходом для него было убить ее.

Хони каждый день навещала пациента из палаты 306. Звали его Шон Рейли – симпатичный ирландец с черными волосами и черными блестящими глазами. Она считала, что ему слегка за сорок.

Когда Хони впервые увидела его во время обхода и заглянула в его медицинскую карту, она сказала:

– Значит, вы у нас по поводу заболевания желчного пузыря.

– Да, кажется, мне собираются вырезать какой-то пузырь.

Хони улыбнулась.

– Я и говорю об этом.

Шон устремил на нее взгляд своих черных глаз.

– Пусть вырезают все, что угодно, кроме сердца. Оно принадлежит вам.

Хони рассмеялась.

– Самоуверенность вас далеко заведет.

– Надеюсь, что так, дорогая.

Когда выдавалась свободная минутка, Хони забегала поболтать к Шону. Он был обаятельным и интересным человеком.

– Ради того, чтобы вы находились рядом со мной, стоит перенести и операцию, дорогая.

– Вы ведь не боитесь операции, не так ли?

– Нет, если оперировать будете вы, милая.

– Я не хирург, а терапевт.

– А терапевтам разрешается ужинать со своими пациентами?

– Нет. Насчет этого существует строгое правило.

– А терапевты когда-нибудь нарушают правила?

– Никогда. – Хони улыбнулась.

– По-моему, вы просто прекрасны.

Никто до этого не говорил Хони таких слов. Она покраснела.

– Спасибо.

– Вы словно утренняя роса в полях Килларни.

– А вы когда-нибудь были в Ирландии? – спросила Хони.

Шон рассмеялся.

– Нет. Но обещаю вам, что в один прекрасный день мы поедем туда вместе. Вот увидите.

По мнению Хони, это было обычное ирландское бахвальство, и все же…

После обеда она зашла навестить Шона и спросила:

– Как вы себя чувствуете?

– Лучше, при виде вас. Вы думали над моим предложением поужинать вместе?

– Нет, – солгала Хони.

– И все же я надеюсь, что после выписки смогу вытащить вас на ужин. Вы ведь не обручены, не замужем, никаких таких глупостей?

Хони улыбнулась.

– Никаких таких глупостей.

– Отлично. И у меня тоже. Да и кому я нужен?

«Очень многим женщинам», – подумала она.

– Если вам нравится домашняя пища, то я прекрасно готовлю.

– Посмотрим.

Когда на следующее утро Хони зашла в палату к Шону, он сказал:

– У меня есть для вас маленький подарок. – Он протянул ей лист бумаги с ее приукрашенным, идеализированным портретом.

– Мне очень нравится! Вы чудесный художник! – И внезапно она вспомнила слова гадалки: «Вы влюбитесь. Он художник». Хони внимательно посмотрела на ирландца.

– Что-то не так?

– Нет, – медленно произнесла она. – Нет.

Через пять минут Хони зашла в палату Франциски Гордон.

– Меня посетила Дева!

– Помните, вы говорили, что я влюблюсь… в художника?

– Да.

– Так вот, похоже… я встретила его.

Франциска Гордон улыбнулась.

– Вот видите? Звезды никогда не врут.

– А вы можете… можете немного рассказать мне о нем? О нас?

– Вон в том ящике лежат карты. Дайте мне их, пожалуйста.

Протягивая гадалке карты, Хони подумала: «Смех, да и только! Я же в это не верю!»

Франциска Гордон разложила карты, она кивала и улыбалась, потом вдруг замерла и побледнела.

– О Боже мой! – Она подняла взгляд на Хони.

– Что… что там? – спросила Хони.

– Этот художник. Вы говорите, что уже познакомились с ним?

– Похоже, что так. Да.

Голос Франциски Гордон наполнился печалью.

– Бедный мужчина. – Она снова подняла взгляд на Хони. – Мне жаль… очень жаль.

Операция Шону Рейли была назначена на следующее утро.

В восемь пятнадцать утра доктор Уильям Рэднор уже был в операционной, готовясь начать операцию.

В восемь двадцать пять фургон с грузом недельного запаса крови остановился возле запасного выхода больницы «Эмбаркадеро». Водитель вытащил из машины мешочки с кровью и понес их в банк крови, расположенный в подвале. В это утро там дежурил ординатор Эрик Фостер. Он пил кофе с печеньем в обществе хорошенькой молоденькой медсестры по имени Андреа.

– Куда положить кровь? – спросил водитель.

– Да положите вон туда. – Фостер махнул рукой в сторону угла.

– Хорошо. – Водитель сложил мешочки в угол и протянул Фостеру бланк. – Мне нужна ваша подпись.

– Ладно. – Эрик поставил свою подпись на бланке. – Спасибо.

– Не стоит благодарности. – Водитель ушел.

Фостер повернулся к Андреа:

– Так на чем мы остановились?

– Вы говорили мне, как я восхитительна.

– Совершенно верно. Если вы не замужем, то я с удовольствием поухаживал бы за вами. Вы с кем-нибудь встречаетесь?

– Нет. У меня муж – боксер.

– Ох! А у вас нет сестры?

– Между прочим, есть.

– Она такая же хорошенькая?

– Еще лучше.

– А как ее зовут?

– Мэрилин.

– Может быть, как-нибудь встретимся все вместе?

Пока они болтали, заработал факс, но Фостер проигнорировал это.

В восемь сорок пять доктор Рэднор начал оперировать Шона Рейли. Начало операции прошло гладко, операционная функционировала, как хорошо смазанная машина, управляемая способными людьми, выполнявшими свою привычную работу.

В девять ноль-пять доктор Рэднор добрался до пузырного протока желчного пузыря. Когда он начал вырезать желчный пузырь, рука его дрогнула, и скальпель задел артерию. Из нее хлынула кровь.

– Боже мой! – Он попытался остановить кровотечение.

– Давление упало до девяноста пяти, – крикнул анестезиолог. – Может наступить шок!

Рэднор повернулся к медсестре:

– Срочно доставьте сюда кровь!

– Сию минуту, доктор.

В девять ноль-шесть в банке крови зазвонил телефон.

– Не уходите, – попросил Фостер Андреа, прошел мимо уже переставшего работать факса и снял трубку телефона. – Банк крови.

– Вторая операционная, нам нужно четыре пинты крови нулевой группы. Stat.

– Хорошо.

Фостер положил трубку, подошел к углу, где были сложены вновь доставленные мешочки с кровью. Он взял четыре мешочка и положил их в металлическую тележку, которую использовали для таких экстренных случаев. Потом еще два раза проверил мешочки.

– Нулевая группа, – громко произнес он и вызвал звонком санитара.

– Что происходит? – поинтересовалась Андреа.

Фостер взглянул на лежавший перед ним график операций.

– Похоже, у доктора Рэднора неприятности с пациентом.

В девять десять в банке крови появился санитар.

– Вы меня вызывали?

– Доставьте это во вторую операционную. Они ждут.

Проследив, как санитар увозит тележку, Фостер повернулся к Андреа.

– Расскажите мне о своей сестре.

– Она тоже замужем.

– Ох…

Андреа улыбнулась.

– Но она встречается и с другими мужчинами.

– Серьезно?

– Шучу. Мне надо возвращаться к себе, Эрик. Спасибо за кофе и печенье.

– Всегда к вашим услугам. – Он проводил ее взглядом и подумал: «Вот это задница!»

В девять двенадцать санитар стоял у лифта, чтобы подняться на второй этаж.