Вы скажете: Орлан и Гиг не гарантия, что и другие разрушители поступят так же. Равно как и переход на нашу сторону Главного Мозга с Третьей планеты не гарантия, что и остальные пять Главных Мозгов отступятся от своего повелителя? Нет, друзья мои, нет. Здесь гарантия и к тому же — абсолютная! Абсолютность ее в том, что Орлан и Гиг были первыми разрушителями, которых мы встретили, — и эти первые стали нашими. Мы их не выискивали, не отбирали, наоборот, их выискивал и отбирал сам Великий разрушитель, — и, конечно, отыскал самых правоверных, подобрал самых свирепых. А они — наши! А они не правоверны и не свирепы! И не перешли на нашу сторону, это слово неточно, — вырвались к нам, обрели наконец свободу.

Вот она, абсолютная гарантия: вельможи покидают верховного правителя, гвардия его заносит над ним меч. Ибо он — угнетение и унижение, бесправие и ложь. Ибо мы — свобода и взаимное уважение, равноправие и правда! Не ищите других гарантий, сильнее этих не найдете! Я кончил. Решайте.

— Можешь отдохнуть, Эли, — сказал Граций, когда я сел. — Передача завершена, надо дать время галактам поразмыслить над твоей речью.

Я вышел в салон. Меня обступали друзья. Лусин плакал, Труб тоже вытирал крылом глаза. Орлан так волновался, что не сумел ничего сказать, он лишь проникновенно сиял бледным лицом. Гиг заключил меня в свои костлявые объятия. Ромеро с уважением сказал:

— Вы, оказывается, оратор, любезный адмирал!

Осима энергично выругался:

— Если эти живые боги сейчас не выделят нам парочку звездолетов с биологическими орудиями, то они слепые котята. И больше тогда не произносите при мне этого слова — галакт.

Мэри взяла меня под руку:

— Эли, я слушала тебя с замиранием сердца! Если эти странные существа и не согласятся с тобою, все равно речь твоя была великолепна, все равно была великолепна, Эли!

Я с досадой отмахнулся от ее похвал:

— Речи хороши лишь тогда, когда порождают хорошие результаты. Откажут нам галакты в поддержке — значит, речь никуда не годилась!

Мы еще поговорили немного, и я вдруг задремал, привалившись головой к спинке дивана. Мэри потом говорила, что я стонал и вздрагивал во сне. Пробудился я оттого, что Мэри дернула меня за рукав.

В салон вошли Граций и Тигран. Впервые — и в последний раз — в глазах Грация блестели слезы, он издали протянул мне обе руки. А Тигран приплясывал, он не хуже Гига готов был ликующе захохотать и затрястись всем телом.

Я порывисто схватил руки Грация.

— Адмирал Эли! — торжественно проговорил Граций. — Наше решение таково. После долгих тысячелетий затворничества галакты снова выходят в межзвездные просторы. Вы, люди, могущественнее нас сегодня — мы с радостью отдаем себя вашему руководству. В ближайшее время у сферы астероидов соберется эскадра звездолетов системы Пламенной — тридцать пять боевых кораблей. Из других звездных систем выйдут другие эскадры, всего четыреста пятьдесят звездолетов. Принимай командование над флотом галактов, адмирал людей!

Я не стал дожидаться подхода эскадр галактов из других звездных систем. Андре сообщил с Третьей планеты, что против кораблей Аллана концентрируется гигантский флот разрушителей, непрерывно появляются все новые и новые крейсера.

Ни у Андре, ни у нас не было сомнения, что зловреды не будут тянуть с решительным сражением. Им обязательно надо было покончить с Алланом, пока не подоспели галакты. Так бы действовал я на месте разрушителей, у меня не было причин считать врага глупее себя.

Когда первые тридцать пять звездолетов прибыли в район сбора, я скомандовал выступление. Эскадрам из других звездных систем было предписано собраться в два флота и выходить, каждый флот самостоятельно, к месту, где прорывался Аллан.

Адмиральские антенны я снова поднял на «Волопасе», командовал кораблем Осима, помогал ему Тигран — галакт знакомился с аппаратурой человеческих кораблей. И, как при первом штурме Персея, мы шли строем тарана с острием, но уже не в восемь слоев, а только в четыре, — острие тарана образовывал «Волопас», за ним напластывалось несколько колец звездолетов — четыре, семь, и по двенадцати кораблей в кольце. Шли мы, как обычно, в сверхсветовой области, но не больше чем в двести раз обгоняя свет, — корабли галактов много уступали нашим в скорости.

На третьем месяце похода произошли два важных события. Пришло сообщение, что второй флот в составе двухсот кораблей вышел в межзвездные просторы и форсированно мчится на соединение с нами, а третий флот, еще двести двадцать крейсеров, заканчивает концентрацию и выступит на днях. Второе сообщение было тревожней. На траверзе нашего флота показались корабли разрушителей.

Я редко бывал в командирской рубке, чтоб не мешать Осиме обучать Тиграна. Зато из обсервационного зала мы почти не выбирались. Я говорю о себе, Ромеро, Лусине, Орлане, Гиге и Трубе. Часто появлялась здесь и Мэри, но только чтобы посидеть с нами, а не потому, что ее интересовала астронавигация.

Когда появились корабли противника, мы находились в обсервационном зале. Лоцированные сверхсветовыми волнами, крейсера врагов вспыхивали на экране зелеными точками. Через несколько часов после появления первого звездолета их насчитывалось уже больше пятидесяти, а новые точки продолжали вспыхивать.

Мы ушли на отдых, так и не дождавшись завершения концентрации вражеской эскадры. Перед уходом я поговорил с Грацием и Орланом. Галакт держался мужественно, хотя его и страшила встреча с врагами, неизменно до сих пор одолевавшими галактов в открытых сражениях. Орлан был мрачен.

— Не нравится мне положение, — признался он. — Великий придумал что-то скверное. Он, конечно, постарается не пустить нас в район боев с эскадрами Аллана.

Я пока не видел причин тревожиться. В том, что разрушители попытаются навязать нам истребительное сражение еще в пути, никто из нас не сомневался — новостей тут не было. Но и «Волопас» с его способностью аннигилировать материальные тела представлял орешек, о который можно сломать зубы.

Я передал на Третью планету, что вижу врага. Андре фиксировал каждый корабль разрушителей, стремящихся к трассе нашего похода. Встревоженный их неожиданно огромным количеством, он советовал изменить курс на Оранжевую. На близком расстоянии механизмы Станции действуют исправно, но генераторы дальнего действия не восстановлены, хотя на них все напряженней кипит работа. «Прикрыть вашу эскадру можем, но лишь в районе Оранжевой», — сообщил Андре.

Я долго размышлял над депешей Андре. Все во мне протестовало против бегства под прикрытие Станции. Именно этого и добивались враги — заставить нас отказаться от соединения с Алланом. Сами ли мы побежим или нас рассеют в сражении, разница была тактическая — стратегическая цель в том и другом случае достигалась.

Соображения эти я передал на все наши звездолеты.

Уже было ясно, что против нас выступила не эскадра, а крупный флот противника. Вся северная полусфера была усеяна зелеными огнями, их насчитывалось свыше двухсот, а огни продолжали прибывать. Орлан был уверен, что Великий разрушитель, чтоб не ослаблять основных сил, действующих против Аллана, мобилизовал для борьбы с нами все свои космические резервы. Хорошего в этом было лишь то, что двум другим флотам галактов уже не грозила встреча с опасными силами противника. Вражеский флот внешне вел себя мирно, шел компактным соединением параллельно нам, не обгоняя и не отставая. Держать равнение с тихоходными кораблями галактов им, конечно, было легко.

В эти дни мы находились, точно на траверзе Оранжевой — на самом коротком расстоянии от нее. Лучшей возможности, чем сейчас, спасаться под защиту механизмов Станции не могло быть. С каждым часом последующего полета мы все дальше должны были уходить от нее.

— Итак, решаем, — сказал я Грацию. — Мнение людей, мое в частности, вам известно: бегство — провал похода, продолжение его — возможность сражения.

К чести галакта, он колебался немного.