– Ты не сможешь добиться своего, если, получив власть, сразу начнешь брать за горло. Тебе сначала придется убедить людей в своей правоте. Это опасная игра, но без нее нельзя. Тем более что сыграть в нее мы должны по их правилам.

В этот момент Маркос высветил новую цену. «Разъяренный Волк» остался на экране, однако количество частей боевых роботов уменьшилось. Большая звезда разбилась на четырнадцать мелких звездочек. Количество элементалов сократилось до пары триплетов, однако части воздушной и аэрокосмической поддержки остались на прежнем уровне.

Происходящее все меньше и меньше нравилось Фелану. Уменьшение количества боевых роботов на первый взгляд казалось таким незначительным, что вроде бы не должно оказать влияния на проведение боевых операций, однако Фелан знал: во всяком деле нужна мера. Случалось, что из-за нехватки одного звена проигрывались большие сражения. Уже сейчас, при таком соотношении сил, у кланов возникнет напряженка с резервами. Правда, с наземными войсками положение еще было терпимым, а вот уменьшение воздушной поддержки, нехватка самолетов – прямой путь к поражению. С теми силами, которые собрал Мираборг, они быстро завоюют господство в воздухе, тогда незваным гостям придется туго.

Ему припомнились зеленые равнины Ганзбурга, дочь Мираборга Тира, красивая золотоволосая девушка. Образ ее навечно запечатлелся в памяти, особенно тот первый день, когда он увидел ее. В то утро его как раз освободили из тюрьмы. Она и освободила... Явилась с восходом в камеру, что-то сказала надзирателю – тот приволок заключенному какую-то одежонку. Она подарила Фелану поясной ремень, который спустя некоторое время отобрал у него Влад. Какая была красивая девушка!.. Она была капитаном Ганзбургских Орлов – соединения аэрокосмической авиации. Именно она отказалась исполнять приказ о расстреле захваченных в плен наемников из отряда Гончих Келла. Какая она храбрая, решительная, преданная законам воинской чести. Теперь она, должно быть, внизу – готовит своих Орлов к отражению нашествия кланов.

Тут до него долетел голос Наташи Керенской:

– Простите, полковник Маркос, но я хотела бы спросить вас вот о чем: это ваша последняя ставка?

Маркое выглядел так, словно его заставили сжевать собственную бороду.

– Что? – не понял он.

– Это ваша последняя цена?

– Полковник, я жду ваше встречное предложение. Наташа положила руки на бедра.

– Послушайте, Маркос. Я в любом случае буду сбивать назначаемую вами цену. Если вы желаете получить от меня встречное предложение, я вот сейчас, закрыв глаза, срежу еще что-нибудь.

Она положила руки на клавиатуру. Маркое побледнел. Посмотрел на Влада – того, казалось, сейчас хватит удар. Конал сложил руки на груди и, набычившись, глядел на Наташу.

Маркос выпрямился.

– Если вы настаиваете, я тоже могу пересмотреть цену.

Наташа что-то набрала и сняла одну из звезд элементалов.

– Вот мое встречное предложение.

Маркос долго вглядывался в экран. Фелан видел, какие мучительные сомнения испытывает соперник. Если Маркос клюнет на удочку и поверит в решимость Наташи выиграть торги, он тоже начнет сбрасывать цену. Так дело может дойти до одной-единственной звезды боевых роботов. Тогда поражение неизбежно. Главное, как понимал ситуацию Фелан, было вовремя соскочить с поезда и оставить Маркоса один на один с неразрешимой задачей.

Однако он мог точно так же поступить и с Наташей. Весь вопрос в том, каков этот приемлемый для Маркоса уровень? Фелан считал, что оба соперника уже перешли разумный порог, сил для маневра было явно недостаточно, так что нехватку подразделений придется восполнять массированным применением огня. Как раз при таких обстрелах более всего страдает гражданское население. Маркосу, конечно, на это наплевать. Он еще снизил цену – отбросил одну звездочку боевых роботов и звездочку элементалов.

– Это что, ваша последняя цена? – насмешливо спросила Керенская.

– Да. Ниже этого, – напыжившись, ответил Маркос, – спускаться неразумно.

– Вы хотите сказать, что, если я срежу еще одну звезду элементалов, я выиграю право на штурм Ганзбурга? Вам не кажется, что это может быть сделано еще меньшим количеством войск?

– Нет, полковник. Меньше уже нельзя.

– Я в этом не уверена.

Он удивленно посмотрел на нее.

Конал, все это время молча стоявший рядом с Mapкосом, ни слова не говоря, ткнул его в бок кулаком. Тот словно не заметил этого жеста.

– Воины сражаются с помощью боевых роботов, а не слов. Есть ли смысл в дальнейшем торге, Наташа? Неужели вы всерьез вознамерились бросить наших ребят в пекло в ослабленном составе?

Керенская хладнокровно взглянула на них обоих.

– Нет, Маркое, такого намерения у меня нет. Я просто хочу выяснить, до какого уровня вы можете дойти. – Потом она указала на экран. – Мы обойдемся без него. На нем таких обозначений нет. Я ставлю одного.

Маркое не понял:

– Что значит «одного»?

– Просто одного. Я ставлю на кон одного воина. Маркое и Конал переглянулись. Лица у них стали растерянные.

– Одного воина?

– Одного воина? – прошептал Фелан.

– Да! – кивнула Наташа.

Она повернулась к Фелану и со зловещей ухмылкой добавила:

– Ты хотел получить этот мир? Он твой, Фелан. Ступай и возьми его.

Палата Союза, Имперский город

Люсьен, Синдикат Драконов

25 декабря 3051 года

Парадоксальность ситуации до такой степени поразила Шина Йодаму, что он испытал желание передать свои ощущения в строках хокку.

Далеко внизу, в недрах скалы, на которой была выстроена столица, в подземной штаб-квартире Теодора Куриты царило тревожное ожидание. Ни единой улыбки, нигде не слышалось смеха... Лица у людей были озабоченны, усталы... Все станции космического наблюдения работали с полной нагрузкой – их радары ощупывали каждый кубический сантиметр прилегающего к Люсьену пространства. Особые дежурные офицеры – Хосиро и Шин в их числе – сутками не отрывались от экранов дисплеев, принимали агентурные сводки, пытались выявить замыслы врага.

Между тем над ними христианское меньшинство населения города украшало дома и улицы ветвями вечнозеленых растений, алыми лентами, блестящими игрушками. Небольшими группами жители ходили по имперской столице, распевали псалмы. Наступило Рождество... В каждой семье либо ждали гостей, либо сами собирались в гости. В такие дни Йодама особенно любил прогуляться по улицам... Теперь, конечно, было не до этого, но ощущение праздника невольно вторгалось в мрачные думы.

Таи-са Хидеоши уже который день ходил в подавленном настроении. Он непрерывно выговаривал Теодору Курите:

– Как вы можете, Канрей, игнорировать агентурные сводки, валом валящие к нам из областей Маршрута Драконов и Острова Скаи. Вон сколько свидетельств, доказывающих, что Хэнс Дэвион начал передислокацию частей. И это только цветочки... Как вы можете игнорировать слухи, утверждающие, что в день падения Люсьена войска Федеративного Содружества перейдут наши границы!..

Голубые глаза Теодора в лихорадке последних дней горели теперь куда ярче – то ли от усталости, то ли от возбуждения, которое невозможно было скрыть. Он держал себя в руках и нарочито спокойно отвечал Хидеоши:

– Вы что-нибудь поняли в этих сводках? Они складываются в общую картину? Я очень внимательно слежу за поступающими разведданными, но до сих пор не получил четких и определенных свидетельств, что Дэвион перебрасывает войска именно к нашей границе. Их переводят с место на место... Вы можете твердо сказать, какова цель этих перемещений? Нет?.. Я тоже. Вот почему я не разделяю обреченность и панический страх, которые звучат в ваших словах. Хэнс Дэвион дал слово, что не пошлет войска в Синдикат Драконов. У нас пока нет оснований не верить ему.

– Будьте благоразумны, Канрей. – Хидеоши едва сдержался, чтобы не накричать на старшего по званию. – Вы сами знаете, сколько тысяч необитаемых звездных систем лежит между нами! Кто может до конца проследить, как он будет перебрасывать войска из одной прыжковой точки в другую. Мы опомниться не успеем, как его войска окажутся под стенами Люсьена. Что нам тогда прикажете делать?