Добытый Капустиным на Северском Донце уголь был направлен на пробу «кузнечному мастеру» голландцу Марку Рееру. Тот, испытав уголь, дал заключение, что он непригоден для отопления и производственных целей. В протоколе Берг-коллегии от 4 июня 1723 года сохранилась запись: «Иноземец, кузнечный мастер, Марко Peep сказал: который де земляной уголь дан ему пробовать, который взят в Воронежской губернии в донских городках, сысканной доносителем подьячим Григорием Капустиным, И он Peep тот уголь пробовал и по пробе явилось, что от оного угля действа никакого не показалось, только оный уголь в огне трещит и только покраснее, а жару от него никакого и как вынешь из огня, будет черно как впервой, разве де в том месте где оный уголь бран, выкопать того места глубже и не будет ли лучше, каков годной голландской уголь».

Строки о «годном голландском угле» ясно показывают, почему Peep старался своими «пробами» забраковать донецкий уголь. Марк был связан с голландскими торговыми фирмами, старавшимися всеми способами тормозить добычу и производство в России товаров, какие они могли завозить из Голландии, в том числе и уголь. Но Капустин не отступил. Он был убеждён, что донецкий уголь хорошего качества, что его можно применять как для металлургических заводов, так и для кузнечных цехов.

Поэтому русский рудознатец по своей инициативе и за свой счёт отправляет донецкий уголь на пробу к знаменитым мастерам кузнечного дела — тулякам. После чего пишет новое донесение в Берг-коллегию: «3 каменного уголья, взятого в казачьем городке Быстрянске, и в Туле, и в Москве пробы чинили. Делали кузнецы тем каменным однем угольем топоры и подковы новые и они, кузнецы, то уголье похвалили и сказывали, что от него великой жар, а в Санкт-Питербурхе по пробе иноземцы подписались, что будто жару от них нет. Знатно, не сущую пробу чинили».

В результате Капустин был поддержан Петром I, высоко оценившим находки угля на Дону и Северском Донце. 11 сентября 1723 года, находясь в доме Якова Брюсса, президента Берг-коллегии, российский император распорядился: «Туда, где приискал подьячий Капустин уголья послать нарочных для осмотра и сыска каменного угля».

В конце 1723 года по именному указу Петра I Капустин должен был ещё раз отправиться на Дон, в те же Казачьи городки, где он побывал в 1721 году. Но на этот раз в экспедицию включили иностранца Самуила Ронталлера, который отказался ехать зимой. Экспедиция была отложена. А через некоторое время был укомплектован состав другой экспедиции для разведки донецких каменноугольных месторождений, для которой специально из Англии выписывают «угольных мастеров».

Английское правительство неохотно даёт разрешение на выезд в Россию опытным мастерам. Из Британии отпускают только малоквалифицированных авантюристов. Летом 1724 года экспедиция таки выехала на разведку в донецкие степи. Фактически ею руководил Капустин. Английские специалисты не желали организовывать детальную разведку, отказывались применять разведочное бурение.

А в декабре 1724 года один из англичан, Грегори Никсон, отправился в Бахмутский уезд, осмотрел месторождения каменного угля и донёс Берг-коллегии, что «оное уголье не такой доброты как те, которые мне в Москве показаны». Но при этом, противореча самому себе, Никсон рекомендовал Берг-коллегии открыть здесь угольный завод. Этот совет оказался запоздалым. В районе Бахмута уже велись крупные разработки каменного угля.

В 1723 году управитель городка Бахмута Никита Вепрейский и капитан Семён Чирков донесли, что в 25 вёрстах от Бахмута разрабатываются месторождения каменного угля: «Оное уголье окопывано в горе по мере и длину 15 сажен в вышину 10 сажен и оное земляное уголье употребляеца ныне на Бахмутские соляные заводы, в казеные кузницы на латание солеваренных сковород и на прочие поделки».

Уже тогда на шахтах вблизи Бахмута работало 200 человек, а Вепрейский и Чирков просили прислать из центральной России ещё несколько сот человек для дальнейшей разработки каменного угля.

Григорий Капустин в своих письмах, адресованных Берг-коллегии, критиковал Грегори Никсона за саботаж разведывательных работ и постоянное пьянство. В конце концов он добился назначения ревизии работ Никсона и его спутников. Была создана специальная комиссия для проверки и расследования заявления Капустина. Влиятельный придворный Иван Телепаев по поручению Берг-коллегии проверил деятельность экспедиции и убедился в справедливости капустинских замечаний. После чего Пётр приказал отправить английских горе-мастеров обратно на родину.

Но продолжить свои исследования после смерти Петра I Капустину не удалось. Екатерина I, наследница престола, распорядилась «заметить» те места, где производилась разведка, и больше не организовывать экспедиций без её личного указания.

Хотя разведывательные работы Капустина в Донбассе и были прерваны, уже первые две его экспедиции являются огромным вкладом в дело изучения природных богатств донецких степей. Разведка каменного угля на Дону послужила толчком для розыска угольных месторождений и в остальных районах России.

Русский геолог-самоучка своим трудом, упорством и знанием добился того, что на всех геологических картах России земля в районе бассейна Северского Донца будет обозначена как территория, богатая залежами каменного угля. И в будущем именно здесь будут основаны металлургические гиганты и начнётся промышленное освоение края, носящего гордое имя Донбасс.

Возникновение горной и горнозаводской промышленности на юге России находилось в тесной связи с общим промышленным развитием страны. Здесь постепенно накапливался опыт добычи и использования угля для солеварения и кузнечных работ. Местные жители добывали уголь для отопления жилищ и хозяйственных надобностей. Со средины 80-х гг. XVIII века в небольших масштабах велась разработка каменноугольных месторождений для нужд флота и внутреннего рынка.

Выход России к побережью Черного и Азовского морей потребовал налаживания производства орудий и боеприпасов для флота и южных крепостей из металла, выплавляемого из местных руд на донецком каменном угле. Доставка железа с Урала на дальние расстояния при примитивных транспортных средствах была дорогостоящей и длительной. Поэтому по поручению царского правительства английский инженер Ч. Гаскойн в 1794 г. подготовил проект завода, который решено было построить на р. Лугани в 15 верстах от ее впадения в Донец. Предполагалось использовать силу воды для приведения в действие механизмов завода, сплавлять к нему по Донцу каменный уголь из Лисичанска и доставлять железную руду из окрестных сел — Городища и Петропавловки. 14 ноября 1795 г. был издан указ «Об устроении литейного завода в Донецком уезде при реке Лугани и об учреждении ломки найденного в той стране каменного угля».

В 1796 г. началось строительство завода, вокруг которого возникло поселение «Луганский завод». Так было положено начало металлургии Юга и основан первый рабочий поселок металлургов, нынешний Луганск.

Для обеспечения завода углем в 1795 г. на территории современного Лисичанска был заложен первый в Донбассе каменноугольный рудник. Уже в 1796 г. здесь стали добывать уголь. Сплавлять его по Донцу и Лугани не удалось, так как расчистка русла рек не была закончена, и топливо доставлялось на волах. Уголь шел на удовлетворение нужд флота, отопление казарм, кузниц и различных хозяйственных целей, а также поступал на рынок. Кроме Лисичанского появились новые рудники, началась систематическая промышленная добыча угля. За первое десятилетие (1796–1806) она составила 2,4 млн. пудов угля, из них 90% приходилось на долю Лисичанского рудника.

В 1799 г. на Лисичанском руднике из каменного угля выжгли кокс для Луганского завода, положив начало производству кокса в стране. 4 октября 1800 г. на заводе задули доменную печь и из местной руды на донецком угле получили чугун. Это была первая в России выплавка чугуна на минеральном топливе. Супер-интендант Луганского завода в своем донесении сообщал: «отлитые из Городищенской руды ядро, бомба и граната, которые суть первые посредством кокса в сей империи отлитые».