— Ты прекрасна, Касси. Гораздо прекраснее, чем я даже мог подумать.

Тело Касси, казалось, расслабилось, руки ее больше не дрожали и спокойно лежали на траве, вытянувшись вдоль тела. Затем, почувствовав, как она вздрогнула от неожиданного желания, Шэйн накрыл рукой холмик, все еще скрытый барьером из ткани. Ноги Касси резко напряглись, блокируя его дальнейшие движения.

— Хочешь, чтобы я остановился, Касси… — Руки Шэйна выжидающе замерли. Она покачала головой и наконец проговорила одно-единственное слово:

— Нет.

— Ты уверена?

Она утвердительно кивнула, едва дыша.

Шэйн вновь приблизился к ней, и она застонала, когда его руки начали ласкать ее сквозь брюки. Теряя терпение, Шэйн принялся расстегивать пуговицы, удерживавшие преграду между ними. Он снял с нее ботинки и хлопковые чулки.

Затем с большой осторожностью прикоснулся к застежке на брюках. Глаза Касси широко раскрылись, в них отразилась смесь страха и страсти, она боролась сама с собой, ей хотелось довериться ему, и, в то же время, она боялась этого.

— Касси, мы можем остановиться прямо сейчас…

Руки его замерли, однако она внезапно поняла, что его заверения лишь уничтожили ее неуверенность, и больше ей не хотелось протестовать. Прижавшись к нему поцелуем, она заглушила его слова. Она вся содрогнулась, когда он погрузил свои пальцы в гущу волос, рассыпавшихся в его ладони.

И все же глубинный страх от того, чему она готова была позволить случиться, мгновенно проступил на поверхность. Что подумала бы ее мать о ней, распутно лежащей сейчас, почти голой, посреди поля диких цветов? Куда подевались многие годы жесткого самоконтроля и ограничений? Шэйн быстро стер все эти мысли умелыми прикосновениями к обнаженной коже.

Его руки расстегнули последние пуговицы на брюках, и, когда он прижал ее бедра к своим, у нее замерло дыхание от предвкушения и ожидания. Шэйн быстро сбросил с себя одежду, опустился на траву рядом и привлек ее к себе.

Борясь сама с собой, напоминая себе, что она переступает черту, из-за которой никогда не будет возврата, Касси подняла руки, собираясь остановить его. Но вместо этого, вопреки ее воле, руки, жившие, казалось, сами по себе, сомкнулись на его напряженных мускулах, которые, как канаты, перевивали его стройный торс.

Словно в тумане, она почувствовала, как его руки легли на панталоны. Только они, тонкие хлопковые трусики цвета слоновой кости, прикрывали ее тело. Внезапно ее охватило нетерпение, не стало сил дожидаться, пока они исчезнут, так сильно ей захотелось ощутить обнаженную кожу Шэйна поверх своей.

Затем ее охватило неожиданное сомнение. Что, если он не найдет ее привлекательной? Но все сомнения тут же исчезли, когда она прочла в его глазах откровенное желание, когда услышала, как участилось его дыхание при взгляде на ее тело. Последние месяцы тяжелой работы сделали это тело твердым и мускулистым, вместо мягкого и сладострастного. Однако Касси знала, глядя ему в глаза, что она ему нравится.

Когда его губы соприкоснулись с ее, она ощутила его желание и его радость. Он нежно целовал ее, покрывая поцелуями все, что она ему отдавала. Постепенно поцелуи переместились на шею, изводя ее своей мягкостью и огнем. Когда же он достиг грудей и стал с жадностью целовать сначала один, затем другой сосок, Касси почувствовала, что задыхается.

Трава вдавливалась в спину, руки Шэйна блуждали по всему телу, словно старались запечатлеть в своей памяти каждую ложбинку, каждый изгиб. Вот они принялись ласкать внутреннюю часть бедер, и Касси затрепетала, утонув в ощущениях, вызванных этими ласками. Когда Шэйн добрался до жестких завитков, росших там, где сходились ноги, ее снова охватила паника, и она крепко стиснула бедра. В памяти возникли жуткие истории о невероятной боли, сопровождающей этот акт, она попыталась вывернуться. Но его губы призывно манили, а сам он нежно, но настойчиво пробирался к складкам этой сладкой плоти. Вскоре она разжала ноги и отдалась невероятным ощущениям, которые несла ей его рука. Она почувствовала внезапную, неведомую до сих пор влажность и мгновенное всепоглощающее ощущение растерянности.

Словно догадываясь о ее подлинных чувствах, Шэйн подбодрил ее:

— Так все и должно быть, Касси. Это значит, я доставил тебе удовольствие, и мне это приятно.

Шэйн упивался сладостью, пронзившей его от ее вздоха согласия. Он так жаждал этого момента, даже мечтал о ее капитуляции, но внезапно он остановился. Этот миг должен быть подарен добровольно, предложен совершенно осознанно. Нежно он взял ее лицо в свои широкие ладони.

— Ты уверена, Касси, девочка?

Он заглядывал в самые глубины ее синих глаз до тех пор, пока не отыскал там ответа, о котором мечтал.

— Абсолютно уверена.

Все на свете теперь потеряло всякое значение. Ни моральное падение, ни боль, ни муки стыда не играли больше никакой роли. Ее тело вело себя так, словно всю жизнь только и ждало того, что он готовился ей предложить. У нее не было больше сил дожидаться разгадки этой последней тайны.

Слова ускользали, желание полностью подчинило ее своей власти. Шэйн, приподнявшись на руках, сверху, внимательно вглядывался в ее лицо, словно запоминая навечно каждую мельчайшую черточку. Затем, когда каждый миг стал казаться вечностью, Шэйн сломал этот последний барьер, проникнув в нее целиком.

У Касси на мгновение перехватило дыхание от внезапно резанувшей боли, но изумление пересилило боль, а нахлынувшая следом радость превозмогла потрясение.

Каждый толчок, каждое движение Шэйна несли новое щемящее наслаждение. По мере того как Касси сперва стыдливо, затем все более уверенно и гордо начала двигаться в унисон с Шэйном, их единение слилось в гармонию разума, души и любви.

Погруженной в упоительное сияние любви Касси казалось, что она возносится вверх по спирали, с каждым витком открывая что-то новое, неизведанное. С каждым движением Шэйна, с каждым его проникновением внутрь, Касси чувствовала, что приближается к взрыву чувств, которых до этого никогда не знала. Она вглядывалась в золотистые крапинки в глазах Шэйна, и он в свою очередь также, казалось, искал что-то в ее лице…

Достигнув вершины блаженства, она буквально задохнулась от упоительного восторга. Оба они воспарили, а бриллианты мироздания поплыли к земле.

Шэйн судорожно пытался вспомнить цель, ради которой все это затеял. Но бросил эти попытки. Вместо этого он повернулся к Касси сказать, чтобы она не сожалела о содеянном. Но страсть, сиявшая в ее глазах, остановила его. Зовущий взгляд, полный удовольствия, пронзил его в самое сердце, и тело его мгновенно ответило на призыв. Он видел, как глаза Касси скользнули вниз, на свидетельство его готовности продолжить занятие любовью, а затем расширились, когда она вновь взглянула на него.

— Мы можем еще раз повторить это? — нерешительно проговорила она. — Так быстро?

Он невольно прыснул над ее наивностью. Ее нежность возбуждала его. Немного протрезвев, он понял, что она вручила ему свой самый Ценный дар. Никаких упреков и, очевидно, никаких сожалений. В глубине ее синих глаз Шэйн увидел такое доверие и нежность, что в нем возникло желание защитить ее. Синие озера искреннего, чистого желания с неодолимой силой влекли его к себе.

— Снова и снова, — прошептал он, утопая в сетях ее распахнутых навстречу чувств.

Вдыхая легкий аромат ее волос, он ласкал ее шелковистую кожу. Сожаление терзало его, налетая, словно порывы ледяного ветра. Опять в очередной раз он отодвинул прошлое в небытие. Но надолго ли?

Возвращаясь обратно в упоительную реальность, он посмотрел в ее прекрасное, открытое лицо и резко захлопнул дверь, отгородившись от терзавших его мыслей.

— Опять, Касси, девочка. Снова.

У Касси защемило внутри от томительного предчувствия, когда она услышала грохот и скрип фургона, приближавшегося к пастбищу. Хотя с того памятного дня на лугу прошло три недели без каких-либо происшествий, Касси постоянно ждала встречи с Шэйном.