Когда ему исполнилось пятнадцать, Араго позволил ему охранять дом Та-Дюлатара вместе с остальными взрослыми, сменяясь в карауле. Злоба Улаха росла, войны участились, и на распавшееся племя начали совершать набеги другие жители сельвы — как на Птичников, так и на Плавунов. Численность племен падала, непрерывно сокращаясь во время стычек.

Последние годы в деревню стали наезжать белые люди. Некоторые из них Эфию нравились: они копались в земле и знали много интересных историй, а те, кто говорил на языке племени, бывало, рассказывали о своей работе. Не раз видел он с ними девушку, но никак не мог понять, где они могли встречаться раньше. Ее лицо не напоминало ему никого, но в ней было что-то определенно знакомое.

Когда однажды ночью Та-Дюлатар окликнул их в карауле и потребовал принести раненого с поляны возле опустошенной деревни, Эфий не подумал, что с этого мгновения изменится вся их жизнь. Они вчетвером принесли белоголового человека, истерзанного черным большим котом, и труп самого кота, а наутро бог-целитель велел им пойти к другим белым и сказать им, что раненый должен остаться у него, но проведывать его нельзя.

Пока говорил старший их караула со старшим из ученых, Эфий смотрел на ту самую девушку и, кажется, она тоже успела заметить его. Все решил звук ее имени: «Нэфри». Юноша вспыхнул, и последняя недостающая картинка встала на свое место. Но до поры до времени говорить об этом не стоило — ни Та-Дюлатару, ни Нэфри. Сказать — это нарушить петлю событий во времени, и тогда ему не попасть в этот мир в компании с заблудившейся девушкой, а значит, вся эта реальность станет тупиковой альтернативной веткой и закончится ничем. Или, во всяком случае, не тем, чем должно закончиться. Надо было вести себя очень аккуратно.

Он не раз благодарил прозорливость матери Аучар, которая даже после смерти берегла его, успев передать свои умения. Семена упали в благодатную почву: юноша, тело которого стало новым пристанищем для Эфия, обладал недюжинными способностями, схватывал все на лету и с легкостью развивал дальше. Раванга их племени полушепотом поговаривал, что в седьмом сыне женщины, которая никогда не рожала девочек, всегда собирается вся сила его предков со стороны обоих родителей, но велел Эфию скрывать это ото всех, что тот и делал.

И как же больно было ему видеть Аучар в последний раз, когда она и сама не могла на него наглядеться, встретив их троих в Обелиске, по ту сторону жизни! Для него она была все той же молодой женщиной, следом за которой он однажды прилетел в племя Птичников. В ее темных глазах светилась любовь, но говорить она не имела права, только внимать чужим словам. Белоголовый Ноиро шагнул к ней, и она завернула его в черную накидку, укрыв с головой и веля не отставать. На глазах Эфия и Та-Дюлатара они растаяли в фиолетовой мгле…

Двигаясь по дороге в направлении к цели, мы иногда и не подозреваем, к каким разительным переменам может привести нас один неверный шаг чуть в сторону. Но все это так ничтожно по сравнению с тем, что случается, когда изменяют свой путь огромные космические тела.

Пока посвященные жители обитаемой планеты метались в попытках уберечься от верной гибели, Аспарити совсем изменила свой курс. Она по-прежнему метила в Тийро, но теперь ее путь пересекся с траекторией орбиты естественного спутника, и на огромной скорости комета врезалась в его поверхность. Вспышка великой силы осветила небо ночной стороны Тийро.

Аспарити раскололась, но два небольших обломка ядра, пройдя по касательной, вырвались из гравитационного поля спутника и продолжили свой полет к большой планете.

Нэфри проснулась от холода. Здесь было просто чудовищно холодно, да вдобавок ко всему и темно. И еще стоял какой-то омерзительный сыпуче-сладковатый запах.

Она попыталась пошевелиться, но тело отказывалось выполнять приказы мозга. Двигались только пальцы на руках и ногах и шея. Девушка завыла от ужаса, но тут плоскость под нею дрогнула и поехала. Здесь было светло и ужасно воняло мертвечиной, а над нею стоял…

— Учитель? — прошептала она.

— Вставай, детка, надо убираться отсюда, — сказал мужчина, как две капли воды похожий на Та-Дюлатара, и тут вернулась память, да ко всему прочему она увидела, что у него коротко остриженные волосы и холеный вид, а значит это…

Нэфри завопила от ужаса.

— Да, да, я тот, на кого ты подумала. Но ты располагаешь не всей информацией. Я расскажу тебе все по дороге, ты только поднажми, хорошо?

— Я не могу. Тело не работает… — слегка успокоившись при звуке его голоса, призналась она.

— Плохо. Этого я и боялся.

— У меня что, паралич?

— Нет, у тебя была кома, — Форгос поднял ее под мышки и перевалил себе через плечо. — Сейчас связи восстанавливаются, на это надо время, а времени у нас нет.

— Мне надо к Ноиро, он…

— Тебе надо улепетывать отсюда как можно быстрее. Через несколько часов здесь будет бурлящий котел магмы. Все давно покинули город.

— Какой город?

Она попыталась исхитриться и повернуть голову так, чтобы хоть краем глаза увидеть обстановку. Но мэр шел быстро, ритм его шагов постоянно сбивал ее настрой, а ее распущенные волосы свисали на лицо и закрывали обзор.

— Тайный Кийар. Мы в Тайном Кийаре, Нэфри Иссет.

— А почему здесь будет котел магмы?

— Деточка, мне, прости, тяжело нести тебя и говорить. Потерпи до машины.

Форгос преуменьшал свои физические возможности, ему просто хотелось собраться с мыслями и вначале узнать о ее состоянии, а потом уехать отсюда как можно дальше, не тратя время на пустую болтовню.

Он посадил ее на переднее сидение своего автомобиля. Нэфри попыталась самостоятельно втянуть в салон ноги, но это ей не удалось, и мэр одни коротким движением помог ей усесться. Только тут она поняла, что на ней надета лишь тонкая больничная сорочка с глубоким вырезом на груди, больше похожая на передник, чем на одежду.

— Святой Доэтерий, — прошептала она, закрываясь едва повинующимися руками. — Во что я одета!

Форгос коротко улыбнулся, тут же посерьезнел и завел двигатель:

— Так уж повелось, что для покойников в морге небольшой выбор нарядов. Не стесняйся меня. Хоть ты и привлекательна, но годишься мне в дочери, и к тому же — дочь моего приятеля, а это веские аргументы.

Они помчались по подземным переплетениям шоссе.

— Через несколько часов в пустыню упадет ядро гигантской кометы. Ученые не оставляют человечеству шансов на выживание… Но мы попробуем, да?

— Кометы? — повторила Нэфри, отчего-то не приняв эту весть всерьез. — А что было со мной? Почему я тут?

— Ты, Нэфри, лежала в коме больше недели.

Несмотря на все заверения, Форгос старался не смотреть в ее сторону: когда она прикрывала своей сорочкой одну часть тела, непременно оголялась какая-нибудь другая. Разум разумом, а инстинкты, как считают биологи и психологи, еще никто не отменял.

— А тут ты по распоряжению господина Картакоса. В морге, кстати, — тоже.

Девушка закрыла глаза:

— Насчет кометы — это какая-то шутка?

— Нет. Насчет кометы, увы, правда.

— Я вам не верю, — пробормотала она сквозь зубы. — Это какая-то ваша игра. Куда вы меня тащите?

— Деточка, я был бы рад, окажись это все игрой или ошибкой… А едем мы сейчас к телепорту, причиндалы от которого ты благополучно куда-то подевала — ну, теперь даже если бы мы их и раздобыли, то применить бы не успели. Если, конечно, ты не зарыла их обратно на территории Тайного…

Нэфри враждебно сверлила его взглядом и не переставала поражаться сходству Форгоса и Та-Дюлатара.

— И куда отправит нас ваш телепорт?

— Туда же, куда он отправил много лет назад одного из наших нерадивых работников, который, не зная, что очутится в другом месте, приволок из иного мира тамошнего обитателя. Проще говоря, мы с тобой сейчас же будем в сельве Рельвадо. На такой случай у меня во Франтире есть одно спокойное местечко, где можно спокойно переждать любую бурю.