– Второе: что касается того, о чем ты сказала мне, до того как… Вывела меня из себя. Я слышал принятие в твоем голосе. Никто из нас не глуп. Нам обоим известны сроки, – Гэвина передернуло от этой мысли, – то, что у тебя был с ним секс в ту неделю, не идет ни в какое сравнение с тем количеством раз, когда секс был у нас с тобой. И я уверен в том, что у моей спермы сумасшедшие возможности. Диллан – хиляк, соответственно, у него слабая... армия, если угодно. Это дает фору быть отцом мне, а не этому Ублюдку. Голубоглазый, темненький малыш растет в твоем прелестном животике, поскольку речь идет обо мне. – Гэвин подмигнул ей, мысленно ликуя от того, что его девочка открыла ротик от удивления.

– Третье, – он взял телефон, – нет, я не могу говорить тебе, что делать. Но могу сказать, что если ты позвонишь ему сейчас, он и дальше будет тем бесхребетным ублюдком, коим всегда являлся. Он поставит требования, которые, возможно, нам не понравятся. Какое бы решение ты ни приняла, я буду рядом, потому что ты – ходячая коробка конфет, и я люблю тебя, но я не хочу слышать твои жалобы, как только Ублюдок предъявит нам свои бредовые идеи.

Эмили встала, обошла стол и устроилась на коленях у Гэвина. Он улыбнулся, взглядом согревая ее тело, когда она прислонилась к его плечу. Она вырисовывала круги на надетой на нём изношенной черной футболке с эмблемой «Linkin Park». Та, определенно, видела лучшие деньки.

– Мистер Блейк, как вы считаете, мне уже можно разговаривать сейчас? – она улыбнулась, чувствуя глубокую вибрацию смеха в его груди.

Солнце играло с ее волосами, подсвечивая красным локоны Эмили, заставляя руки Гэвина буквально чесаться, чтобы коснуться их. Поддавшись искушению, Гэвин запустил руку под копну её волос, поглаживая заднюю часть её шейки.

– В любом случае, если думаешь, что можешь говорить, пожалуйста, так и поступи.

– Спасибо, – она устроилась теснее, наслаждаясь его прикосновениями. – Хорошо. Первое: спустя несколько дней, после того как Диллан… напал на меня… – она остановилась, посмотрев на Гэвина, когда почувствовала, как он напрягся. Эмили вжалась в него, подтянув колени к груди, когда он обвил рукой её талию. – Спустя несколько дней я ходила в общину подвергшихся избиению женщин. Автоматический анализ данных посоветовал, и я пошла, пытаясь понять как можно больше тех женщин, которые уже прошли через подобное. У некоторых из них были дети. Те женщины боялись не только за свои жизни, но еще они были разбиты, потому что суд подвел их. Тем животным, их мужчинам, не отказали в праве видеться с детьми. Им разрешили подконтрольные визиты. И не важно, сколько у них денег. Поверь мне, там были женщины из разных слоев. Богатые, бедные, молодые, старые, черные, белые, и всех промежуточных цветов. У некоторых из них были самые высокооплачиваемые адвокаты в городе. Все это не важно. Если ребёнок не подвергался физическому насилию, большинство, если не все, судьи разрешают подконтрольные визиты.

Снова замолчав, она посмотрела в его глаза, голос был нежным:

– Это то, чего я боюсь. Во всех смыслах слова, ты самый сильный мужчина из всех, кого я когда-либо встречала. Но в этой ситуации твои деньги не помогут. – Гэвин начал говорить, но теперь была ее очередь просить его помолчать, приложив к губам пальчик. Она оседлала его, подарив долгий, страстный поцелуй. Спустя секунду она разорвала связь, надеясь, что смогла исцелить маленькую частичку его сердца, которую, знала, разбивает.

– Второе: мне жаль, что ты услышал смирение в моем голосе. Я позволила страху одержать верх. Но зная, что ты чертовски уверен, что твоя… армия сможет выиграть эту битву, обещаю: ты никогда больше этого не услышишь. Поскольку речь идет обо мне, голубоглазый темненький малыш растет в моем менее, чем привлекательном животе прямо сейчас. Мальчик или девочка, на мой взгляд, это уже твердолобый фанат Янки.

Усмехнувшись, Гэвин скептически вздернул бровь:

– Твой животик идеален, так что добавь утверждение «менее, чем привлекательный» в список вещей, которые я больше никогда не хочу слышать. И ты подаришь мне Янки?

– Я бы подарила тебе мир, если б могла.

Она и не подозревала, что уже подарила. Гэвин подтолкнул её к своим губам, глубоко целуя, и провел руками по потрясающим изгибам её талии. Большими пальцами лаская её изумительный идеальный животик, Гэвин представил себе этого крошечного фаната Янки. Его сердце погрузилось в ощущение настолько сильной жажды, чтобы этот ребенок был его, что ему казалось, оно сейчас утонет в этом.

Эмили медленно отстранилась, губы пылали от его поцелуя. Нежно глядя на него, она склонила на бок голову, переходя на шепот:

– Третье: да, я думаю, мы должны позвонить ему, Гэвин. Теперь, когда он все знает, не звонить ему – значит ещё больше все усложнить. Не уверена, что готова к тем сумасшедшим требованиям, которые он может выдвинуть, но обещаю, что жаловаться не буду.

После секундного колебания, Гэвин кивнул. С комом, обжигающим грудь, он потянулся к телефону.

Поерзав на коленях Гэвина, Эмили нервно сглотнула, наблюдая за тем, как Гэвин, вслед за набранным номером Диллана нажимает кнопку громкой связи. Несколько гудков спустя раздался голос, который Эмили надеялась никогда больше не услышать.

– А-а, я так и знал, что мне сегодня позвонят, – его высокомерие эхом раздалось по кабинету, как будто он стоял прямо здесь. – Итак, я слышал, наше маленькое трио в ожидании? Какую же запутанную паутину мы…

– Какого хера ты хочешь, ублюдок? – яростно гаркнул Гэвин.

Воздух заволокло тишиной, она казалось такой тяжелой, как если бы слон уселся на грудь Эмили.

– Позволь кое-что объяснить тебе, Гэвин, – сказал Диллон с холодной и зловеще тихой усмешкой, – игра изменилась, говнюк. Теперь все будет по моим правилам. Первое правило игры. Ты и моя прелестная бывшая садитесь в свою долбаную тачку и встречаетесь со мной в кафе «Big Daddy’s Diner» на Южной Парк Авеню между девятнадцатой и двадцатой улицами. Правило второе: выкинете что-нибудь забавное, и я сразу же звоню копам, чтобы сообщить об инциденте пару месяцев назад. Буду в кафе через тридцать минут. Если вас там не будет через сорок, попрощайся со своей свободой.

Линия оборвалась, монотонный гудок шепотом обещал месть для Эмили.

Дышать…

– Помни, о чем я тебе говорил, – сказал Гэвин, бережно обвив рукой талию Эмили. Его крепкое тело защищало её от бешеного февральского ветра, мечущегося по городским улицам. – Не разговаривай с ним, вообще. Даже не смотри на него.

Дрожа всем телом, Эмили кивнула. Глаза привыкали к мерцающей красно-желтой неоновой вывеске перед входом в забегаловку. Гэвин открыл дверь, и его хватка инстинктивно усилилась, когда он осматривал кафешку в ретро-стиле 1960-х годов. Взглядом пробежался по виниловым кабинкам пастельных тонов и прищурился, увидев Диллана в дальней угловой кабинке. Тут же Гэвин принял боевую готовность. Пульс подскочил, кровь в венах ускорила бег. Образ того, что этот хрен сделал с Эмили, предстал в голове Гэвина так же ярко, как и в тот день, когда она ему все рассказала.

– Вас двое? – спросила молоденькая официантка в джинсах и футболке с логотипом кафешки, её бойкий голос гармонировал с буйной атмосферой.

– Нет. Мы встречаемся кое с кем, и он уже здесь, – он кивнул головой в сторону Диллана. – Спасибо.

Улыбнувшись, она умчалась и заняла место за хромированной стойкой.

Гэвин переплел их с Эмили руки и повел к Диллану.

– Помни, ничего не говори. Позволь мне разобраться с этим. – Он почувствовал влажность её кожи и остановился, заглядывая в обеспокоенные глаза. Сердцебиение замедлилось на секунду, но с этим пришла разрушающая боль. Наклонил голову и поцеловал её мягкие губы. – Я люблю тебя.

Эмили сглотнула, нервы били по внутренностям:

– Я тоже тебя люблю.

Чувствуя раздражение и мысленно называя Диллана всеми возможными словами в словаре, Гэвин подошел к кабинке, впиваясь в него взглядом. Нацепив нахальную улыбку, Диллан сидел, прислонившись спиной к стене и закинув ноги на мягкие сиденья. Гэвин зашел в кабинку первым, удостоверившись, что встал прямо напротив него.