– Если ты хоть слово скажешь матери, я прибью твоего брата.

«Я не могу допустить, чтобы он причинил вред Майку», – подумала Кэт. Брат был на пять лет моложе ее, и Кэт его обожала. Она нянчила его, защищала от сверстников-драчунов. Майк был единственным светлым пятном в ее жизни.

Однажды утром, напуганная угрозами отчима, Кэт решилась рассказать обо всем матери. Мать положит этому конец, защитит ее.

– Мама, по ночам, когда ты уходишь на работу, твой муж приходит ко мне в спальню и насилует меня.

Мать уставилась на Кэт, потом залепила ей пощечину.

– Да как ты смеешь врать мне, маленькая шлюха!

Кэт больше никогда не возвращалась к этому разговору. Единственное, что ее удерживало дома, так это Майк. «Он пропадет без меня», – думала она. Однако когда Кэт поняла, что беременна, она сбежала к тетке в Миннеаполис.

В тот день, когда Кэт удрала из дома, жизнь ее совершенно изменилась.

– Можешь не говорить мне, что произошло, – сказала тетя Софи. – Но отныне тебе не придется никуда убегать. Ты знаешь песню, которую распевают на Сезам-стрит? «Нелегко быть Зелеными»? Так вот, дорогая, черными быть тоже нелегко. У тебя две возможности. Ты можешь продолжать бегать, прятаться и проклинать весь мир или можешь постоять за себя и решить стать полноценной личностью.

– Каким же образом?

– Ты должна осознать себя полноценной личностью. Но сначала надо четко представить себе, какой личностью и кем ты хочешь стать. А затем работать, осуществляя поставленную цель.

«Я не оставлю его ребенка, – решила Кэт. – Я сделаю аборт».

Все было организовано тайком, в выходные дни. Аборт сделала акушерка, подруга тети. Когда все закончилось, Кэт, еле сдерживая злость, подумала: «Я никогда больше не позволю мужчине дотронуться до меня. Никогда!»

Миннеаполис показался ей райским местом. В нескольких кварталах почти от каждого дома было или озеро, или река, или ручей. И парки площадью свыше восьми тысяч акров. Кэт плавала под парусом на городских озерах, совершала лодочные прогулки по Миссисипи.

Вместе с тетей Софи она посещала зоопарк, воскресенья они проводили в парке «Долина чудес», ездили на сенокос на окрестные фермы, видели рыцарей в доспехах на Фестивале рыцарского вооружения эпохи Возрождения.

Тетушка Софи наблюдала за ней и думала: «У девочки не было детства».

Кэт постепенно училась радоваться жизни, но тетя Софи чувствовала, что в глубине души у племянницы имеется уголок, запретный для всех, – она словно установила барьер, ограждающий ее от возможных новых несчастий.

В школе у Кэт появились подруги, однако с мальчиками она никогда не общалась. Все подружки бегали на свидания, а Кэт сидела дома одна, но она была слишком гордой, чтобы объяснить кому-нибудь причину этого. Она брала пример со своей тетушки, которую очень любила.

Раньше Кэт мало интересовали занятия в школе или книги, но тетя Софи изменила подобное отношение. В доме у нее было очень много книг, которые Софи просто обожала.

– В книгах описываются чудесные миры, – объясняла она Кэт. – Читай, и ты узнаешь, откуда ты появилась и к чему тебе надо стремиться. У меня такое ощущение, детка, что в один прекрасный день ты станешь знаменитой. Но сначала необходимо получить образование. Это Америка. Ты можешь стать кем захочешь. Ты можешь быть темнокожей и бедной, но в свое время бедными были и наши темнокожие женщины-конгрессмены, кинозвезды, ученые, спортивные знаменитости. Когда-нибудь у нас будет даже темнокожий президент. Ты можешь стать кем угодно. Все зависит только от тебя.

Вот так и началась для нее новая жизнь.

Кэт стала лучшей ученицей. Читала она запоем. Как-то в школьной библиотеке Кэт обнаружила книгу Синклера Льюиса «Эроусмит», ее изумила история молодого врача, беззаветно преданного своему делу. Тогда она прочитала «Сдержать обещания» Агнес Купер, «Женщину-хирурга» доктора Эльзы Роу, и для нее открылся совершенно иной мир. Кэт узнала, что на земле живут люди, посвятившие свою жизнь делу помощи другим людям, спасению их жизней. Вернувшись как-то домой из школы, она заявила тете Софи:

– Я буду доктором. Знаменитым.

В понедельник утром пропали три медицинские карты пациентов Пейдж, и вину за это возложили на нее.

В среду в четыре утра в дежурке раздался телефонный звонок. Заспанная Пейдж сняла трубку.

– Доктор Тэйлор.

Молчание.

– Алло… алло.

Она слышала в трубке дыхание, потом раздался щелчок.

Остаток ночи Пейдж пролежала без сна. Утром Пейдж поделилась с Кэт:

– Или я становлюсь параноиком, или кто-то ненавидит меня. – Она рассказала о событиях последних дней.

– Иногда пациенты злятся на врачей, – предположила Кэт. – Никого не подозреваешь?..

Пейдж вздохнула.

– Дюжину.

– Я уверена, что здесь не о чем беспокоиться.

Пейдж хотелось верить в это.

В конце лета пришла долгожданная телеграмма. Она уже поджидала Пейдж, когда та поздно вечером вернулась домой. «Прилетаю в Сан-Франциско в воскресенье в полдень. Не могу дождаться встречи. Люблю, Альфред».

Наконец-то он возвращается к ней! Пейдж перечитывала телеграмму снова и снова, и с каждым разом на душе становилось все радостнее. Альфред! Его имя было связано с целой вереницей приятных воспоминаний…

Пейдж и Альфред росли вместе. Их отцы работали во Всемирной организации здравоохранения, ездили по странам третьего мира, борясь с экзотическими и заразными болезнями. Пейдж с матерью сопровождали доктора Тэйлора, который возглавлял бригаду медиков.

У Пейдж и Альфреда было просто потрясающее детство. В Индии Пейдж научилась говорить на хинди. Уже в возрасте двух лет она знала, что бамбуковая хижина, в которой они жили, называется basha. Отец – gorasahib, белый мужчина, а она – nani, сестренка. Местные жители нередко называли отца Пейдж abadhan – вождь.

Когда родителей не было поблизости, Пейдж пила bhanga – опьяняющий напиток, настоянный на листьях гашиша, и ела лепешки из пресного теста с топленым маслом из буйволиного молока.

А потом они отправились в Африку. Навстречу новым приключениям!

Пейдж и Альфред купались и мылись в реках, в которых водились крокодилы и гиппопотамы. Их любимцами были маленькие зебры, гепарды и змеи. Жили они в круглых хижинах без окон, сплетенных из прутьев и обмазанных глиной, с утрамбованными земляными полами и коническими соломенными крышами. И тогда Пейдж пообещала себе: «Когда-нибудь я буду жить в настоящем доме, в прекрасном коттедже с зеленой лужайкой и оградой из белого штакетника».

Для врачей и медсестер это была трудная, утомительная жизнь. А для детей – сплошные приключения, ведь они жили на земле львов, жирафов и слонов. Если поблизости имелись школы, они посещали эти простенькие, сложенные из шлакобетона домики, а если нет, то занимались дома с родителями.

Пейдж была очень смышленым ребенком, ее мозг впитывал все подряд, словно губка. Альфред обожал ее.

– В один прекрасный день я женюсь на тебе, Пейдж, – пообещал он, когда ей было двенадцать, а ему четырнадцать.

– Я тоже выйду за тебя замуж, Альфред.

Они были серьезными детьми, решившими всю оставшуюся жизнь провести вместе.

Доктора из Всемирной организации здравоохранения были самоотверженными мужчинами и женщинами, посвятившими свою жизнь работе. Часто им приходилось работать в почти невыносимых условиях. В Африке они были вынуждены бороться с wodesha – местными знахарями, чьи примитивные знания передавались от отца к сыну и зачастую были просто губительными. У племен моси традиционным средством лечения ран являлась olkiorite – смесь бычьей крови, сырого мяса и настойки какого-то «чудотворного» корня.

В племени кикуйю оспу из больного выгоняли палками.

– Прекратите, – уговаривал их доктор Тэйлор. – Это не поможет.