- Не-ет, - медленно покачал головой Островитянин, - "самый низ" в моем случае обозначает перевод в рядовые аналитики. Которые слушают "Маяк" начиная с самого: "П-пам-мм!!!!" - в шесть часов утра, - знаете? - читают "Правду", и обедают бутербродами, не снимая нарукавников. Если придерживаться данной терминологии, то я опускаюсь ниже дна выгребной ямы. Самое интересное, что сам же и напросился.

- Простите, я что-то не понимаю, вы что…

- Вот именно. Постараюсь разобраться, что и как, на месте. Давно пора, знаете ли… Как в американском флоте: обязательно с корабля - в штаб, из штаба - на корабль. Похоже, что это просто необходимо.

- Вы? С бесшумным пистолетом, фотоаппаратом-пуговицей и ампулой яда в воротнике? Это, знаете ли, как-то не очень вяжется с тем Майклом Спенсером, которого я знаю! Сами же говорили, что фабианец-дедушка не вкладывал денег в русские бумаги, так что уж вам-то, с вашим состоянием… Могли бы жить и ни в чем себе не отказывать, и выйдя в отставку.

- А смысл? Коптить небо? Мои предки, - в значительном числе поколений, - настолько преуспели в этом почтенном занятии, - что на мою долю остались совершенные пустяки. Кроме того, - покидать ринг после первого же нокаута, согласитесь, несколько… Несколько неспортивно. Не соответствует самому духу спорта. - Островитянин говорил задумчиво, мягким тоном, но почему-то чувствовалось, что решение его - окончательно, а этот интеллектуал со всеми его дипломами и безупречными манерами на самом деле не менее упрям, нежели легендарные создатели Британской империи. Равно как и те ребята, что с той же мягкой улыбкой, этак, невзначай, валили в Канал "мессершмиты", а потом, вернувшись, острили по поводу пересушенных бифштексов. А если бифштексов не было, то без малейшей жалобы, невозмутимо жевали всякую малосъедобную дрянь. - Впрочем, все обстоит не столь драматично, как вы, наверное, себе представляете. Я целый месяц с предельным усердием изучал грузовики, и теперь отправляюсь в Россию в качестве представителя "Магируса". Должен признаться, что терпеть не могу немецкого языка, у меня от него постоянно першит горло, а по ночам снится, что я почему-то блаухаунд… Мы отправляемся шестого июня, через Южную Корею, на какую-то там стройку, связанную со знаменитым БАМ-ом, и на которой как раз и работают упомянутые грузовики. Наши немецкие друзья провели всю подготовительную работу со свойственной им точностью, так что теперь я имею роскошную… кажется это называется "крыша", да? Вариант, кстати, самым естественным способом решает щекотливую проблему финансирования миссии в рублях. Они утверждают также, что необычный путь проникновения, - с востока, - сам по себе является дополнительной гарантией от возможных неприятностей. Ну, а поскольку в мои планы действительно не входит добыча каких-либо секретов, то дело это и вообще не должно представлять собой сколько-нибудь серьезной опасности.

- За исключением самого по себе пребывания в России.

- Да, за исключением. Больше того, не просто в России, - изображая преувеличенный ужас, он выпучил глаза и заговорил зловещим шепотом, - а в Си-бир-ри! Бросьте, дорогой мой, - сказал он уже совсем-совсем другим тоном, - если соваться, куда не следует, то сгинуть можно и в Сохо. Не говоря уж о Гарлеме. Это вообще самое главное в искусстве выживания, - не соваться, куда не следует. Я уверен, что мне ничего не грозит, кроме отвратительного сервиса, скверных дорог, да неизбежной время от времени скуки в этой серой стране.

Представительство фирмы оказалось закрытым. Напрочь. Постороннему человеку могло даже показаться, что тут никого и не было, причем на протяжении достаточно долгого времени, но, находясь под гипнозом легенды о пресловутой немецкой точности и пунктуальности, он, разумеется, ничего подобного не заподозрил. Хотя основания, надо сказать, были. Этот край был еще настолько новым, что простота обхождения просто-напросто поражала. В международном аэропорту его - да, встретил работник немецкого консульства, которого приблизительно ввели в курс дела, но практически не говоривший по-английски. Так что практика в немецком разговорном началась прямо с первых минут пребывания на этой земле. Кроме того, в Тынде он никогда не был и не мог быть особенно полезен в качестве сопровождающего лица. Восхитившая его идея "иностранной" крыши начала оборачиваться своей иной стороной: во всем происходящем Островитянин ощутил отчетливый привкус какой-то второсортности, небрежности, дилетантизма. Очевидно, местные немцы не чаяли побыстрее отделаться от непонятного, ненужного, навязанного им чужака, так что билеты на ближайший рейс местной авиалинии были у встречающего уже при себе. С самого момента встречи взгляд герра Хофмайера показался ему несколько необычным. Равно как и манера говорить как бы несколько в сторону, и, по возможности, не разжимая губ. Как и маниакальное стремление соблюдать с вновьприбывшим дистанцию не менее двух с половиной - трех ярдов. И только когда почтенный герр повернулся с заметным заносом, все кусочки мозаики, наконец, обрели свои места: Вильгельм Хофмайер был совершенно пьян и удерживался на ногах только благодаря чудовищному усилию воли да еще немалому, очевидно, опыту. И теперь Спенсер молча недоумевал, каким образом умудрился не заметить этого обстоятельства с первого же мгновения. И отнес это на счет естественного дорожного утомления и присущего, - как он считал, - только ему особого рода приятного оглушения от быстрого переноса в совсем-совсем другую страну. Майкл поначалу не обратил внимания на небольшой самолет, к трапу которого их доставил бесшумный автобус, мельком глянул раз, потом - другой, а потом вгляделся уже с неподдельным любопытством. Он считал себя экспертом по советской авиатехнике, - и не только по военной! - но это была незнакомая модель. Новенькая, вместимостью человек на сорок - пятьдесят, очень приглядная машинка с гладкой светло-серой обшивкой называлась "М - 26" и была винтовой… Вот только гондолы не принадлежали ни одному из известных ему двигателей! И не могли принадлежать. Черт бы его побрал, если могли! Это были не двигатели, - Майкл никак не мог подавить внезапного острого приступа раздражения, вызванного всеми чер-ртовыми нелепостями чер-ртового дня и обрести обычное присутствие духа, - это тоже была чер-ртова нелепость. Да и винты, - с пятью хищно, наподобие татарских сабель, изогнутыми лопастями, если приглядеться… А главное, - никто вокруг не обращает на эту дикость ровно никакого внимания! То есть как так и надо! Так, глазея и злобясь, он и стоял бы еще неизвестно сколько, но его без особых церемоний поторопили. "Чертова нелепость" в два счета раскрутила противоестественные, как вожделение к Пресвятой Деве, пропеллеры, приглушенный ровный гул моторов, не имевший ничего общего с ревом поршневых моторов или пронзительным, хищным свистом и громом турбин, тем не менее что-то мучительно напоминал ему особым, ненавязчиво-ноющим тоном, но тогда он так и не вспомнил, - что именно. Потом-потом, когда стало до звонкости - ясно и мучительно больно, Островитянин вынес Обоснованное Суждение относительно корней тогдашней своей бестолковости. Образованный англосакс может иметь любое вероисповедание. Быть англиканцем, пресвеританином, методистом, иеговистом и баптистом, квакером и мормоном, даже атеистом, даже католиком, - это ровно ничего не значит. На этот счет он может мнить все, что ему угодно, потому что на самом деле он, - фрейдист. Вот и нужное воспоминание не давалось по той единственной причине, что - вытеснялось из сознания, не допускалось туда в виде мало-мальски вменяемой мысли именно в силу своей нестерпимости. Понятное дело, - из-за Эдипова комплекса, подхваченного в младенчестве, как в семнадцать - подхватывают легкий триппер, в пятьдесят - аденому, а в семьдесят - сами бывают подхвачены Кондратием (Kondrat? Kondraty? Condratiy?). Связь звука и комплекса - очевидна любому правоверному, но потребует слишком долгих пояснений любому непричастному.