Сабати оторопел. Когда все воротилы рвут на себе последние волосы, читая политические сводки, Форгос ёрничает и отпускает неуместные шуточки… Замред не ожидал такого от мэра. Или это индивидуальная реакция психики на стресс? Как бы там ни было, старик пересказал ему историю, поведанную Пепти.

— Интересно, — помолчав, заметил директор. — Гэгэус… Славно. От него я ожидал поступка меньше всего. Сюрприз. Что ж, мэтр Сабати, к вам у меня будет одна только просьба: поощрите вашу журналистку и продолжайте наблюдать с ее помощью за Сотисом и вашим начальником. Да, и пусть то, что вы узнали и узнаете еще, останется между нами троими.

— Я все понял! — кивая, заверил Сабати, как будто Форгос мог его увидеть… А впрочем — мог. В самом деле — мог.

— Ну, Святой Доэтерий вам навстречу, мэтр!

Голос директора звучал на удивление жизнерадостно. Замред еще долго таращился на динамик гудевшей «отбой» трубки и пытался сообразить, какое впечатление произвел его доклад на самом деле.

Гэгэус ехал в Тайный Кийар с очень нехорошим предчувствием. Но деваться было некуда: мэр вызвал его прямо к себе в кабинет.

Жителей восточной части города здесь, мягко говоря, не жаловали. Раскаленную от жара машину главного редактора остановили еще при въезде на главное шоссе и тщательно досмотрели. Гэгэус испытывал подобное не впервые, но привычка отчего-то никак не вырабатывалась — может быть, оттого, что эти черные и до зубов вооруженные парни из пустыни таили в себе что-то зловещее? Простому горожанину при взгляде на них неминуемо казалось: вот сейчас они сделают с ним все, что взбредет в их перегретые головы, пристрелят, обчистят, зароют, машину взорвут — и поминай, как звали. Всё! Никто ничего не узнает, а и узнал бы, так не пикнул.

Но парни пропустили Гэгэуса, и предчувствие усилилось. Мелькнула кольцевая при въезде в первый подземный сектор, на кольцевой — аляповатая современная скульптура. Перевернутый острием книзу конус, на плоском основании которого вращались друг вокруг друга пять окружностей, медленно проворачивался, и лозунг «Кийар — центр мироздания!» опоясывал его в точности посередине. Мелькнула кольцевая, мелькнуло глупое сооружение, да тут же и забылись.

Под землей стало прохладнее, и вскоре Гэгэус совсем отключил кондиционер. За это время его успели остановить шесть раз, и главреду приходилось демонстрировать заверенное лично Форгосом разрешение на въезд.

— Они помешанные! — простонал Юлан, заметив седьмой пост буквально через пару сотен кемов после предыдущего.

Эти ребята учинять обыск не стали. Для вида взглянув на его документы, они сели в машину и поехали следом в качестве сопровождения.

Тайный Кийар нависал над чужаком особенной — тяжелой, мрачной и торжественной — красотой. Вся архитектура здесь была ориентирована на мысли о бренности бытия, погребальная символика вплеталась в узоры и орнаменты отделки старинных построек так, словно это были невинные светские украшения. «Все равно, что положить у себя на письменном столе череп любимой прабабушки», — всегда думал Гэгэус, проезжая эти места. Нынешний визит не был исключением. Разве только морды потусторонних чудовищ казались еще более зловещими, а сцены смерти — пророческими. Недаром у кемлинов так популярны анекдоты про некрофилов, пугавшихся подземных кийарцев.

Мэрия напоминала дворец — роскошный дворец… где прощаются с усопшими. Черные колонны устремлялись в темноту, под своды невидимого потолка. Вся постройка была попросту выбита в скале. Под огромным слоем песка эти часть Агиза была каменной. Мощная платформа позволяла вгрызаться в нее сколь угодно глубоко, и обвалы случались крайне редко. Плохой специалист-архитектор наказывал себя сам. Старые прорехи древнего города тайные давно отреставрировали. Заречный Кийар превосходил размерами не меньше, чем в два раза.

При входе в мэрию конвой сменился, и до кабинета Форгоса главред был провожаем троими охранниками здания. В отличие от дорожников, загорелых дочерна и сухощавых, эти, напротив, были бледны и рыхловаты. Роднило их только одно: ощущение, возникающее у чужака в присутствии тех или других.

Секретарем при городской главе был мужчина лет пятидесяти, седоватый и костлявый. Гэгэус всегда забывал его имя.

— Я доложу, — сказал секретарь одному из сопровождающих, по обыкновению даже не взглянув на главреда, и, докладывая, дверь за собой нарочно не прикрыл: — Мэтр Форгос, к вам главный редактор «ВК». Что ему ответить?

— Пусть подождет пару минут в приемной, — ответил приятный баритон невидимого мэра.

— Слушаюсь. Вам велено подождать.

Сесть он не предложил, и Гэгэус сделал это самовольно, получив несколько неприязненных взглядов от покидавших кабинет охранников. Но главред «Вселенского калейдоскопа» уже давно не впечатлялся такой ерундой, как чужие мнения.

Гэгэус кашлянул в кулак и закинул ногу на ногу. Кресла здесь стояли глубокие, и оттого его коротеньким конечностям было неудобно, и главред знал, что со стороны выглядит комично. Однако же, как было сказано раньше, чужие мнения Юлана нисколько не интересовали. Найдя позу поудобнее, он извлек из кейса несколько рабочих бумаг и принялся их штудировать, забыв о существовании желчного секретаря, который нет-нет да косился в его сторону.

— Пригласите, — проговорил наконец селектор, и седой небрежно указал Гэгэусу на дверь в кабинет Форгоса.

Быстро, но не суетливо главред закатился к начальнику.

Форгос отвел глаза от монитора своего э-пи и оглядел вошедшего с головы до ног.

При встречах с ним Гэгэус всегда думал: «Сразу видно, что он из Восточного!» и ощущал тень гордости «за своих», хотя, по большому счету, был к этим мелочам равнодушен. В Форгосе не было ничего от местных рахитичных заморышей — потомков каторжан, из поколения в поколение существовавших под землей. По сравнению со своим секретарем мэр выглядел живым. И все же Гэгэус хорошо знал, что на поверхности Форгос уже не может находиться без специальных очков с усиленной фильтрацией солнечных лучей, да и стерильный воздух подземелья с годами вызвал у него склонность к поллинозу, одному из видов аллергии, которая начиналась, стоило мэру оказаться на открытом пространстве. Пыль, загрязнение атмосферы, цветочная пыльца — все, что угодно, могло спровоцировать у него жестокий приступ сенной лихорадки.

— Добрый день, мэтр Форгос, — сказал главред.

— Добрый, добрый, — мэр поднялся и подошел к нему. — А что ж это вы не сообщили мне такой интересный факт, как присутствие в штате моего издательства Сэна-Тара Симмана, господин Гэгэус?

Он улыбался, а глаза оставались мертвыми.

— Да так как-то… — замялся Гэгэус. — Всё как-то не к месту. Тем паче все это время он был в отъезде, а потом ситуация с Лигой…

— С Лигой, с Лигой… — задумчиво выпятив нижнюю губу, протянул Форгос, но быстро очнулся: — Присядьте.

Юлан сел возле его стола.

— Итак, вы поверили мальчишке, господин Гэгэус?

— Насчет чего?

— Насчет этого… Ко мне!

«Ну начинается!» — захлебнувшись страхом и удушливой болью в грудине, простонал про себя главред. Он видел улыбку Форгоса, и тот молча указал пальцем ему за спину. Только тогда Гэгэус понял, что стоит на ногах, и последовал совету мэра оглянуться.

— А-а-а! Нет! — заорал он во всю мочь и не услышал себя.

Позади него, привалившись к столу, полусидел в офисном кресле… он сам. Что-то тонкое и серебристое тянулось от груди сидящего (и, кажется, спящего) Гэгэуса, уходя куда-то за спину Гэгэусу невесть как оказавшемуся в центре кабинета.

Потом все померкло и снова включилось.

— Воды? — уточнил мэр, как ни в чем не бывало.

— Значит, всё так и есть… — пробормотал главред, на этот раз гораздо скорее взявший себя в руки, но все равно испытывавший неслабое желание напиться.

— А теперь скажите, вам есть куда уехать из страны?

Юлан удрученно кивнул.

— Отлично! Слушайте же меня, мэтр Гэгэус, слушайте внимательно и всё запоминайте!..