Зрячий то ли оклемался, то ли новый страх заставил забыть прежний, но вновь появившегося незнакомца он успел одарить парой выстрелов из «чейзера», пока тот не скрылся за углом лестничного пролета. Следопыт даже бросился ему вслед, вовремя уйдя из сектора поражения снайпера.

Мат и вопль досады «сокола»-снайпера, потерявшего цель, было слышно, наверное, всему кварталу.

Анархист с лестничной площадки, где раньше обычно втихаря курили в перерывах лаборанты, пальнул вниз. Для острастки. Уже не видя жертву.

Хотя кто тут был жертвой, еще неизвестно!

Он отпрянул назад и сделал шаг вправо. Окинул изучающим взглядом кабинет с разбитым окном и пол. Ни капли крови, ни гильз, ни следов. Посмотрел себе под ноги. Ничего.

«Звиздец! Он что, пуленепробиваемый?!»

Снова стало холодно, ноги задрожали. Зрячий ощутил всепоглощающее чувство жажды, ему померещилось озеро, домик на сваях в болотистом бережке, ивы в тумане и бульк-бульк-бульк. Нет. Кап-кап-кап. Круги на чистой воде. М-м-м, вода-а! И в ней… отражение черного капюшона…

Гастарбайтеры устремились в атаку. Это были уже не те лоховатые смиренные бомжи и безработные, вчерашние попрошайки и лимита. Почуявшие волю, наживу, запах победы, вкусившие кровь и гарь, пережившие страх, боль и горечь потери соотечественников, азиаты превратились в живое оружие, в таран, в ретивых и смелых воинов.

Двумя звеньями, разделенными еще на подгруппы, атакующие кинулись наверх. С криками, с бряцанием холодного оружия и топотом разномастной обувки. С перекошенными от напряжения и злости смуглыми лицами. Особенно злыми казались двое чеченцев, дагестанец и ингуш, спевшиеся и держащиеся кучкой. Они являлись ударным звеном штурмующих правый подъезд и, только что потеряв двух туркменов и одного таджика под огнем бастионовца в экзоскелете, с бешеными воплями бросились на того.

Сектант опешил, да и перезарядка пистолета отвлекла. Дагестанец в прыжке попытался сбить врага, но тот только махнул железной рукой, отшвырнув прыгуна в сторону. Ингуш врезался плечом в корпус тяжеловеса и тоже со стоном свалился рядом, будто, наткнулся на телеграфный столб. Но чеченцы не растерялись. Раскрошив о броню фанатика палку и дубину, они разом накинулись на него, повалили на пол и стали мутузить кулаками, ногами, кирпичом. Вскочившие горцы присоединились к ним, с остервенением запинывая сектанта. Одно движение пневмоприводного механизма руки – и нога ингуша хрустнула в колене. Вопль огласил площадку. Оставшиеся трое с криками обрушили удары на бастионовца, не замечая боли и усталости.

Подоспели еще трое узбеков. Кто-то догадался вставить нож в щель между скафандром врага и его бронежилетом. Удар по рукоятке вогнал лезвие в плоть, брызнул фонтан крови. Стон. Вой. Рычание зверя.

Из последних сил воин в экзоскелете попытался подняться, успев только сесть. Кусок арматуры тут же с глухим звяканьем опустился ему на голову. Еще и еще. После десятка яростных ударов бьющий отвалился в изнеможении, а бастионовец испустил дух.

Горстка нападавших распалась, задыхаясь и причитая, и только один из чеченцев воинственно воскликнул и, словно киношный Тарзан, заколотил себя в грудь кулаками.

Штурм пятого этажа еще продолжался, люди гибли от последних пуль сектантов. Оставшиеся защитники НИИ не собирались сдаваться и отступать. Рукопашная схватка сменила огневую. Число убитых и раненых росло, а бой подходил к концу. Азиаты его выиграли, но дорогой ценой.

И, казалось бы, можно было трубить победу, но…

Атакующие сильно увлеклись штурмом, может, еще что-то привело к потере бдительности. Но, так или иначе, еще не захваченное здание института в эту минуту начали штурмовать с двух сторон. Одновременно, но не сговариваясь.

С южной стороны подоспело отделение сектантов Бастиона-три, с ходу ринувшееся в атаку. А с севера к НИИ устремилась ударная группа «Сокола» во главе с прапорщиком. И если бастионовцы вступили в бой, пытаясь успеть на выручку своим, то «соколы», не видя их, бросились на захват, почуяв слабину в осаждении азиатами главного корпуса. Две группы атаковали разрозненную и утомленную третью. Здесь-то и началась серьезная заварушка.

– Командир, нет, ты видел это? Ишь, сколько их понабежало! – пробурчал Холод по связи. – Что делаем?

– Так. Наши планы в связи с новыми обстоятельствами не меняются, – сообщил Никита, созерцая картину осады НИИ, – ждем удобный момент и работаем. Как и планировали. Только теперь внимание по флангам. Пулеметы на верхний этаж. Южная и северная сторона. Снайпера. С собой по «мухе». Остальным согласно вводной подготовиться к атаке. «Расческа» и «катюша». Шашку и «зори» к бою. Скоро будет темнеть. Нужно до ночи овладеть зданием и обеспечить оборону. Готовность пять минут.

– Разреши вопрос, командир?

– Да, Пыть-Ях.

– Как и какими силами прикроем и сдержим здание? Нас мало, да и штатские…

– Здесь нет штатских. Отвечаю. Своими силами, быстро, четко, точно. Пленных не брать. На раненых не отвлекаться. Каждый работает по своему сектору. Выбиваем крыс, распределяемся по периметру, отбиваем новые атаки. А они будут! «Бастион» явно не весь собрался. Они приложат все усилия, чтобы завладеть изделием. Как и натовцы. Ничего, боец, не впервой нам меж двух огней держаться. Да, Холод?

– Так точно.

– Все, готовность два. Артиллерия, к бою.

– Командир, наблюдаю противника с юга, на девять часов. Отдаление триста. До взвода. Хорошо идут. Четко. Точнее, бегут, – доложил Аперкорт.

– Звиздец. Не мало, – прошептал Истребитель, – Холод, что север?

– Холодно. Замерли в техникуме. Движения не наблюдаю.

– Хорошо. Ну, что, парни, за дело?! Пока враги наши увлеклись в НИИ, а подкрепление «Бастиона» на подходе, лучше сейчас воспользоваться моментом, чем потом выбивать сильного и опытного противника из хорошего укрепрайона. Южное звено, отсекаем подход фанатиков, даем время нам. Ясно? Вперед. Танцуем, бандерлоги!

– Работают снайперы, – распорядился Холод.

– Выстрелам готовность один… Огонь.

Раздались хлопки и лязг винтовок с оптикой. Еще и еще.

– Фронт чисто.

– Юг… чисто.

– Север холодно. Турель в минусе, командир.

– Так держать, парни. Огонь всеми стволами!

Нестройный, но жутко зрелищный и сокрушительный залп тяжелого оружия наполнил улицу Энергетиков грохотом, огнем, дымом и полосками шлейфов выстрелов.

От одного только «шмеля-м» Орка левое угловое помещение первого этажа НИИ превратилось в ад. Термобарический заряд лопнул внутри здания, поглотив его внутренности в дикой волне огня и давления. Там никто не мог остаться в живых.

Выстрелы «мух», РПГ-7, «базуки» и подствольников превратили весь первый этаж НИИ, куда только что ворвались сектанты и солдаты «Сокола», в жаровню, взорвавшуюся микроволновку.

– Спецна-а-з, впере-е-д! – крикнул Истребитель, отбрасывая пустую трубу «шмеля», переметнул с бока на грудь ППШ и прыгнул через парапет.

Не было «ура», не развевались знамена и не наблюдалось ровной шеренги атакующих. Бойцы ломаной линией ринулись к зданию, держа под мышками автоматы, а в руках гранаты. Короткую дистанцию преодолели в несколько секунд.

– Гранаты, пошли! – крикнул Никита, сам бросив одну РГО в окно второго этажа, а другую в щель разбитого пластика первого. Присели. Кто-то зажал уши. Череда взрывов. Дым. Треск. Стоны.

– Все, зачищаем корпус.

Бойцы сноровисто и почти без опаски рванули внутрь. Со сцепленных товарищами рук, с подножек, с парапетов и ступенек. Быстро, профессионально и четко. Как муравьи от дождя в свои норки.

Штурм начался.

Когда из всех окон и дверей института полыхнули языки пламени, снопы искр и клубы дыма, офицер спецподразделения «Сокол» открыл рот и смог выдавить лишь нечленораздельные междометия. Бинокль повис на его груди, а руки опустились в бессилии.

– Почему ваш снайпер молчит? – зарычала Герда. – Они безнаказанно обошли нас, заняли исходную и пересекли улицу, не потеряв ни одного человека! Где были ваши дозорные и снайпер?