Не глядя ни на одного из них, Диллан пялился на главный вход:

– Прикольное местечко, да? – голос звучал пугающе монотонным. – Нельзя винить детей в том, что они проглатывают это дерьмо. Я имею в виду, только гляньте на все эти мультяшные логотипы. – Он опустил ноги на деревянный пол и повернулся лицом к Гэвину и Эмили. – Все эти коробки с хлопьями винтажные, между прочим. Эта еда одна из лучших в городе. Может, когда ребенок достаточно подрастет, приведем его сюда для милой семейной прогулки. Как думаешь, Эм?

Эмили подпрыгнула, когда кулак Гэвина грохнул по столу. Столовые приборы и приправы дрогнули от удара. Локтем Гэвин облокотился на стол, пальцем тыкая в Диллана, Эмили видела, как выступили вены на его шее.

– Слушай меня, мать твою, – зарычал Гэвин, глаза зажглись убийственной злобой. – Меня не волнуют твои правила. Я разорву тебе пасть собственными зубами, если снова заговоришь с ней.

Явно не впечатленный угрозами Гэвина, Диллан усмехнулся. Он ни на секунду не отвел глаз от Эмили. Скрестив на груди руки, он произносил слова сбивчиво, почти переходя на шепот.

– Нет, друг мой. Мы все будем играть по моим правилам. И я скажу, почему. – Он перевел свой взгляд с Эмили на Гэвина и прищурился, словно голодный волк. – У меня давняя дружба с одним человеком, который служит в Департаменте полиции Нью-Йорка. Эти парни очень близки с нашими местными судьями. Достаточно упоминания третьего лица о попытке удушения – и семь лет. Я могу пойти дальше и заявить также о попытке убийства. Не знаю, сколько раз ты… Трахал мою бывшую, пока мы были вместе, но учитывая тот факт, что у тебя есть ничтожный шанс быть отцом маленького ублюдка, чертовски уверен, ты возненавидел бы десяток лет существования за пределами штата. Оранжевый не твой цвет.

Уши Эмили затопил дикий, панический звон. Губы приоткрылись в бесшумном вдохе, нервы скрутились в тугой узел; широко распахнутыми, полными слёз глазами Эмили сосредоточенно смотрела на Гэвина. Он хмурил брови, лицо пересекали резкие морщины. Губы искусаны, словно он боролся с ядовитым вкусом. Его глаза, те гипнотизирующие, прекрасные глаза, окрасились в оттенок синего, такого глубокого, темного и мстительного – качествами, которыми, она готова была поклясться, он начал обладать. Эмили с жадностью глотнула воздух, как будто готовясь к его гневу.

Гэвин вскочил на ноги, руками резко потянувшись вперед. Схватив Диллана за ворот красной рубашки поло, поднял его на ноги, и они оба нависли над столом. Лица были настолько близко друг к другу, будто у любовников за секунду до страстного поцелуя. Кулаки Гэвина побелели.

– Не кидай в меня свои угрозы, слабак, – зарычал Гэвин. – Я убью тебя прямо здесь, в этой забегаловке.

Диллан облокотился ладонями в стол, глаза метали молнии. Слова прозвучали громкой, грубой насмешкой:

– Вы слышали это, все? Этот парень сказал, что убьет меня у вас на глазах. Кто хочет посмотреть?

Грудь Эмили быстро и тяжело вздымалась и опускалась от рваных вдохов, она развернулась, бросив взгляд на сбитых с толку наблюдателей. Каждая пара глаз в этой забегаловке была сосредоточена на разворачивающейся сцене. Изумленная мать с двумя маленькими детьми ахнула в ужасе, бросив на Эмили внимательный взгляд. За мгновения до того как администратор подойдет к их столику, Эмили взяла Гэвина за локоть в попытке разрядить обстановку.

– Гэвин, – выдавила она, часто моргая в приступе быстро нарастающей паники. – Гэвин, сядь. Администратор идет.

– Да, Гэвин, – тихо усмехнулся Диллан, его лицо было всего в дюйме от лица Гэвина. – Ты, возможно, захочешь быть осторожным. Он, возможно, уже вызвал копов. Может, твоя предлагаемая ссылка начнется сегодня?

– Извините, – сказал средних лет администратор, встав перед их столиком. Явно пораженный сценой, он упер руки в бока, голос прозвучал твердо. – Вынужден просить вас успокоиться, или мне придется выкинуть отсюда вас обоих.

С глазами, пылающими бешеной яростью, Гэвин медленно отпустил Диллана. Встряхнул головой, его трясло от неудовлетворенной жажды крови. Гэвин сделал глубокий вдох, и откашлялся:

– Мы актеры, – он смотрел на Диллана, голос был таким холодным, что мурашки пробежали по позвоночнику Эмили. – Мы просто играли сцену. – Снова заняв свое место, Гэвин посмотрел на администратора. – Пожалуйста, примите мои извинения. Остаток нашего обеда пройдет спокойно.

– Актеры? – спросил администратор с недоверием.

– Да. Актеры, – спокойно ответил Гэвин, наблюдая, как Диллан садится обратно.

Мужчина кивнул.

– Ладно, актеры. Больше не позволяйте такому случиться. Или же оба вылетите отсюда, – на этой ноте он развернулся и ушел.

– Чего ты хочешь? – спросил Гэвин. Он взглядом буквально убивал Дилана, только голос был болезненно спокойным.

Диллан неопределенно пожал плечами, дьявольская улыбка играла на губах.

– Я хочу быть в курсе. Хочу присутствовать на всех и каждом приеме у доктора. Еще я хочу присутствовать при рождении. – Он замолчал, провел рукой по зачесанным назад светло-каштановым волосам и посмотрел на Эмили. – Мне всегда было любопытно, как звучат крики женщины, которую разрывает надвое от боли, когда она выталкивает из себя еще одну человеческую жизнь. Особенно женщины, которая заслуживает каждую минуту этой боли.

Гэвин подался вперед, но Эмили быстро поднесла руку к его груди. Почти лишилась дара речи, лицо исказило изумление.

– Ты выжил из своего хреного ума, – выдохнула она, стирая слезу с лица. – Ты не хочешь ни частички этого ребенка, и ты знаешь об этом, ублюдок. Ты даже не можешь находиться рядом со мной.

Диллан облокотился на спинку, скрестив руки на груди.

– Ты права в нескольких вещах, Эм. Нет, меня не должно быть рядом с тобой. Но давай не будем забывать, что сказал коп у школы. Если ты еще раз будешь плохой, очень плохой девочкой, нарушающей правила... – он погрозил ей пальцем. – Я провел некоторые исследования. Ты можешь использовать защитное предписание за исключением вот таких ситуаций, так что я могу принимать участие во всех надвигающихся на нас забавных событиях. Ты также права в том, что у меня нет ни малейшего желания иметь хоть какие-то отношения с маленьким ублюдком. В любом случае, я…

– Сколько? – спросил Гэвин, предложенная ссылка казалась все более привлекательной с каждым брошенным словом мудака. – Сколько ты хочешь, чтобы убраться нахер отсюда? Убраться и никогда больше нас не беспокоить.

Диллан запрокинул голову и засмеялся, почесывая подбородок.

– Видишь ли, Гэвин, я не настолько глуп, как ты мог обо мне подумать. Никогда не забывай об этом. Я знал, что ты попытаешься откупиться от всего этого. Знаю ваш долбанный тип, богатенькие слизняки, разгуливающие по земле и считающие, что можете купить всех вокруг. Мне не нужны твои гребаные деньги. У меня есть свои. Даже на секунду не думай, что уничтожил меня, прекратив наше сотрудничество, потому что это не так. Сейчас, конечно, даже Трамп сошел бы с ума, упустив даже небольшие деньги. Но никакое количество зелененьких, которые ты можешь мне заплатить, не принесет мне такого удовольствия, как видеть вас, раздавленных от моего постоянного присутствия во всем этом. Я уже в предвкушении и разгорячен, только думая об этом. Один или десять миллионов твоих грязных долларов не смогут купить это чувство. Если б я мог, я законсервировал бы его. Я ударю тебя туда, где больнее всего, и это не твой кошелек. Вот она – сидит сейчас рядом с тобой и выглядит чрезвычайно привлекательно этим вечером.

Гэвин сжал челюсть. Он почувствовал себя загнанным в угол, когда Диллан встал.

– Мне надо отлить. К тому же, думаю, вам двоим есть над чем поразмыслить. Я, будучи милым парнем, перечислю все еще раз, прежде чем оставить вас, голубков, вдвоем. Так, давайте посмотрим. – Нахмурив брови, Диллан скрестил на груди руки и поводил челюстью в притворной сосредоточенности. – У меня есть не только запись камер видеонаблюдения, где записана каждая секунда того, как ты вбиваешь меня в мой же стол, есть еще и свидетели. Целая толпа свидетелей сегодня, здесь, которые видели, как ты напал на меня. Есть и предостаточно родственников, которые играют в гольф, выпивают, устраивают барбекю с судьями по уголовным делам, самыми влиятельными в Манхэттенской судебной системе. Какой же я нахрен счастливчик! Теперь вы двое очень хорошо подумайте о своем решении. Мы можем сотворить из этого что-то довольно простое или чертовски сложное. – Не сказав больше ни слова, Диллан исчез в направлении туалета.