— Ему рассказывают птицы, — проблеяла Хайде, и овцы стали наблюдать за Мельмотом еще внимательнее.

Мельмот пасся на лугу как одинокий волк. Даже в облике у него было что-то волчье. Нелепо, конечно, но им иногда казалось, что Мельмот — это волк в овечьей шкуре.

Вскоре поползли слухи, что Мельмот — привидение. Из сказок они знали, что души мертвых иногда возвращаются, чтобы отомстить за свою смерть. Король кобольд, оборотень, перешептывались в стаде.

Отелло злился. Он целый день искал Седого. Точнее сказать, целые годы. С той дождливой ночи в цирке, когда Мельмот, как ветер, пронесся по проходам, когда Отелло смотрел на него сквозь прутья решетки, а свирепый клоун улегся в грязь и потребовал огня, Отелло понял, что он должен найти Мельмота. А теперь Мельмот нашел его. Отелло был недоволен. Он не знал, что делать. Радостно броситься к нему, как Сэр Ричфилд? Благодаря Мельмоту у Отелло появилось терпение, он научил его понимать язык огня и воды, смотреть на след улитки в траве, прогонять гнев и страх, руководить мыслями. Мельмот научил его бороться. Его голос сопровождал Отелло и не раз спасал ему жизнь.

Но Мельмот же и бросил его, оставив один на один со свирепым клоуном. «Иногда в одиночестве есть преимущества», — гневно фыркнул Отелло. Из всего, чему научил его Мельмот, он не верил только в это.

Да, Отелло прятался от Мельмота, а Мельмот знал, что он здесь. По этому поводу у Отелло не было никаких иллюзий. Но по каким-то причинам Седой до сих пор не позвал его. Может быть, ему было наплевать на Отелло, как на одного из случайно встреченных в его одиноких скитаниях?

И теперь он прислушивался к перешептываниям овец и начинал беспокоиться. А вдруг это правда, что Джордж и Мельмот столкнулись не на жизнь, а на смерть, как болтают в стаде? Что тогда? Как он понял еще с цирковых времен, Мельмот способен на все.

Мисс Мапл ни на минуту не верила, что Мельмот — привидение. Но не причастен ли он к смерти Джорджа? Что знал Ричфилд? Мапл была уверена, что странное поведение Ричфилда в последние дни связано с приходом Мельмота.

И когда Мельмот задремал под Вороньим деревом, Мапл не выдержала и решительно подошла к Ричфилду.

— Кто бы мог подумать, что Мельмот выживет, — сказала она как бы между прочим.

Ричфилд обрадовался.

— Я всегда знал это. Я его чувствовал. В ту дождливую ночь. Близнецы чувствуют друг друга. В ту ночь я знал, что он вернулся. И с того момента я ждал.

— Но нам ты ничего не сказал, — упрекнула его Мисс Мапл.

Ричфилд молчал.

— Ты говорил, что чувствовал запах смерти на руках Джорджа, — продолжала Мапл.

— Да, — задумчиво протянул Ричфилд. — Но это была совсем другая смерть.

— Или почти смерть, — предположила Мапл. — Может быть, когда Мельмоту удалось сбежать, он был еле живой. И наверное, он ненавидел Джорджа…

Ричфилд молчал. Мисс Мапл отщипнула несколько одуванчиков.

— Ты ничего нам не рассказываешь. Ты запугал Моппла, потому что решил, что он узнал что-то о Мельмоте. Боялся, что он выдаст?

Ричфилд опустил голову.

— Это было глупо — запугивать Моппла Уэльского, — сказал он. — Но я думал…

Мисс Мапл не выдержала:

— Ты думал, что Мельмот как-то связан со смертью Джорджа. Конечно, тайком прокрадываться на выгон в ночь смерти Джорджа — это очень странно. Ты подумал, что причиной исчезновения Мельмота было что-то страшное. И Мельмот мог отомстить за это, не правда ли? И ты решил сохранить в тайне приход Мельмота.

Мапл гордо подняла голову. Правильный вывод. Полностью основанный на уликах. Точно как в детективах. По растерянной морде Ричфилда она поняла, что попала в точку.

— Я хотел ему помочь, — прошептал Ричфилд. — Близнец всегда стоит за близнеца.

— Близнец за близнеца, — фыркнул Мельмот, неожиданно появившись рядом с Мисс Мапл. Она испуганно переводила взгляд с одного на другого. Но как она ни крутила головой, перед глазами стоял один и тот же баран. Она покачнулась.

Мельмот жестко посмотрел на Ричфилда.

— Ненавидел Джорджа? — Он усмехнулся. — Сорочья болтовня. Слова на ветер. Ягнячий вздор. Пойдешь ты с кем-нибудь в ночь, если не хочешь никуда идти? Хотите историю?

Он говорил громко, чтобы его могли слышать все овцы на лугу.

— Историю пятой ночи?

Солнце забралось высоко на небо, а спасительного ветерка с моря не предвиделось. От жары, казалось, не страдали только мухи. Они неутомимо носились перед носом овец, забирались в уши. Это было хорошим предлогом для скептиков, не роняя достоинства, переместиться под прохладные ветви Тенистого дерева, где на мягком ковре из старых листьев расположился Мельмот. Даже зимний ягненок очутился вдруг рядом, но, поскольку овец от жары совсем разморило, прогонять его никто не стал.

И Мельмот начал свой рассказ. Он говорил так, что овцам вдруг стало холодно.

История Мельмота леденила души.

В бурелом напролом, по камням, по костям, нога здесь, нога там. Копыта Мельмота будили зимнюю землю. Удары сердца опережали его бег. Напролом. Завыли собаки мясника. Потом появился и сам Трупоед. Мельмот и Ричфилд так называли мясника, потому что от него пахло смертью. Мясник вышел на охоту, и Мельмот побежал, спасая свою жизнь. Нога здесь, нога там.

— Ты не решишься, — высокомерно сказал Ричфилд-старший. То, что он был старше Мельмота всего на несколько минут, не меняло дела. Мельмот разозлился. А ему надо было спросить: решится ли сам Ричфилд? Но и так было все ясно. Мельмот оторвался от травы. Он повернул голову и посмотрел туда, где начинались холмы.

— Я решусь, — сказал он твердо.

В бурелом напролом. Мельмот не мог вспомнить, где и когда он слышал эту фразу. Просто это были нужные слова. Они помогали ему не думать о Трупоеде. Он просто должен бежать вперед, через бурелом, напролом, бежать на легких ногах, с ровным дыханием. Но дыхание уже подводило Мельмота. Слишком холодный воздух. А в груди все меньше и меньше тепла. Напролом. Напролом. Напролом.

— Три дня и три ночи, — сказал ему Ричфилд. — Дольше не получится.

— Нет, — возразил Мельмот. — Не три.

Ричфилд презрительно усмехнулся:

— Дольше не получится. Ягненок может провести только одну ночь в поле. Ну, две. А взрослая овца — только три.

— Пять, — сказал Мельмот. — Пять дней и пять ночей.

Он наслаждался растерянностью брата.

— Пять дней и пять ночей, — пел он, — пять солнц и пять лун, пять дроздов и пять соловьев.

Он танцевал вокруг Ричфилда и игриво взбрыкивал ногами. Ричфилд еще пробовал сохранить высокомерное выражение, но сдался и тоже запел.

— Пять дроздов и пять соловьев, пять дроздов и пять соловьев… — Через минуту они уже бешено неслись по лугу. И ни один из них даже не подумал о том, что за Мельмотом могут снарядить погоню.

Напролом по камням, нога здесь, нога там. Да, по камням. Как много камней! Они замедляли бег. Мельмот споткнулся, оцарапав ноги. Ему все чаще приходилось огибать острые глыбы. Никогда он еще не видел столько камней. Тут он понял, что заблудился. Лаяли собаки мясника. Их стало больше. Целая свора. Их лай доносил ветер. Ах, вот в чем дело! Ветер за его спиной. Эхо. Их не стало больше, просто звук был такой. Он, должно быть, попал в какое-то узкое место. И ничего не видно. Внезапно собаки замолчали. Мельмот слышал только их частое дыхание и шорох мелких камней под их лапами. Они уже совсем близко. И задыхаются от ярости.

— Напролом, — пробормотал Мельмот.

— Один, как ком, — прошептали в ответ скалистые стены.

«Не простудись», — сказал ему Ричфилд на прощание. Голос у него был беспомощный. Мельмот гордо вскинул голову. Глаза его пылали. Что знал Ричфилд об опасностях одинокой жизни? Простуда уж точно не из их числа. Страшилки для молочных ягнят. Что делают овцы в стаде? Пасутся и спят. Что он будет делать без стада? Пастись и спать. Все остальное — фантазии. Нет никаких опасностей. Ни единой.