Услыхав чудовищный приказ, произнесенный обычным для хозяина важным, безаппеляционным тоном, по обыкновению - чуть замедленно в подражание Лучшему Другу Детей, Авиаторов и Физкультурников, он ужаснулся, покрылся вышеупомянутым холодным потом и почувствовал, как мысли его вспорхнули со своих мест и закружились испуганными птицами, - все сразу, и на все - про все ему хватило времени, пока Халиль Газиев заканчивал свой монолог. К этому моменту вспугнутые мысли успели рассесться по надлежащим насестам. Прежде всего - не спорить и с деловым видом выиграть время. А там - придется чего-нибудь делать. Глядишь - рассосется. Так что он кивнул головой.

- Я кое-что по этой части делал еще на Урале. Можно. Только вот изделие с такими параметрами будет не меньше восьми метров в длину. Это значит - соответствующих размеров емкость под моноблок. Это - копать, делать, а потом - никуда не спрячешь.

По тому, как скривился Халиль, кавказский пленник с радостью убедился, что находится на правильном пути.

- А без этого - никак?

- Только сделать поблочно, а потом собрать. Времени уйдет больше, но все можно сделать аккуратно, это никаких принципиальных трудностей. Только вот…

- Что там, - взгляд почти желтых глаз был страшен, - еще?

- Навигация. Для точного попадания в цель нужно, чтобы ракета ее нашла. Значит - нужно запрограммировать карту местности по всему пути, от начала и до конца. Или - несколько таких путей. Понимаете?

- Очень хорошо понимаю. Ты, плевок шайтана, решил разузнать, где находишься. И, наверное, считаешь себя очень умным. Азамат!

- Ну послушайте же, - почти прокричал Постников, с омерзением слыша свой визгливый, как у забитого животного, голос, - ну подождите! Ну, пожалуйста! Это же проверить легко! Даже у подводных лодок фиксированные районы пуска, даже у стратегических бомбардировщиков - рубежи атаки! И не бывает по-другому, если только со спутников наводить! Ну вы же не Расул, вы же, говорят, университет кончали!

- От этого тебе, - Халиль медленно помотал головой, - лучше не будет. От этого тебе будет только хуже. Потому что, учась в университете, я узнал вам, русские свиньи, истинную цену. Бесхребетные лизоблюды, готовые лизать ботинки сильному. Лукавые, трусливые рабы, вечно пьяные и болтливые, как бабы. Вам попросту нельзя без хозяина, потому что иначе вы ничего не будете делать. Зарастете грязью, опухнете от водки, а потом сгниете в собственном говне, лишь бы только не подниматься. Истинное отродье свиней и шакалов, и это никакая не ругань, а правда. Я лучше вас знаю, что вам нужно, и как с вами нужно, я тоже знаю. А Расул… Расул простой зверь, он ничего этого не знает и поэтому относится к тебе почти как к человеку. А такие, как ты, - переоценивают пользу образования: вот тебе - много от него сейчас пользы, а? Ничего не имеешь, а что говорят, - все равно делаешь. Да тебе от образования один вред. Нужно быть мужчиной, а уж потом, - потом-потом! - все остальное. Хотя что пользы говорить о том, чего все равно нет? Рабу по крови и по призванию ни от чего не может быть пользы. И еще, - он потянулся и неуловимым движением влепил пленнику оглушительную пощечину, - никогда не берись рассуждать о достоинствах правоверных или же сравнивать их между собой. Потому что любой из них - стократно тебя выше. Нет. - Он медленно помотал головой. - Неправильно, потому что сравнивать вообще нельзя… Так что я не буду проверять твои слова, - тебе же не придет в голову больная мысль, - обманывать, а? Сделаем так, - ты покажешь, что надо, а карту сделает другой. Без тебя программисты найдутся.

- Так я бы все равно не справился!

- Слушай, э! Ты лэкарство - можишь?

- Какое лекарство?

- Совсем глупый, не понимаешь, да? Балэю потому что…

Выглядел Расул и впрямь до крайности неважно. Как бывало, - серое лицо, нездоровый румянец, и пот на лбу, крупными каплями. Шмыгает носом, но держится так, как будто у него болит живот. И еще, - держится как-то неуверенно, с оглядкой, как будто опасается возможных свидетелей их разговора.

- А чем болеешь-то? Я ж не доктор.

- Я знаю, чем балэю. Ты лэкарство давай. Абезболивающий…

Болван!!! Догадка в его мозгу вспыхнула, не то, что как молния, а прямо-таки десятком Больших Хиросим. Нет, - это ж надо быть таким кр-р-ретином!!! За столько времени - и не разгадать законченного наркота! И ладно еще, если б вовсе не был в курсе, а то сколько разговоров было о выделки дури! А сколько дурных дел! А неприятностей сколько с жадными с-сволочами, которым нужно было промышлять непременно порошком!

- Не, - он решительно тряхнул головой, - боюсь. Хозяин узнает.

- Я тэбе, - Расул неуклюже сгреб его за грудки, - пакажу, кто хозаин… Я тэбя прямо сэйчас кончу, до хозаин! Нэт, - он вдруг отпустил узника и помотал головой, - ты сам нэ скажешь, - нэ узнаит…

Вот на это, как раз, рассчитывать можно было вполне. Совершенно аморальные, бесконечно - лживые, предельно ненадежные, рабы героина даже под пыткой не выдавали кровососов, снабжавших их зельем. Так что он решил поверить.

- Да так-то оно не трудно. Дисков - нету, а вот "солому" в наборах "ФФ", "КФ", или, того лучше, "ММ" - добыть можно. Только с инструкцией…

- Гдэ?

- Наверное, - в Грозном, в Махачкале. В Ростове - так точно…

- Cдэлаю.

Отменный, - что называется - от бога, - как и все композиторы, химик, он со всей страстью погрузился в сравнительно новую для него область. Уяснив же мысль, для фармакологии основополагающую, - ЧЕМ ИМЕННО являются вещества, когда они похожи на естественные, но все-таки не совсем, он и вообще испытал нечто вроде вдохновения. Перво-наперво он обеспечил потребности бедняги Расула. Сделал не за страх, а за совесть, не стал пачкаться ни с морфием, ни с героином, а решил проблему радикально, изготовив высокостабильный аналог эндорфина, так называемый "СЭН", пресловутый и впоследствии прославленный в широких кругах наркоманской общественности "сынок". Четыре килограмма тончайшего, пушистого на ощупь, нежнейшего праха светло-кремового цвета, четыре килограмма чистейшего, рафинированного, абсолютного и ничем не замутненного счастья! Такого полного, такого всеобъемлющего, что уже ничего не нужно. Так поступают люди с по-настоящему широкой душой! Потому что, помимо всего прочего, четыре килограмма составляли по меньшей мере два миллиона полноценных, наркоманских доз и даже оптом стоили не меньше двадцати миллионов рублей, - но чего не сделаешь ради хорошего человека. Пришлось только предупредить, чтоб не увлекался: мол-де, - на всю жизнь хватит, так что нет нужды жадничать. В таком вот аспекте. И тот целый день мурлыкал себе что-то под нос, расфасовывая и рассовывая по укромнейшим местам неожиданно свалившееся богатство, все четыре килограмма надежнейшей в мире смерти. Благоразумные потребители героина считали потребителей "СЭН" пропащими людьми и шутили, что у тех, кто балуется "сынком", души не остается вовсе: так, что после смерти и в ад-то отправиться нечему.

А он тем временем изготовил и еще кое-что, - стереоаналог серотонина, вовсе не расщепляемый ферментами, потому как почти целиком на основе кремния. Хотел подцепить получившийся тонкий осадок на кончик пальца, но что-то, - наверное, тот самый пресловутый инстинкт самосохранения, - остановило его в самый последний момент. Он поспешно сел за расчеты, присвистнул, и поспешно залил продукт серной кислотой. Наверное, именно в этот момент в его голове закопошилась неясная еще мысль.

Очевидно, у хозяина были какие-то свои причины спешить, так что в последнее время ему милостиво позволяли работать сколько угодно, не тратя излишнего времени на психологический террор и репрессии, и это как нельзя лучше совпадало с его планами. Внешне инертный, Азамат на самом деле бдил за ним довольно-таки квалифицированно: делая какие-нибудь стволы или эксплозивы, от него нельзя было ни на одну секунду спрятать руку. Только дело в том, что во всех других случаях он и понятия не имел, за чем именно надо бдить. Надо сказать, - это выводило из равновесия его цепную душу, и, временами, он начинал мельтешить и нервничать.