— Но они пытались его напугать, — сказал Моппл. — Соломой.

Он удивился этой человеческой глупости.

Мапл кивнула:

— Предостережение.

И вдруг ее пронзила догадка. Мисс Мапл замерла. Моппл вопросительно посмотрел на нее.

— Моппл, — она волновалась, — если такая маленькая фигурка с палкой в груди была предостережением для Джорджа, то Джордж с лопатой в груди мог быть предостережением для кого-то другого?

Моппл беспомощно посмотрел на нее, но Мисс Мапл и не ждала от него ответа.

— И дети тоже боялись Джорджа. Почему? Почему все дети? Что в Джордже было такого страшного, что заставляло многих бояться? Моппл, — приказала она, — запомни про короля кобольдов.

— Король кобольдов, — пропыхтел Моппл.

Найти дом Бога для Отелло не составило труда: самый большой в деревне, высокий, с острым шпилем — в точности, как описывала Клауд. Гораздо сложнее оказалось пробраться внутрь. В отличие от всех других домов он был освещен снаружи. Только под аркой у двери зияла тень. Отелло прислушался. Где-то вдали повизгивала собака и играла музыка. Отелло торопливо пробежал через освещенный двор.

Достигнув двери, принюхался. Пахло улицей, машинами и бархатной летней ночью. Изнутри сквозь щели пробивались прохладные, терпкие, щекочущие нос запахи.

Ни одного человека. Вообще ни одного живого существа.

Или все же кто-то есть?

«Как только заметишь, что начинаешь расслабляться, сразу соберись», — прошептал Голос. Отелло еще раз принюхался.

Наверное, мыши. Его беспокоили двери. Они были высокие и широкие, а до ручек он не смог бы дотянуться, даже встав на задние ноги. Можно было подумать, что за этими дверями живут великаны.

А может быть, попробовать зубами? Он оперся передними копытами о дверь и вытянул шею. Дверь поддалась. Отелло понял, что дверь была открыта и дверная ручка не требовалась.

Он снова опустился на все четыре ноги и пригнул голову. Своими крепкими рогами он запросто распахнет высокую дверь.

Вокруг было по-прежнему тихо.

Отелло переступил порог и почувствовал под копытом холодный голый камень. Он хотел уже было протиснуться в узкий проем весь, но тут снова объявился Голос.

«Каждый путь — это, по сути, два пути, — сказал Голос. «Путь туда и путь обратно», — подумал Отелло. Он замер. «Путь обратно всегда важнее», — насмешливо закончил Голос.

Черный баран нетерпеливо фыркнул. Он злился. Если дверь легко открылась внутрь, вовсе не обязательно, что он сможет с той же легкостью выбраться наружу.

Отелло отступил на два шага, и его зад снова оказался на свету. Он опять пригнул рога. И рванулся вперед. Удар! Парад-алле с поднятыми рогами. Элегантная последовательность движений, неизменно вызывавшая уважение к нему в любой бараньей дуэли.

Тяжелая дверь широко распахнулась. На какое-то мгновение он увидел в лунном свете длинный ряд скамеек, устремленные вверх колонны, высокий купол. Манеж?

Дверь вернулась назад, вздымая перед собой облачко пыли. Проскочила порог — и снова назад. Туда-сюда, туда-сюда. Теперь он был уверен, что сможет толкнуть дверь изнутри так же легко, как снаружи.

Когда Отелло ступил на гладкий каменный пол и дверь за ним захлопнулась, отрезав свет, лившийся снаружи, ему стало не по себе. Слишком многое здесь напоминало цирк. Пустые скамейки для зрителей. А вон там реквизит для представления: микрофон, трибуна, маленькая скамеечка. Острые железные прутья и горящие свечи. Отелло представил, как изо дня в день несчастных заставляют прыгать через эти препятствия. На радость зрителям. Наверное, Клауд в тот раз попала на представление. Отелло был рад, что выследил Длинноносого. Эти зрелища должны прекратиться.

Он пошел между рядами. Толстый красный ковер заглушал стук копыт. Красный ковер — только для артистов. Для людей. Горе животному, случайно наступившему на него. Теперь Отелло было все равно.

И тут он услышал звук. Тихий скрип, как от плохо смазанной двери. Кто это — зверь, человек? Отелло настороженно всматривался вглубь сквозь ряды. В лунном свете плясала плотная пыль. Сквозь нее он увидел какое-то сооружение. Там висела человеческая фигура. Мертвая. Звук исходил от нее? Отелло задрожал: жертва номера с метанием ножей! Это не похоже на несчастный случай. Тот, кто занимался метанием ножей, точно знал, что он делает.

Когда Отелло подошел ближе, ему стало ясно, что звук не мог исходить от этого места. Клауд была права. Запаха крови не чувствовалось. Отелло сразу понял почему. Фигура была вырезана из дерева.

Но почему-то это совсем не успокоило Отелло.

Снова раздался скрип, потом Отелло услышал шаги.

В другом конце помещения из боковой двери появился Длинноносый. Он нес перед собой маленький танцующий свет.

Отелло бесшумно, как тень, скользнул между скамейками к стене. Там стояла деревянная загородка, а перед ней — тяжелый бархатный занавес. За занавесом пахло камнем, деревом и пылью. И немного страхом. Отелло заколебался.

Танцующий свет приближался.

Отелло взобрался на деревянную ступеньку и исчез. Складки занавеса закачались.

Но человек прошел мимо.

«Он видит не все!» — с торжеством подумал Отелло.

Четырехрогий баран не шевельнул ни единым мускулом. Когда занавес опять ровно вытянулся, Отелло осторожно огляделся. Скамья. Сбоку — зарешеченное отверстие. Вентиляция, наверное. Или клетка для транспортировки людей. По запаху похоже. Здесь люди испытывали страх.

Снаружи раздался металлический звук.

Отелло решился выглянуть. В щелку между складками можно прекрасно подглядывать.

Длинноносый стоял на возвышении и занимался свечами. Время от времени поглядывал на часы. Он явно кого-то ждал.

Какое-то время ничего не происходило.

Потом за дверью послышался какой-то скрип и шорох гравия, все ближе и ближе.

Длинноносый обернулся и в ожидании замер.

Потом тяжелая дверь широко распахнулась, чиркнув по камню, и застряла на какой-то неровности. Задрожала от столкновения. В широкий проем ворвался свет, но не холодный лунный, а желтый свет прожектора.

Отелло напряженно ждал. Снова скрип и шорох. В проеме появилась приземистая фигура, такая широкая, что с трудом протиснулась в дверь. Фигура словно катилась. Странная смесь человека и машины. Отелло понял, что толстяк сидит в кресле на колесах. Сбивающая с толку смесь запахов: металла и горьких лекарств, масла и заживающих ран. И еще какой-то очень знакомый запах.

— Хэм! — Длинноносый мягко улыбнулся. — Это замечательно, что тебе уже лучше. Как хорошо, что ты в своем несчастье пришел ко мне.

Его руки впились в теплый ароматный воск. Но никакой аромат не смог перебить резкий запах пота — Длинноносый внезапно вспотел.

Отелло сразу же понял, что тот ненавидит мясника. Больше, чем ненавидел Джорджа. Мясник, казалось, знал это. Он покатился мимо Длинноносого, даже не взглянув на него, прямо к деревянной фигуре.

— Я пришел не к тебе, — сказал он. — Я пришел к нему.

Второй передернул плечами, как от внезапного озноба.

Он промолчал. Так Отелло узнал, что Длинноносый тоже боится мясника.

Пока мясник безмолвно смотрел на деревянное изваяние, Длинноносый нервно ждал в нише. Ждал, когда мясник уберется. Отелло осторожно выглядывал из-за тяжелого занавеса и тоже ждал. Время шло, и нос Отелло подсказал, что Длинноносый нервничает все больше.

Наконец кресло на колесиках развернулось и бесшумно покатилось к двери, переместилось через порог и зашуршало во дворе. Длинноносый осторожно подошел к двери. Выглянул наружу. Ему пришлось всем телом навалиться на дверь, потому что снизу был положен камень. Когда дверь закрылась и золотой свет погас, Длинноносый повеселел. Он даже замурлыкал что-то. Его странная одежда переливалась, как вода в свете луны, когда он проходил мимо загородки, где прятался Отелло. Отелло мгновенно втянул голову, но Длинноносый все же что-то заметил. И остановился прямо перед занавесом. Мягкая ткань зашуршала. Отелло наклонил рога. Ящик задрожал, но свет внутрь не проник. Длинноносый зашел в загородку с другой стороны, и Отелло решил, что самое время удирать.