Когда плач Эмили перешел в тихие всхлипы, дыхание замедлилось в нормальный ритм, Гэвин ласково приподнял её подбородок. В его взгляде плескалось понимание:

– Ты в порядке?

Эмили вытерла нос.

– В порядке. А ты?

Он не был. Даже близко. Выбит из колеи. Но желая сохранить её спокойствие, насколько это возможно, Гэвин кивнул.

– Господи, ты даже еще не поела, – устало вздохнув, Гэвин погрузил руку в волосы Эмили. – Голодна?

– Нет, – прошептала она. Она не была. Все еще чувствовала себя так, будто ее могло стошнить, и еда была последнее, о чем она думала.

– Ладно. Я пойду ополосну лицо. – Он наклонился и нежно её поцеловал. – Скоро вернусь.

Эмили кивнула и смотрела, как он исчез в ванной. После того как он закрыл дверь, она глубоко вдохнула, пытаясь прогнать из тела напряжение. Не сработало. Она не хотела рассказывать Гэвину детали того утра. Дьявол, пересказ случившегося может быть сокрушительным ударом по его психике. Это было плохо: видеть, как Гэвин боролся с инстинктами пойти и достать Диллана. Это определенно могло быть чересчур.

Она отбросила ужасные мысли и порылась в привезенных коробках, где до сих пор лежали её вещи. Достав пижаму, она натолкнулась на фотографию: мама и сестра в поездке по Санта Крус много лет назад. Приятные улыбки освещали фото. Те маленькие передышки воспринимались как островки добра среди хаосе, наполнявшем их жизни, но в этом были они. Кусочки спокойствия. Кусочки чего-то, что никогда не было постоянным. Рассматривая фотографию, Эмили проглотила слёзы, понимая, что сегодня выплакала уже достаточно. Она затолкнула эту память под стопку свитеров.

К тому времени, как она сняла рабочую одежду и переоделась в домашние штаны и футболку, Гевин вышел из ванной. На нем были только боксеры, а его лицо было еще злее, чем пару минут назад; Эмили смотрела, как он сел на край постели. Что-то в его позе её встревожило. Казалось, будто те несколько минут, что он дал себе, превратили его в огромный воспламеняющийся комок взбешенного альфа-самца. Эмили нервно сглотнула и забралась на кровать. Господи, все чего она хотела – смягчить борьбу, которая шла внутри него. Пристроившись сзади, она положила руки ему на плечи и массировала, пытаясь прогнать напряжение, волнами исходившее от него.

Она тщательно выбирала слова:

– Гэвин, – начала она, голос звучал мягко, – почему бы нам просто не лечь спать? Прямо сейчас мы оба эмоционально истощены. Можем поговорить об этом завтра.

Не отвечая, Гэвин покачал головой. Размял шею и облокотился на подушки, расставленные в изголовье кровати.

Сидя на коленях, Эмили повернулась и посмотрела на него. Тени холодной враждебности танцевали на его лице, и все это заставляло её чувствовать себя виноватой, что не позволила ему поступить так, как он отчаянно хотел. Она отвела взгляд, не в силах больше выносить его боль.

– Посмотри на меня, Эмили. – Скомандовал он измученным шепотом. И ее взгляд снова встретился с его глазами. Гэвин чувствовал её нервозность, колебания, и пошло все к черту, если это не путало его мысли. – Иди сюда, – сказал он, протягивая руку.

Она взяла, и он потянул её к себе. Прижавшись к нему, Эмили положила голову ему на грудь. Несмотря на то, что ее тело переполняло напряжение, дразнящий аромат его одеколона и четкое ровное биение сердца успокаивали её, заставляя чувствовать себя в безопасности. Его рука, гладившая спокойными движениями ее спину, все больше погружала Эмили в спокойствие, которое мог создать только Гэвин.

– Куда он тебя ударил?

Она знала, что все к этому шло, но вопрос вызвал пробирающую до костей дрожь, выталкивая её из только что обретенного спокойствия. Сжавшись в тугой комочек и отодвинувшись от него, Эмили подняла голову и посмотрела в его изучающие голубые глаза. Она подняла руку и дотронулась до шрама над бровью, о котором всего пару дней назад он спрашивал. И о котором всего пару дней назад она соврала мужчине, которого любит. Мужчине, в чьем доверии нуждалась. Эмили чувствовала, как от напряжения вытянулось его тело. Злость огнем пылала в его глазах. Эмили видела, как заходили его желваки, когда он смотрел на неё. Помимо участившегося дыхания Гэвина, в воздухе повисла тишина, тяжким грузом оседая на сердце Эмили.

– Я в порядке, – прошептала она, изображая уверенность.

Гэвин закипал. Необходимость стереть Диллана с лица земли поселилась в каждой клетке, жилке и мышце Гэвина. Однако желание успокоить Эмили заставило его собраться и оставаться хладнокровным. Он аккуратно посадил её верхом на себя, поместив ее ноги себе на бедра. Он почувствовал, как она дрожит, и это срывало крышу. Черт с ним… Скверно.

Смотря на крошечный шрам, он провел по нему большим пальцем. И хотя он был едва заметен, одно осознание того, каким образом он получен, лишало Гэвина слов. Как мог мужчина, настоящий мужчина сделать такое с женщиной? Гэвин не мог даже начать переваривать это. Потянувшись, он одной рукой обнял её за талию, другую положил ей на затылок, и наклонил её лицо к себе. Секунду он смотрел в её глаза, прежде чем прижаться губами к отметине, которая навсегда останется клеймом на её лице. Клеймо, оставленное кретином, который никогда её не заслуживал.

– Куда еще он тебя ударил, Эмили? – Гэвин посмотрел на неё. Он осознавал, что по большей части сам себе причиняет боль, но какая-то его часть нуждалась в том, чтобы пройти через это. Эмили страдала гораздо больше, чем он. Или нет. На этот вопрос он не мог определенно ответить, потому что это была боль, которую он никогда не переживал.

– Моя губа, – тихо ответила она, видя, как взгляд Гэвина становится бешеным. Она застыла.

Гэвин поежился, борясь с порывом выбежать из дома.

– Твоя губа, – сказал он спокойно, пытаясь звучать убедительно. – Черт, он ударил тебя по губам? – Эмили нерешительно кивнула. Смотря, как дрожат её губы, Гэвин уловил аромат её духов. В этот момент, все о чем он мог думать – это расклеймить эти губы. Он впился в её губы жестко и стремительно.

Эмили едва слышно захныкала, когда их языки переплелись, горячие и влажные. Его поцелуй был полным отчаяния, крайне необходимым и разрушающим. И хотя его чувства собственника застигли её врасплох, она понимала – он заново клеймил её. Она знала это, и ей было плевать, поскольку она тоже его хотела. Ей это было нужно, и ему тоже – «пометить» её. Она пальцами зарылась в его волосы, притягивая сильнее, в то время как её сердце разрывалось.

– Детка, я не могу поверить, что он сделал тебе чертовски больно, – выдохнул Гэвин. – Я всегда буду только боготворить эти губы. Всегда буду боготворить это тело, – сильнее сжав заднюю часть её шеи, Гэвин углубил поцелуй. – Когда я смотрю на тебя, чувствую, что смотрю на вторую половину себя самого. Ты заполнила пустоту в моей душе, и поэтому ты Богиня для меня. Именно так я всегда буду к тебе относиться. До конца твоей жизни. Это я тебе обещаю. Даю тебе это чертово обещание.

Эмили сильнее поцеловала его. Его слова вытатуированы на её сердце, а его поцелуй практически исчерпал воздух из её легких, да ей он и не был нужен. Она хотела дышать только им.

Пока Гэвин стаскивал футболку с Эмили, он осознал, что данные обещания легко будет выполнить. Он лучше будет гореть на самом последнем этаже ада, чем заберет свои слова назад, потому что она была Богиней в его жизни. Его возлюбленной. Его другом. Навсегда его.

Но плевать он хотел на пылающие котлы ада, начав возрождать свою любимую, потому как знал, что одно обещание сдержать не в силах – он будет защищать её до самой смерти.

Самая гадская часть, да поможет ему Бог…

Он не может ждать, чтобы нарушить его.

– Гэвин, не мог бы ты вернуться и ответить на вопросы мистера Розенталя относительно нашего сотрудничества?

Глубокий голос Колтона без предупреждения вторгся в мысли Гэвина. В коварные мысли, которые съедали его последние шестнадцать часов с тех пор как Эмили рассказала ему, что сделал Диллан. Сидя на заседании в окружении руководителей, представляющих одного из лидирующих фармацевтических гигантов страны – нуждающихся в крупной рекламной кампании – Гевин понимал, что должен уделить им внимание. Но не уделял. Его внутренний мир перевернулся, а сердце кровоточило. Не было адекватных слов, которые бы могли передать его внутреннее состояние этим пятничным поздним утром.