— Вот они, факты. Вам сорок семь, и у вас, слава богу, хорошее здоровье. Но факт остается фактом: через пять лет вы умрете.

При этом он кротко улыбался, разделяя со своим новым клиентом волнующую возможность умереть всего через пять лет и тем самым заработать кучу денег. За пять лет, говорил он, вы выплатите моей компании триста восемьдесят семь долларов, а умерев, заработаете двадцать тысяч, так что чистый доход составит девятнадцать тысяч шестьсот тринадцать долларов.

— А это, согласитесь, доход весьма приличный для любого вложения капитала.

Однако в Кингсбурге ему как-то попался фермер, который не поверил, что умрет через пять лет.

— Приезжайте ко мне опять лет через семнадцать или восемнадцать, — сказал он.

— Но вам же шестьдесят семь, — сказал страховой агент.

— Знаю, — сказал фермер. — Но в таком деле я не дам себя провести. И буду жить еще целых двадцать лет. Я посадил триста оливковых саженцев и знаю, что не умру до тех пор, пока они не вырастут. Я уж не говорю о тутовнике, гранатовых деревьях, о грецком орехе и миндале. Нет, мне еще рано заключать такие сделки. Я знаю, что проживу еще двадцать лет. Я это нутром чувствую. Можно мне еще сказать?

— Да, — сказал агент.

— Я проживу не двадцать, а тридцать лет. А раз так, какая мне выгода платить страховку?

Страховой агент был человеком маленьким, вежливым и тихим, и агрессивность была не в его натуре.

— Я вижу, — сказал он, — что вы обладаете поистине могучим здоровьем.

— Могучим? — вскричал фермер. — Можно я еще что-то скажу?

Страховой агент кивнул головой.

— То, что вы, мой соотечественник, говорите, правда. Здоровье у меня действительно могучее. Смерть? А зачем мне умирать? С какой стати? Я не тороплюсь. Деньги? Что ж, дело хорошее. Но умирать я все равно не собираюсь.

Страховой агент спокойно покуривал свою сигару, хотя и был в полном смятении, не зная, что предпринять: так кавалерийский офицер изо всех сил пытается собрать остатки своего разбитого эскадрона, чтобы вновь бросить его в атаку.

— Смерть? — сказал он фермеру. — Боже сохрани. Разве я желаю вам смерти? Да я за свою жизнь никому не желал смерти. Только жизнь приносит радость. Ломтик арбуза в жаркий летний день — что может быть желаннее!

— Можно я еще что-то скажу? — прервал его фермер. И снова страховой агент кивнул головой.

— То, что вы сказали, сущая правда. Ничего не может быть желаннее, чем арбуз летним полднем. Или хлеб с сыром и виноградом прохладным вечером, когда сидишь под деревьями. Пожалуйста, продолжайте.

— Ни одному человеку на свете я не желаю покинуть эту теплую, благословенную землю, — продолжал страховой агент. — Но мы не можем игнорировать факты.

И он потряс кипой своих документов.

— Наш мир — это безумный мир. Вы не жалуетесь на здоровье, и вкус арбуза доставляет вам удовольствие. Но вот вы идете по городской улице. На вас наезжает автомобиль. И что тогда? Тогда вы умираете.

Фермер нахмурился.

— Да, — говорит он, — автомобиль.

— Если, не дай бог, вы окажетесь жертвой несчастного случая, — говорит страховой агент, — страховка выплачивается в двойном размере.

— Чертовы машины, — говорит фермер. — Уж я постараюсь остерегаться на улице.

— Все мы остерегаемся, — говорит страховой агент, — да что проку. От автомобильных катастроф за год гибнет больше народу, чем за год большой войны.

— Можно мне еще что-то сказать? — говорит фермер.

— Конечно, — говорит страховой агент.

— Я уже наполовину решил оградить себя от несчастного случая. В общем я наполовину согласен купить полис.

— Это мудрый шаг, — говорит страховой агент.

И вот этот фермер в самом деле приобрел полис и стал платить взносы. Через два года он вызвал страхового агента на дом и весьма сурово, хотя и в вежливых выражениях, отчитал его. Я истратил, пожаловался он, несколько сот долларов, а между тем за все это время ни разу не подвергся даже малейшей опасности, что считаю крайне странным.

— Я больше не желаю платить за страховку, — сказал он.

Страховой агент тут же поведал ему анекдотическую историю о человеке, который тоже спустя два года вздумал отказаться от своей страховки. И что же? Всего через три недели после этого его до смерти забодал бешеный бык.

На фермера эта история не произвела никакого впечатления.

— Можно мне еще что-то сказать? — спросил он. — Во всем мире не сыщется быка, который бы меня одолел. Да я ему сам шею сверну. Так что спасибо. Я отказываюсь от страховки. Я вообще решил не умирать, даже рад и прибыли. Раз сто уже я мог оказаться под автомобилем, но всякий раз проявлял осторожность.

Происходил этот разговор четырнадцать лет назад, а фермер, фамилия которого Экимян, до сих пор жив-здоров.

Впрочем, страховой агент предпочитал иметь дело с людьми более просвещенными, чем фермеры. Он сам окончил колледж, ему были больше по душе люди, с которыми он мог часами толковать о посторонних предметах, чтобы затем завести разговор о страховании жизни. Нередко он ездил за двести миль в Сан-Франциско ради удовольствия побеседовать с зубным врачом, также окончившим колледж.

Однажды страховой агент решил прокатиться через всю страну на своем «бьюике» в Бостон — от одного океана до другого. Дорога занимала десять дней. В пути он рассчитывал увидеть много интересного, а в самом Бостоне — повидаться с сестрой, ее мужем и их одиннадцатью отпрысками. Задумано — сделано. Он съездил в Бостон, повидался с сестрой и ее семьей, а заодно познакомился там с торговцем коврами, который в свое время тоже кончил колледж. Трижды за десять дней он бывал в доме у этого человека и вел с ним приятные беседы. Фамилия торговца была Арутюнян, и больше всего на свете он любил поговорить. Страховой агент нашел, что торговец одинаково сведущ во всех вопросах. Но как только речь заходила о страховании жизни, он неизменно обнаруживал, что обсуждать этот вопрос у его друга нет никакой охоты. Во всяком случае, теперь.

Но вот страховой агент собрался обратно в Калифорнию. Перед самым отъездом к нему зашел торговец коврами по фамилии Арутюнян, который держал в руках горшок с каким-то комнатным растением.

— Друг мой, — сказал Горобакяну торговец коврами, — в Бэйкерсфильде, совсем недалеко от вас, живет мой брат. Я не видел его уже лет двадцать. Могу я попросить вас об одном одолжении?

— Конечно, — сказал страховой агент.

— Передайте это растение и привет от меня моему брату.

— С удовольствием, — сказал страховой агент. — А что это за растение?

— Не знаю, — сказал торговец коврами. — Но листья у него пахнут просто замечательно. Понюхайте.

Страховой агент понюхал и был явно разочарован.

— Да, пахнет божественно, — сказал он.

Торговец коврами дал страховому агенту имя и адрес своего брата и затем сказал:

— Вот еще что. Сельскохозяйственной инспекции каждого штата положено подвергать любое перевозимое растение проверке на предмет наличия вредных насекомых. На моем растении их, конечно, нет, но закон есть закон. Так что вам придется заглядывать к ним по пути для выполнения необходимых формальностей.

— О! — сказал на это страховой агент.

Но что было делать? Ведь он уже дал слово, а посему он поставил горшок к себе в машину и покинул Бостон.

Он привык уважать законы и с растением этим намучился изрядно. Часто, даже когда ему удавалось наконец разыскать сельскохозяйственную инспекцию того или иного штата, самого инспектора не оказывалось на месте и порой его приходилось ждать по нескольку дней.

В результате домой страховой агент добрался за двадцать один день вместо десяти. После этого он должен был ехать еще сто миль до Бэйкерсфильда, чтобы найти там брата торговца коврами.

Растение хорошо перенесло путешествие, и на нем распустились красные цветочки, испускавшие аромат, который был страховому агенту чрезвычайно неприятен,

— Я вез это изумительное растение три тысячи шестьсот семьдесят восемь миль, — сказал страховой агент, — от дома вашего брата в Бостоне до Бэйкерсфильда. Брат шлет вам привет.