— Это не моя заслуга. Моя сестра Олив украсила помещение в современном стиле, — сказала Кларри. — С тех пор как я перехала жить в Индию, она помогает Лекси вести здесь дела. Мы с мужем сейчас лишь финансируем это кафе.

— А где Адела? — спросила Тилли. — Я надеялась, что она будет здесь.

— Олив приглядывает сегодня за этой маленькой дикаркой. Старшие братья и сестры скоро совсем ее разбалуют.

— Да, я знаю, как это бывает. — Широко улыбаясь, Софи взяла Тилли под руку.

Кларри поприветствовала мать и сестру Тилли и провела их внутрь. Она сразу же усадила миссис Уатсон на стул, заметив ее затрудненное дыхание и бледный вид. Мона встала у дверей, крепко удерживая Тилли за руку, чтобы та не смогла сбежать, и приветствовала входящих друзей и знакомых. Перехватив молящий взгляд Тилли, Софи не отходила от нее далеко, поражаясь количеству прибывающих гостей, с которыми виновница торжества, заикаясь, застенчиво здоровалась, приглашая их проходить. Когда зал заполнился пришедшими, Софи увела Тилли от Моны и представила Кларри тете Эми.

— Одна моя подруга-суфражистка очень почтительно отзывалась о вас, миссис Робсон, — сказала тетя Эми, — за то, что вы предоставили им кафе для проведения протеста против правительственной переписи населения перед войной.

— Ах да, какая ночь была тогда! Мы веселились до рассвета! — Кларри хлопнула в ладоши, вспоминая. — Как зовут вашу подругу?

— Флоренс Бил. Она считает вас очень смелой, ведь вы тогда недавно открылись, и, несомненно, многие вас за это осуждали.

— Милая Флоренс! Да, меня многие осуждали, — признала Кларри. — И мой старший пасынок в том числе. Но я тогда пришла к выводу: если что-то вызывает гнев у Берти, значит, это стóящее дело.

Кларри грустно улыбнулась.

— Вам, девочки, — обернулась она к Тилли, — лучше найти себе компанию среди ровесников. Почему бы вам не присоединиться вон к тем ребятам? Наверное, они квакеры[15].

— В основном это члены теннисного клуба, — ответила Тилли, обеспокоенно глядя на группу молодых людей.

— Теннисного клуба? — удивленно переспросила Софи.

— По правде говоря, я там больше играю в бридж[16], чем в теннис, — хихикнула Тилли. — Должно быть, их пригласила Мона.

Видя нежелание Тилли туда идти, Софи взяла ее под руку.

— Идем, представишь меня своим друзьям-спортсменам, а потом мы пойдем набивать желудки тортом.

Рядом с Софи этот вечер показался Тилли не столь мучительным. Лучше всего она чувствовала себя в небольшом кругу самых близких людей. Но Софи могла завязать разговор с кем угодно, и вскоре кружок теннисистов хохотал от ее историй о том, как они с Тилли в детстве проводили каникулы в горах Пентланда, навещая в Перте[17] дедушку Дениэла, бывшего вязальщика рыболовных сетей.

— Он научил нас ловить рыбу, — сказала Софи. — Кроме нее он ничего не умеет готовить, поэтому мы рыбачили почти ежедневно. Когда приходило время ее чистить, Тилли говорила, что вдруг почувствовала себя вегетарианкой, и исчезала, прихватив книжку.

— Брр, не выношу эти слизкие внутренности! — поморщилась Тилли.

Софи подтолкнула ее локтем.

— Но ты быстро отказывалась от вегетарианства, когда рыба была готова и приходило время ее есть.

— А еще дедушка водил нас в мюзик-холл, — вспомнила Тилли. — И предупреждал, чтобы мы не повторяли его шуток, а то мама и тетя Эми больше никогда нас с ним не оставят.

Все пришли к согласию, что такого дедушку Дениэла каждый хотел бы иметь. Молодые люди стали приглашать девушек на танцы и заполнять их карточки. Софи заметила, что Тилли то и дело бросает взгляд на входную дверь, и подумала, что она, должно быть, ожидает появления Джеймса Робсона, желая оставить несколько танцев для него. Софи вообще-то было интересно увидеть этого чайного плантатора, и она считала, что так опаздывать неучтиво с его стороны.

Между тем Мона поманила Тилли к себе, чтобы та вышла на середину зала, где официантка с подносом разносила присутствующим небольшие бокалы пунша, чтобы гости могли поднять их за именинницу. По поручению матери Мона произнесла небольшой тост, в котором поблагодарила друзей за визит.

— Я очень люблю свою младшую сестру, — сказала Мона, — несмотря на то что все эти годы она выводила нас из терпения рассеянностью и неуклюжестью. Но добрее сердца и мягче характера вы не сыщете. Жаль, что с нами сегодня нет сестры Джейкобины и нашего милого брата Джонни. И, разумеется, нам всем не достает нашего дорогого папы. Но они всегда в наших мыслях и сердцах. Так давайте же поднимем бокалы за нашу Тилли!

— За Тилли! — воскликнули все хором и выпили.

Гости с ожиданием обратили взгляды на именинницу.

— С-спасибо, — вспыхнула Тилли.

Чрезвычайно смущенная всеобщим вниманием, она не смогла придумать ничего лучше.

— В общем, — сказала Мона, — угощайтесь, танцуйте, и спасибо за то, что пришли. Вот что имела в виду Тилли.

Виновница торжества кивнула и улыбнулась, желая провалиться сквозь землю.

Появившаяся рядом с ней Софи взяла ее за локоть и прошептала:

— А теперь — торт.

И увлекла подругу к столу.

Двое молодых людей из теннисного клуба пригласили сестер на первый танец — медленный тустеп. Затем был вальс, во время которого Тилли умудрилась оттоптать ноги партнеру, потом «Веселые Гордоны»[18] — на этот танец ее пригласил сын их семейного доктора. У девушки закружилась голова, и несколько следующих танцев пришлось пропустить. Глядя, как Софи отплясывает игривую польку, Тилли с сожалением подумала о том, что у нее нет и половины ловкости и грации ее кузины. Молодые люди становились в очередь, чтобы потанцевать с хорошенькой Софи, а она, похоже, знала все новомодные танцы, включая энергичный фокстрот, вызвавший у Моны осуждение.

Танцы подходили к концу, и надежда на появление Джеймса Робсона уже почти покинула Тилли, как вдруг она заметила у дверей его коренастую фигуру, одетую в мятый льняной костюм. Джеймс дымил сигарой. Его обветренное лицо, оттеняемое жестким белым воротничком, было привлекательно своей грубостью. Джеймс Робсон смотрел в сторону Тилли, и она уже привстала, собираясь помахать ему рукой, но тут поняла, что он смотрит мимо нее. Оглянувшись, она увидела, что его внимание сосредоточено на Софи, кружащейся в шотландском народном танце. Вновь обернувшись к Джеймсу, Тилли, уязвленная его восхищением, адресованным ее сестре, опустилась на стул.

Мона подлетела к Джеймсу и, увлекая его за собой, направилась к членам своей семьи. Мать Тилли рассеянно поздоровалась с новоприбывшим гостем — жара и большое количество людей в чайной угнетали ее не меньше, чем Тилли. Тетя Эми, напротив, весьма дружелюбно улыбалась, пожимая гостю руку.

— Очень рада вновь с вами увидеться, мистер Робсон, — сказала она, сияя. — Софи тоже с нетерпением ждет встречи с вами. Вон она танцует.

— Я так и подумал, что это, должно быть, она. Сходство с матерью поразительное.

— Да, действительно, — согласилась тетя Эми. — Софи желает лично поблагодарить вас за помощь в ее образовании.

— Это лишнее, — проворчал Джеймс.

Обернувшись к Тилли, он вручил ей подарок.

— С днем рождения, Матильда.

Произнося эти слова, Джеймс хмурился. Секунду Тилли не могла сообразить, кто такая Матильда, поскольку никто не звал ее так с тех пор, как она окончила школу, а это произошло, когда ей было пятнадцать.

— Благодарю вас.

Она приняла подарок, не желая распаковывать его на глазах у любопытной родни.

— Можно, я открою его позже?

— Как вам будет угодно, — ответил Джеймс, почувствовав ее неловкость.

Он подумал, что, пожалуй, напрасно пришел. Внимание немолодого мужчины явно смущало девушку.

— Там всего лишь шкатулка для безделушек, сделанная из папье-маше. Я купил ее в универмаге.