Я думаю, что жизнь похожа на это, и даже смерть.

Я не мог быть и с моей мамой и с Леной, оставаясь в одной цельной жизни. Они никогда не встретятся, хотя я уже рассказал им все, что должен рассказать о другом из них. Когда я сюда попал, моя мама сделала так, чтобы я смог описать каждый елемент ожерелья Лены. Каждую строчку каждого стихотворения, когда-либо написанных ею. Каждую историю о пустяках, которые происходили с нами, и вещах, о которых я даже и не знал, что помню.

Однако, это не было то же самое, что и семьея, или независимо от того, кем мы могли бы быть.

Лена, моя мама и я.

Они никогда не будут смеяться надо мной, или держать что-то в тайне от меня, или даже ссориться со мной. Моя мама и Лена были два самых важных человека в моей жизни, или в жизни после смерти, и я никогда не могу видеть их обоих вместе.

Вот о чем я думал, когда я закрыл глаза. Когда я открыл их, моя мама исчезла, как будто она знала, что я не смогу ее оставить. Как будто она знала, что я не смогу уйти.

Честно говоря, я не знаю, смог бы я сделать это самостоятельно.

Теперь я никогда не узнаю.

Возможно, это было лучше.

Я сунул в карман два камня и спустился вниз по ступенькам, аккуратно закрывая за собой дверь. Запах жареных помидоров доносился из-за двери.

Я не прощаюсь. У меня было ощущение, что мы еще увидим друг друга. Когда-нибудь, как-нибудь.

Кроме этого не было ничего, что я бы мог сказать маме, чего бы она не знала. И не было возможности сказать что-то еще и выйти за дверь.

Она знала, что я любил ее. Она знала, что я должен был уйти. В конце концов, это не очень много, чтобы говорить.

Я не знаю, смотрит ли она на меня.

Я говорил себе, что да.

Я надеялся, что нет.

Когда я вошел в Портал, известный мир уступил место неизвестному миру более быстро, чем я ожидал. Даже в Иномирье, есть некоторые места, которые заметно больше других.

Река была одним из них. Эта река не была похожа ни на одну из тех, что я видел в Смертном Гатлине. Как и Великий барьер, она была иллюзией. Чем-то, что соединяло миры вместе, не будучи ни в одном из них.

Это была полностью неизведанная территория.

К счастью, ворон дяди Абнера, казалось, знает дорогу. Эшу кружился над головой, скользя и зависая выше меня, иногда садился высоко на ветви и ждал меня, если я слишком отставал. Он также, казалось, не возражал против работы, он терпел наши поиски, издавая лишь случайные пронзительные крики. Возможно он любил выбираться для разнообразия. Он напомнил мне Люсилль, когда мы путишествовали, только я заставал ее едящей маленькие тушки мышей, когда она была голодна.

Я его застал смотрящим на меня, он действительно глядел на меня. Каждый раз, когда я начинал чувствовать себя нормально, он снова ловил мои глаза и тогда по моей спине шли мурашки, словно это он делал нарочно. Будто он понимал, что может так делать.

Я задался вопросом, был ли Эшу реальной птицей. Я знал, что он мог пересекать миры, но это не делало его сверхъестественным? Согласно дяде Абнеру, он только сделал его вороном.

Может быть все вороны были просто жуткими.

Когда я шел дальше, сорняки болота и кипарисы, выступающие из темной воды, привели к более зеленой траве возле берега, к траве, настолько высокой, что я мог увидеть местность только по верху.

Я плёлся по траве, за чёрной птицей в небе,стараясь много не думать о том,куда я иду и что я оставляю позади. Достаточно трудно было себе не представлять, выражение моей мамы, когда я вышел за дверь.

Я отчаянно пытался не думать о ее глазах, о том, как они загорелись, когда она увидела меня. Или ее руки, как она махала ими в воздухе, когда разговаривала, будто думала, что может вытащить слова из неба пальцами. И ее руки, обнимающие меня, словно мой собственный дом, потому что она была из того места, откуда был и я.

Я старался не думать о том моменте, когда закрылась дверь. Она никогда не откроется снова, не для меня. Совсем не так.

Это то, чего я хотел. Я сказал это себе, пока шел. Это то, что она хотела для меня. Чтобы у меня была жизнь. Жить.

Уйти.

Эшу пронзительно кричал, а я отбивался от высоких зарослей и травы.

Уйти оказалось труднее, чем когда-либо я мог бы себе представить, и часть меня все еще не могла поверить, что я это сделал. Но, так, как я старался не думать о своей маме, я пытался держать лицо Лены перед собой, как постоянное напоминание о том, почему я это делаю, рискуя всем.

Мне было интересно, что она сейчас делает... Пишет в своем блокноте? Практикуется в игре на альте? Читает ее потрепанную копию "Убить Пересмешника"?

Я все еще думал об этом, когда услышал музыку на расстоянии от меня. Она звучала как... Роллинг Стоун?

Часть меня ожидала, протолкнувшись через траву, увидеть там стоящего Линка. Но когда я приблизился к хору "Ты не всегда можешь получить то, чего хочешь", я понял, что это были Камни, и определенно не Линк.

Голос был достаточно не плох, и практически все ноты были верны.

Это был большой парень, одетый в выцветшую бандану, которая была повязана вокруг его головы, и в футболку с "Harley-Davidson" и чешуйчатыми крыльями на спине. Он сидел за пластиковым складным столиком, такой использовался в бридж-клубе еще в Гатлине. С его черным оттенком и длинной бородой, он был похож, что должен перемещаться на старом вертолете, а вместо этого сидит на берегу реки.

За исключением его обед. Он выкладывал что-то из пластикового контейнера "Tupperware". Оттуда, где я был, это было похоже на кишечник или человеческие останки. Или ...

Байкер рыгнул. "Лучший перец чили "Ghetti" по эту сторону Миссисипи." Он покачал головой.

Эшу каркал и приземлился на край откидного столика. Огромный черный пес лежал на земле рядом с ним и лаял, но не потрудился встать.

"Что ты здесь делаешь, птица? Если ты хочешь заключить сделку, то тебе нечего здесь делать. Даже не думай, что я позволю тебе приблизиться к моему виски на этот раз". Байкера прогнал Эшу со стола. "Улетай. Кыш. Скажи Абнеру я готов иметь с ним дело, когда он будет готов играть."

Когда он смахнул ворона со стола и Эшу исчез в голубом небе, байкер заметил меня, стоящего у края травы. "Ты осматриваешь достопримечательности или ищещь что-то?" Он бросил остатки своего обеда в небольшой кулер белого пенопласта и взял колоду игральных карт.

Он кивнул в мою сторону, перетасовывая каты из рук в руки.

Я сглотнул и подошел поближе, поскольку “Рука Судьбы” начала играть на старом транзисторном радиоприемнике, покрытом пылью. Я задался вопросом, слушал ли он что-нибудь помимо "Rolling Stones", но я не собирался спрашивать. “Я ищу Речного Хозяина.”

Байкер смеялся, имея дело в руках, как будто кто-то сидел с другой стороны стола. “Речной Хозяин. Я не слышал уже давно этого имени. Речной Хозяин, Перевозчик, Водный Гонец — у меня большое количество имен, мальчик. Но ты можете называть меня Чарли. Это - то имя, на которое я отвечаю, и то, на которое я испытываю желание отвечать.”

Я не мог представить себе никого, кто бы мог заставить этого парня делать что-либо, чего бы он сам не испытывал желание сделать. Если бы мы были в мире Смертных, он, вероятно, был бы вышибалой в баре байкеров или бильярдной, где людей вышвыривают за биение бутылок о головы друг другу.

"Приятно познакомиться... Чарли",я поперхнулся. " Я Итан".

Он махнул мне."Так что я могу сделать для тебя, Итан?"

Я осторожно подошел к столу, оставляя гигантскому существу на земле побольше места. Он был похож на мастифа, с квадратным лицом и морщинистой кожей. Его хвост был перевязан белой марлей.

"Ты не против старого Драга", сказал он. "Он не встанет, если ты носишь с собой сырое мясо." Чарли усмехнулся. "Или если ты - не сырое мясо. Мертвое мясо, как ты, парень - ты сорвался с крючка."