— Скажи мне вот еще что, — произнесла она. — Как может пенсионер в Джерси знать планы нью-йоркских репортеров? Судя по тому, что мне рассказала Лекса, слухи об этом в прессе еще не поползли. Хоть твоя Ванна и любезничает с полицией, большинство новостийных агентств побоятся иска за клевету.

Гант пожал плечами:

— Ванна иногда бывает строга, но это оттого, что у нее была тяжелая жизнь. Она верный человек. Джон Гувер — тоже. Ему небезразлична репутация Слуги, поэтому, наверное, он просто о чем-то прослышал. А откуда у Лексы Тэтчер полицейское досье о смерти Янтарсона Чайнега?

Джоан свернула конверт и положила в карман.

— Лекса работает с информацией, — ответила она. — Вот что. Я встречусь с Джоном Гувером, а уже после мы поговорим про ужин.

— Хорошо.

Джоан покачала головой, нехотя улыбаясь.

— Это все еще под вопросом, Гарри. Но спасибо за приглашение.

Маяк на рифе Роббинса находится на две мили к зюйд-весту от Статуи Свободы, на некотором расстоянии от Стейтен-Айленда. Маяк автоматический, так что туда никого не пускают, и единственные законные посетители — двое смотрителей из Береговой охраны, которые заходят туда пару раз в месяц провести осмотр и ремонт. Оба они — заядлые моряки, абсолютные патриоты, и при обычных обстоятельствах не стали бы иметь дела с пиратами. Но у одного дед умер от рака, вызванного пестицидами на виноградниках Калифорнии, а у другого обанкротилась вся семья после того, как из-за выброса нефти в 2020-м в заливе Бристоль на Аляске погибла вся рыба. Так что если кучке древолюбивых изгоев иногда надо использовать риф Роббинса как убежище или место встречи — претензий нет, главное — не оставлять следов и чтобы никто не видел, как они проходят мимо близлежащего военного причала Байонн.

Маяк был небольшой — пожарный гидрант на каменном фундаменте, сидящий шапочкой на верхушке рифа. Внутри от центра клиньями отходили склад, спальня, кухня и гостиная. Еще там была ванная с чугунной ванной, куда вода поступала из внешнего бака; Моррис Каценштейн восстановил водопроводную систему и незаметно добавил к баку два стока для дождевой воды. В спальне, пустовавшей с отъезда последнего смотрителя, Моррис сделал фальш-потолки и подвесил в нише диван, который можно опускать и поднимать на шкивах. Помимо этого, на кухне он обустроил тайное отделение с посудой, газом и никарагуанским кофе; на этом удобства заканчивались. Получилось спартанское, но уютное местечко: сюда хорошо было приезжать, ибо, когда ФБР установило наблюдение за Нью-Бедфордом-Стайвесантом, Фило стало слишком опасно появляться на квартире у Лексы. К тому же — ближе к Пиратской бухте и туда быстрее добраться, если вдруг почему-либо придется спешить.

Иногда в порыве страсти Тосиро Отсосими начинал кричать что-нибудь на родном японском, Фило скатывался на немецкий вариант пенсильванского голландского, а Лекса, бегло говорившая по-арабски, французски, русски и испански, превращалась просто-таки в настоящий «Берлиц»[122] от эротики. Когда они наконец засыпали, в ушах все еще звенели отголоски вавилонского столпотворения. Им снились карты и нации, а просыпались они от близости доброй плоти.

Как обычно, Лекса встала первая. Фило лежал справа на спине, его широкая грудь служила подушкой ее щеке. Тосиро расположился головой в другую сторону и касался во сне ее ног губами. Лекса положила одну руку на одного, вторую на другого и почувствовала, как они спокойно и синхронно дышат. Она довольно улыбнулась.

Отовсюду в маяке шел запах кофе и свежей типографской краски: из Вашингтона вернулась Эллен Левенгук. Стараясь не разбудить возлюбленных, Лекса встала, пританцовывая босиком на холодном полу. На рифе Роббинса не было отопления. Она прошлепала мимо кладовой и заметила, что койка Раби пуста, толстые стеганые одеяла скинуты; из ванной слышался плеск и смех. Лекса направилась в кухню и сделала себе сахар с кофе.

На столе в гостиной лежал новый номер «Межгорода». Он был настолько близок к произведению искусства, насколько это возможно для газеты. Восприняв крах «Голоса Деревни»[123] на рубеже тысячелетия как знак, Лекса решила, что новая еженедельная газета, нацеленная на простого читателя с улицы, не даст ей того влияния, к которому она стремилась; так что она постаралась переманить журналистов и редакторов из других уважаемых изданий. Газета версталась на компьютере, потом «Межгород» набирался вручную на Электрогутенберге[124], и в результате шрифт и фотографии выглядели словно настоящая ручная печать. И бумага отличалась особой текстурой — она была грубой, толстой и тяжелой, как сама история. А тексты «Межгорода» больше чем соответствовали виду газеты. Хотя не все сюжеты, раскопанные Лексой, подхватывали в «Таймс», такое все же случалось частенько, так что ей то и дело звонили и просили раскрыть источники информации. Ходили даже слухи, что старший редактор «Вашингтон Пост» жевал кусочки шапки «Межгорода» как афродизиак, что на самом деле не так странно, как поначалу кажется. «Межгород» был съедобен: если положить клочок страницы на язык, можно было почувствовать легкий медовый вкус, а типографская краска изготовлялась из редких специй.

— Эгей, — сказала Лекса, зайдя в ванную. Эллен сидела в ванне вместе с Раби; ветрянка у девочки уже начала спадать.

Раби ухмыльнулась:

— Прошлой ночью ты очень шумела, — сказала она.

— Ты тоже когда-нибудь так будешь, — уверила ее Лекса. — У тебя мои голосовые связки. — Она поцеловала Эллен и втиснулась к ним в ванну, рассчитанную на высокого и крупного смотрителя, и даже кофе не пролила. — Что в Ди-Си?

— Скукотень, — ответила Эллен. Взяв мочалку, она принялась натирать Лексе спину. — Если тебе показалось, что все кандидаты от демократической партии одинаковые, то рекомендую послушать усеченные речи республиканцев. Самое интересное пока относится к сенатору Янг — и то оно не имеет отношения к ее политической позиции. ФБР проверило ее биографию, и оказалось, что у нее три лишних мужа, о которых она никому не рассказала. «Си-эн-эн» сегодня сделает экстренный выпуск, но сенатор хочет дать тебе интервью для следующего «Межгорода». До нее откуда-то доползли слухи, что ты можешь проникнуться ее положением.

— Хм-м, — сказала Лекса. — А каков протокол, если ее выберут? Все они записаны как Первые Супруги или ей надо их классифицировать?

— Кажется, она выдвигает классификацию на рассмотрение, — ответила Элен, — а потом в Сенате каждый муж будет слушаться и по утверждению каждого пройдет голосование.

— Слушание по вопросу супружеского ранга в Исполнительном Гареме. Вот это, я понимаю, тема.

— Да, в следующем столетии — возможно, — засмеялась Эллен. — А где сейчас Серафина? Она вроде вчера вечером вышла?

— Она — свободный дух, — сказала Раби.

— Вот как? — переспросила Эллен. Она продолжала тереть спину Лексе. — Снова бесценные произведения искусства?

— Нет, — ответила Лекса. — Микрочипы. В прошлом месяце Моррис вытащил секретный файл по правительственным разработкам искусственного интеллекта и решил, что хочет нагреть на этом руки. Поэтому хакнул и подделал заказы на поставку, чтобы перехватить прототипы железок, которые доставят на вокзал Гранд-Сентрал. У агентов ФБР там почтовые ящики для самых тайных агентов. Моррис, Серафина и Двадцать Девять Названий утром отправились за чипами.