Газеты также сообщат, что жена герцога стоически отказывалась надевать траур, так как еще не получила доказательств смерти мужа. Какая стойкая леди!..

Элинор отказывалась сидеть дома и рыдать, заламывая руки. Каждое утро она гуляла в парке на Гросвенор-сквер и неизменно направлялась к дереву в самом центре парка, где сходились все извилистые тропинки. Когда же не находила в условленном месте цветок, ее сердце болезненно сжималось.

Здравый смысл подсказывал ей: если бы Харт смог прийти в парк, чтобы подать сигнал, то и домой вернулся бы. Но Элинор все равно продолжала туда ходить каждое утро. А затем, после обеда, надевала перчатки и шляпку, садилась в ландо и ехала в Гайд-парк. Там, спешившись, снова шла к условленному месту — и снова ничего не находила.

Она знала, что ничего не обнаружит. В конце концов, Харт мог и забыть об их тайном сигнале.

Но этот ритуал давал ей утешение и надежду на то, что в другой раз, когда она придет в условленное место, непременно найдет цветок. И она держалась за надежду. Надежда придавала ей силы.

Тем временем трагическая смерть герцога и скорбь его семьи отодвинулись на последние полосы газет, уступив место ужасным новостям о генерале Гордоне и Судане. «Журналистам нет дела до Харта, — с грустью думала Элинор. — Им нужны лишь занимательные истории».

Вся семья решила вернуться в Килморган, и Элинор тоже просили поехать вместе со всеми. Камерон же постоянно был мрачен и неразговорчив.

— Отцу, наверное, придется стать герцогом, — проговорил Дэниел перед самым отъездом, во время семейного собрания в гостиной Харта. — Но он не хочет.

— Он и не будет, — сказала Элинор. — Я жду ребенка.

В комнате воцарилась тишина. И все Маккензи — только Йен отсутствовал, занимаясь без устали поисками Харта, — уставились на Элинор.

— Бога ради, скажи, что это будет мальчик, — произнес наконец Камерон. — Харт не мог поступить так жестоко — исчезнуть, не оставив мальчишки.

— Оставь ее в покое, Кам, — сказала Эйнсли. — Откуда она может знать?

— Я уверена, что это будет мальчик, — ответила Элинор. — Я это чувствую. Мой отец сказал бы, что это, безусловно, нелепо, но…

Элинор умолкла. Она не теряла уверенности в том, что Харт выжил. Такой сильный — как мог он исчезнуть? Да, она не теряла уверенности. Что же касается ребенка, то о нем она мужу не говорила, так как в Килморгане еще не знала точно. Но сейчас она была абсолютно уверена. Да и мучившая ее теперь по утрам тошнота не оставляла ни малейших сомнений.

Ей не терпелось рассказать о ребенке Харту. Она представляла его радость, его восторг… Он, конечно же, велит Уилфреду дать официальное сообщение в газетах. А потом они вдвоем отпразднуют…

«Нет, я не потеряю надежду, — сказала себе Элинор. — А если сдамся, то тогда Харт уже не появится…»

Дэниел, сидевший рядом с ней на диване, обнял ее за плечи и тихо сказал:

— Йен найдет его, вот увидишь.

Элинор кивнула, с трудом сдерживая подступившие слезы.

— Очень важно, — заметила Бет, — чтобы ты поехала с нами в Шотландию, Эл. Ребенок Харта должен находиться в безопасности.

— Да-да, конечно, — закивала Изабелла.

— Нет! — Элинор покачала головой. — Когда его найдут… я хочу сразу же его увидеть. — А если его обнаружат мертвого, то она никогда не простит себе, что ее в этот момент не оказалось рядом.

Кам с Маком молча смотрели на нее. Оба, конечно же, прекрасно знали, что их жены, окажись они на ее месте, тоже отказались бы покидать Лондон.

Женщины также перестали уговаривать ее — очевидно, сознавали всю тщетность уговоров.

Позже, когда семья уехала, Элинор удалилась к себе в спальню, достала из ящика альбом воспоминаний и вытащила фотографии. Были тут, конечно, и самые последние снимки, сделанные в Килморгане, — их она поместила отдельно.

Элинор стала разглядывать фотографии — сначала те, где Харт был совсем молодой. На снимке с килтом он смеялся. Смеялся, вскинув руку, чтобы остановить фотографа.

Потом она принялась разглядывать фотографии, сделанные ею в Килморгане. На одной из них Харт держал перед собой килт, почти ничего не закрывающий. На другой — хохотал, прислонившись нагой к стене.

Тут ей вдруг вспомнилась сцена в темноте. Прижимаясь к ней всем телом, Харт шептал: «Ты нужна мне, Эл. Ты нужна мне…»

И Элинор наконец не выдержала и разрыдалась. О Боже, она потеряла Харта… А ведь так его любила!

Она вспомнила, как нашла мужа у гробницы сына, когда он водил пальцами по табличке с его именем. Конечно же, он ужасно переживал из-за того, что не смог спасти малыша Грэма.

Элинор положила руку на живот, где билась жизнь. То был его ребенок, наследник… Элинор всхлипнула и снова разрыдалась.

В следующее мгновение она вдруг услышала, как кто-то вошел в комнату. «Наверное, Мейгдлин», — подумала Элинор. Но поступь вошедшего была слишком тяжелой. К тому же от него исходил запах сигар.

Тут кресло рядом с ней скрипнуло, и Элинор, повернув голову, увидела Йена. От него пахло не только сигарами, но и угольным дымом, а также сыростью.

— Поверь, Йен, я не потеряла надежду. — Элинор сделала глубокий вдох. — Просто мне себя жалко, потому и расплакалась.

Йен не ответил. Он смотрел на альбом, все еще открытый на странице с нагим Хартом.

Элинор зарделась и закрыла альбом.

— Йен, это…

— Знаю. Фотографии, сделанные миссис Палмер. Хорошо, что они оказались у тебя.

Элинор внимательно посмотрела на Йена, и ее губы приоткрылись. Так неужели это…

— Йен Маккензи, признавайся… Йен, это ты посылал фотографии горничной Джоанне? Ты, да?

Он тут же кивнул:

— Я.

— Боже, но зачем?!

Йен стал разглядывать причудливые завитушки на обложке альбома. Немного помолчав, проговорил:

— У миссис Палмер были и остальные, но я не смог их найти. Я тогда боялся, что они попадут в газеты. Когда миссис Палмер умерла, я весь дом перерыл, но кто-то побывал там раньше меня. Так что я нашел всего лишь восемь штук. Их засунули за кирпич печной трубы. Какое-то время они находились у меня, а потом я отправил их Джоанне.

— И попросил переслать мне?

— Да.

Йен снова вернулся к созерцанию завитушек на обложке. И теперь водил по ним пальцем.

— Но зачем? — снова спросила Элинор.

Йен молча пожал плечами, потом все же ответил:

— Чтобы ты поехала к Харту.

— Почему только сейчас, а не тогда, когда нашел снимки после смерти миссис Палмер? И зачем использовать Джоанну в качестве посредника?

— Джоанна хорошо относится к Харту. Я знал, что она захочет ему помочь.

Йен умолк, и Элинор пробурчала:

— Ты не ответил на мой первый вопрос.

С Йеном такое случалось иногда. Он отвечал на тот вопрос, на который хотел ответить, и пропускал мимо ушей остальные. Так он справлялся со своей неспособностью лгать.

Но на этот раз он все же ответил:

— Я не отправил снимки сразу, потому что Харт был тогда слишком занят. Он бы не обратил на них особого внимания.

— Но ты же не можешь сказать, что теперь он менее занят. Он ведь вот-вот станет премьер-министром… И тогда у него будет еще больше дел.

Йен покачал головой:

— Нет, не будет. Он просто хотел добиться своего. И теперь почти добился. Но Харт недолго пробудет премьер-министром. Он потом проиграет. — Йен оторвал взгляд от альбома и уставился на Элинор. — И ты ему понадобишься.

— Йен, о чем ты?.. Ведь его коалиция очень сильна. Все газеты пишут об этом. Сейчас они даже без Харта выигрывают. И его партия сумеет…

— Харт будет плохим лидером, — перебил Йен. — Он всегда хочет, чтобы все было так, как хочет он. И все должны ему подчиняться.

— То есть он не умеет идти на компромиссы, да?

Йен молча кивнул, а Элинор продолжала:

— Я знаю, что ты имеешь в виду. У Харта грандиозные идеи, но он не замечает мелких, по его мнению, проблем. А если замечает, то слишком поздно. Харт не замечал фениев, пока они не попытались его убить. И только тогда он соизволил удивиться, верно?