Коса. Пастуший посох. Машинка для стрижки овец. Бутылочка масла. Ящик с инструментами. Крысоловка и семена для огорода. Семена пахли неплохо. Коробка с гвоздями. Маленькие грабли. Противоблошиный ошейник Тесс. Маленькая банка с крысиным ядом. Красно-белая тряпка и замша для протирки окон. Вещи, хорошо знакомые овцам. Они точно знали, что делал с ними Джордж. И никаких номеров.

Лейн огорчилась до слез.

— Ничего!

И вдруг они услышали тихое хихиканье. Мельмот. Овцы повернулись к нему и испуганно замерли. Ощущение было такое, будто Мельмот превратился в совершенно другое животное. Он на задних ногах маршировал, как двуногий. Его движения были неловкими и немного смешными. А главное, совершенно бессмысленными. Овцы задрожали.

— Что это? — ахнула Корделия.

— Это, — сказал Отелло, тоже поднимаясь на задних ногах, — это номер.

Солнце уже стояло высоко в небе, когда Ребекка босиком вышла из вагончика и потянулась как кошка.

Овцы совещались. Ничто из того, что они умели, номером не являлось. Ни умение пастись и сидеть на уступе. Ни умение прыгать и все вокруг замечать.

— А умение слушать? — спросила Хайде.

Отелло покачал головой:

— Номер — это что-то совершенно необычное. Например, хождение на задних ногах. Или размахивание полотенцем, которое вы держите в зубах. Или катание мяча.

— А зачем овце катать мяч? — спросила Мод.

— Вот именно, — усмехнулся Отелло.

— Они думают, что если овцы умеют делать бессмысленные вещи, то они умные? — Клауд недоверчиво посмотрела на Отелло.

Отелло фыркнул.

— Нам не нужно это понимать. Нам нужно просто это знать.

Мельмот одобрительно кивнул.

— У нас нет мяча, — сказала Лейн, которая была очень практичной овцой.

— Я думаю, что у нас нет никакого номера, — невозмутимо заявила Зора. — К счастью.

Овцы расстроились. Но Мисс Мапл было не так-то просто обескуражить.

— Это не столь важно, — сказала она. — Нам просто нужно, чтобы нас заметили. Нам не нужна победа.

— А мне нужна, — заявила Хайде.

Мисс Мапл не обратила на ее слова никакого внимания.

— Если мы попадем туда, они нас заметят. И тогда мы сможем сделать так, чтобы они поняли.

— Что они должны понять? — спросила Мод.

— Что его убила Бесс. Сначала отравила ядом, но все равно осталась недовольна, потому что ей нужна была его душа. И воткнула лопату, чтобы призрак не преследовал ее, — попытался объяснить Рамзес.

— Они не поймут, — простонал Моппл.

— Надо попроще! — сказала Мисс Мапл.

— Бесс — убийца Джорджа. Сначала ядом, потом лопатой, — предложила Хайде.

— Еще проще! — сказала Мисс Мапл.

— Бесс — убийца — Джордж, — измученным голосом произнесла Зора.

— Точно! — воскликнула Мисс Мапл. — Если нам повезет, они нас поймут.

Овцы переглянулись. Три простых слова, но как трудно будет объяснить их людям…

Они надеялись на Мисс Мапл. Но умная овца исчезла. Они услышали странные звуки в углу сеновала, как будто кто-то царапал стену. Через минуту Мисс Мапл снова была с ними — с прилипшей грязью на носу и цепочкой мясника в зубах.

У Мисс Мапл родился план.

Инспектор Холмс был расстроен. Перед ним стоял стакан с «Гиннессом», и в любое другое время он с удовольствием бы расслабился, но только не сейчас. Сейчас он пил «Гиннесс» по долгу службы. И это портило ему весь кайф. А тут еще этот дурацкий конкурс, полно туристов и местных, все в приподнятом настроении. Настроение ему и не нравилось. Веселье — это, конечно, прекрасно, но люди здесь были буйные. Может быть, ему так казалось, потому что сам он никакого удовольствия не получал.

Ему не надо было работать в полиции. С таким именем. В Голуэе есть один Ватсон, так того тоже не оставляют в покое, а уж ему-то… Идиотские подколки — это самое меньшее, что приходится выносить. Все безнадежные случаи, все висяки спихивают именно ему. Не его вина, что у него самая низкая раскрываемость во всем графстве. И никакой надежды на успех. А тут еще это дело… Убийство Джорджа Гленна. С самого начала он знал: если это сделали родственники, то ему никогда не докопаться. У этой рыжеволосой пышки, разумеется, железное алиби. Потом эта канитель с завещанием. Он решил, что арестует наследников. Ничего лучшего, чем арест, он не придумал. Ведь арестованных потом всегда можно выпустить.

Но теперь! Не может же он арестовать отару овец! Честно говоря, все эти овцы и этот овечий конкурс ему порядком надоели.

А в пабе «Бешеный кабан» в центре праздничного зала была установлена деревянная платформа. К ней прикрепили сходни. За платформой стояли пастухи со своими чемпионами. От кого из них шел тяжелый, тошнотворный запах, сказать было трудно. Может быть, виноваты в этом были туристы. Большинство из них в жару приехали на велосипедах. Но зачем он-то приперся сюда? Чего ждет? Что убийца в подпитии сам признается? Что овцы подскажут ему, куда двигаться дальше? Собственно говоря, ему просто не хотелось возвращаться в контору, к горе нераскрытых дел, вот в чем секрет. А здесь можно еще немного понаблюдать.

Стало немного тише, хотя овцы продолжали радостно блеять. На платформе появился тощий человек. Если это хозяин, то, как говорят, не в коня корм. И не ему бы желать приятного аппетита собравшимся, а вон тому толстяку в инвалидной коляске. Кстати, а ведь это они обнаружили труп. Точно. Бакстер и Рэкхэм.

Скрытный тип этот Бакстер. Ему во время допроса понятно было. Но сейчас он за минуту наговорил столько: святой Патрик… Йитс и Свифт[14]… Традиции… Гленнкилл гордится своими овцами. Так, пора пропустить еще бокальчик…

Наконец тощий закончил свою речь. Конкурс начался. Теперь и в самом деле наступила тишина. Напряженная тишина. Даже овцы перестали блеять.

И в этой тишине вдруг раздался стук в дверь. Минуту назад этого бы никто не заметил, но теперь все глаза обратились к двери. Вообще-то стучаться в двери пивной довольно глупо. Может быть, это какой-то дурацкий местный ритуал? Но в зале никто не двинулся с места. Стук повторился. Колотили каким-то твердым предметом. Но кто-то поднялся, только когда постучали еще раз.

Длинноносый пастор подошел к двери и с улыбкой толкнул ее от себя. Улыбка мгновенно слетела с его губ. Глаза застыли от ужаса.

Когда дверь открылась, овцам захотелось тут же убежать. Они не думали, что на свете так много людей, им не хватило бы места даже под старой липой. А вонь! Запахи отдельных людей слились в огромный запах, дымный, кислый и затхлый, абсолютно чужой. Он обволакивал ноздри, как масло, лишая возможности что-нибудь чуять.

В пивной висел плотный, как туман, сигаретный дым. У овец из глаз брызнули слезы. Казалось, что их всех накрыло какой-то странной пеленой. Где-то приглушенно играла музыка, чьи-то ноги шаркали под скамьями. И больше ничего.

Люди молча уставились на них. Длинноносый, распахнувший дверь, с открытым ртом отступил на несколько шагов назад, упал на стул и прижал руки к груди. Отелло шагнул вперед, прямо в узкий проход между рядами столов. Остальные шли следом за ним. Не потому, что так было нужно, — больше всего им хотелось бежать сломя голову из этого адского места. Просто ничего другого им не пришло в голову. Поначалу все овцы хотели выступать на конкурсе «Самая умная овца Гленнкилла», и многие были в обиде, когда в конце концов все сошлись на четырех кандидатурах — Мисс Мапл, Моппл Уэльский, Зора и Отелло. Теперь страх вытеснил и гордость за себя, и предвкушение успеха. Но Отелло был их вожак. И теперь они должны следовать только за ним.

А он был настоящим вожаком и отважно вел их за собой. С высоко поднятой головой он ступал между столиками. Едва не наступая ему на копыта, шла Зора, затем Мисс Мапл, а замыкал шествие толстый взволнованный Моппл Уэльский с тряпкой, зажатой в зубах. Вонючая тряпка была их важнейшим реквизитом.