— Епитимья, — фыркнула Айн. — Вы девять лет «боролись с оттенками серого», а когда стало невмоготу, ушли и устроились на самую черно-белую работу, где нет ни сложностей, ни компромиссов…

— Хм-м, — ответила Джоан. — Хм-м, ну, да…

— …потому что знаете, хоть и стараетесь это отрицать: компромисс — зло, а попытки общаться с людьми, не разделяющими ваши ценности, — пустая трата времени.

— Ну да, но видите ли, Айн, вот вы опять — высказываете поначалу хорошую мысль, а потом перегибаете палку и все портите. Лишь из-за того, что на работе у Ганта я слишком много нервничала, это не значит, что я зря потратила время. Я же сказала вам — я там много хорошего сделала. Не так много, как хотелось бы, но все же…

— Но вы ушли!

— Я вымоталась.

— Именно! А вы бы не вымотались, если…

— Если что? Если бы все работники «Промышленных Предприятий Ганта» разделяли мои ценности? Разумеется, но в жизни такого не бывает. Что я, по-вашему, должна была делать? Пристрелить Клэйтона Брайса, как канализационную крысу, за то, что он отказывается смотреть на мир так же, как смотрю на него я? — Джоан замолчала и немного подумала. — Хотя, конечно, от тела было бы легко избавиться в одном из подвалов Кривых Ворот…

— Какой ужас! — воскликнула Айн.

— Ну вот и хватит мне тут про черное и белое, — ответила Джоан. — Но отказ от переговоров тоже не действует. Когда я ушла, колесики в «Промышленных Предприятиях Ганта» не остановились — наоборот, дела у компании идут хорошо как никогда, а единственное изменение заключается в том, что мою точку зрения теперь никто не представляет. А Водопады Плесси? Там до сих пор свалка. Мы с Лексой привлекли к ней достаточное внимание прессы, так что люди туда не стали возвращаться, но больше ничего так и не сделано. Штат отказался аннулировать переход участка в собственность Ганта, Ванна Доминго все еще оспаривает это решение в суде. А токсичные отходы из бочек все текут.

— Но так было бы в любом случае. Вы же сказали, что Клэйтон отказывался платить за очистку…

— …а когда я ушла, никто ему и не противостоял. Но если бы я осталась, продолжила борьбу, то… кто знает?

— Значит, вы жалеете, что ушли из компании?

— Меня по-прежнему гложет совесть, — ответила Джоан. — За то, что не хватило сил и терпения. Но я бы не сказала, что жалею, поскольку мне действительно нужно было отдохнуть. Но теперь я снова набралась сил, и в последние дни думаю о том, что готова провести еще несколько раундов. Разумеется, если выживу сегодня. — Джоан пожала плечами.

Айн покачала головой.

— Вы такая противоречивая, — сказала она. — Я даже и не знаю, с чего начать распутывать вашу патологию.

— Тогда и не надо, — ответила Джоан. Она бросила бычок в холодный кофе. — Просто любите меня такой, какая я есть, пока я у вас есть. Что, возможно, ненадолго.

— А вот это, — заметила Айн, — верно.

Поезд опустел, двигатель затих. На платформе тоже никого не осталось — по крайней мере, Джоан никого не видела. Пора двигаться. Она встала, заткнула пушку за пояс — предварительно проверив предохранитель, — подняла Лампу Айн и осторожно прошла в конец вагона. Нажала на кнопку открытия двери и ступила на платформу.

После этого события стали развиваться очень быстро.

— АAAAAAAAAAAAAAAA…

— Вот, — сказал Паяц Нимиц, держа пинцетом скобку для языка. Больше, правда, эта штука была похожа на репейник, чем на скрепку: полая пластмассовая бусинка с иглами и колючками, выпрыскивающими в назначенное время яд-воспалитель. — Сирийцы придумали, — сообщил Мотли. — На тот случай, когда пытают пленника и он уже готов все рассказать, но они считают, что еще слишком рано… — Он бросил скрепку в раковину. — Я сделаю укол и прополощу лекарством, это должно помочь снять опухоль.

— А-и-о, — сказал Клэйтон Брайс, и глаза у него увлажнились от благодарности. После спасения он вообще стал очень эмоциональным.

— Как он? — спросила Змей. Она положила саблю на складную гладильную доску и принялась ее точить оселком. «Кольт» и пушка лежали поблизости. Каменный Монах стоял внизу, охраняя входную дверь в Святилище.

— Ему надо отдохнуть, — ответил Нимиц, роясь в сумке с медикаментами. — Похоже, он не спал несколько дней. К тому же он наверняка почти ничего не ел, по крайней мере — твердую пишу.

— Не знаю, безопасно ли ему здесь отдыхать, — сказала Змей. — Когда ты его полечишь, нам, наверное, лучше…

Зазвонил телефон.

— Возьми трубку, — сказала Змей, и уже было добавила «Джоан?», но ее затопила безжалостная волна рэпа. По крайней мере, исполнялось как рэп, хоть слова и не рифмовались:

Клэйтон Брайс съежился, узнав собственный искаженный голос. Потом другой голос закричал:

— Ладно, ладно, убавь звук!

Рэп стих.

— Алло? — сказал этот новый голос.

— Кто это? — спросила Змей.

— Мэм, это полиция. У меня ордер на арест Клэйтона Брайса. Пошлите его сюда, к выходу, я отрублю ему руки. — На фоне послышалось кудахтанье и гиканье, но говорящий сохранял серьезность.

— Какие же полицейские отрубают руки?

— Пауэлл-617, мэм. Автоматический отдел Полицейского управления Нью-Йорка. Мэм, еще должен предупредить, что, если вы будете препятствовать действиям полиции, наказание будет очень суровым. Если…

— Вешай трубку. — Змей схватила «кольт» и пронеслась по холлу, вбежала в комнату Джоан, окна которой выходили на улицу. У Святилища собралась толпа линчевателей — штук сорок Автоматических Слуг, все разодеты как торговцы наркотиками или насильники из какой-нибудь голливудской уличной драмы XX века про жизнь в гетто. Многие были вооружены «узи» или «АК-47», но один насильник с золотыми зубами, стоящий впереди всех, держал в руках мачете; на голове у него была сдвинутая набок бейсболка, а на шее, как медальон, висели большие стенные часы. У его ног стоял переносной магнитофон размером с корзину гильотины.

Офицер Пауэлл-617 стоял чуть поодаль линчевателей, крутя в руке мобильник, одолженный у кого-то из наркоторговцев. Но потом Большие Часы заметил в окне Змея.

— Йоу, йоу, — поприветствовал он и показал на нее пальцем, сверкнув золотыми зубами. — Эй, коп!

Пауэлл достал мегафон.

— Эй вы там! — крикнул он. — У нас ордер на арест Клэйтона Брайса! Пошлите его сюда!

— Ага, — сказал Большие Часы и взмахнул мачете, будто разминаясь, — давайте сюда этого засранца.

— Они перекрыли улицу с обеих сторон, — сообщила Змей, когда в комнату вошли Паяц и Клэйтон. — Лучше вызвать настоящую полицию.

— Не могу, — сообщил Паяц. — Телефон отрубился.

— Тогда открой мне окно.

Нимиц поднял раму, и Змей закричала толпе:

— Мистер Брайс находится под защитой этого дома! Вам его не видать! А теперь убирайтесь отсюда, пока у вас не возникли проблемы!

Насильники рассмеялись в ответ.

— Отсутствие согласованности негативно сказывается на сообществе, — предупредил Пауэлл-617. — К тому же нас больше. Отдайте Клэйтона, иначе мы заберем его силой — а если мы будем вынуждены применить силу, то лично вам придется похуже, чем ему.

Змей подняла револьвер и взвела курок, чем вызвала еще больше смеха.

— Йоу, сука! — крикнул Большие Часы. — Выходи сюда, и я выебу тебя этой штукой! — Он взвыл и упал, потому что его дважды ранили — Змей в грудь, а Каменный Монах в голову, потому что целился в источник сквернословия.