Она, то есть ты, убегает в спальню.

А ты, то есть она, скрываешься в ванной.

Устроившись на унитазе, подобрав простыню, первый раз в жизни «пи-пи»-саешь.

На глаза наворачиваются слезы.

Взяв себя в руки, встаешь, спускаешь воду, хватаешь свой халат, он висит рядом с ванной, в ванне высится гора книг.

Снова чуть не плачешь, накидываешь халат, простыня падает на пол.

Идешь к умывальнику, над ним шкафчик с аптечкой, зеркальный, в зеркале снова — она.

Опершись на умывальник, тяжело дышишь, она тоже.

Спасу нет, отовсюду женой пахнет.

Таращишь глаза — ее, зеленые, жмуришься, стискиваешь ее зубы, ее руками теребишь ее же щеки, ты их — и вверх тянешь, и вниз, ишь, гладкие какие.

Не отрывая взгляда от зеркала, пытаешься открыть кран с холодной водой.

Рукава халата болтаются, опрокидываешь флакон с одеколоном.

Одеколон льется в раковину.

Его запах заполняют всю ванную, спохватываешься, ставишь флакон на место, набираешь в руки воды — в ее руки, чтобы пригладить ее белокурую шевелюру.

На секунду, всего на секунду признаешь — она красавица, тебе становится грустно.

И ей грустно, это тебя раздражает.

Ее тоже, ты выходишь из себя.

Она тоже, быстро открываешь шкаф, чтоб больше ее не видеть.

На полке рядом две щетки, в замешательстве пытаешься почесать бороду.

Аромат кофе проникает в ванную, смешивается с запахом одеколона и тут же возвращает тебя к реальности.

Ты знаешь — наверняка кофе будет слишком крепким, жена всегда варит такой.

И еще: даже став тобой, жена не растерялась.

Умудряется еще и кофе варить.

У тебя вон даже думать не получается.

Собираешься с силами, с ее, между прочим, силами, выходишь из ванной и семенишь по коридору.

Запутываешься в халате, чуть не падаешь, хватаешься за стены.

Добираешься до кухни.

Жена оборачивается, в руке — твоей руке — кофейник.

Стоите друг против друга.

Уже не кричите.

Но взглянуть друг на друга не решаетесь, смотрите в пол, не говоря ни слова.

Жена ставит кофейник на обеденный стол, ты вытаскиваешь чашку и кружку, она придвигает сахарницу и сахарозаменитель, садитесь за стол.

Уставившись на кофейник.

С сомнением.

Хватаешь кружку.

Она — чашку.

Пусть она нальет себе первой.

Жену дважды просить не нужно.

Тянешь руку за сахаром.

Жена перехватывает руку и пододвигает тебе заменитель.

Растерянно смотришь на нее, потом вздыхаешь и берешь заменитель.

Кофе чересчур крепкий.

Жена поднимает глаза и смотрит, как ты склоняешь ее лицо к кружке.

Обжигаешь ей нос и вздергиваешь голову.

Жена прижимает руку к груди и снова кашляет.

Мысленно соглашаешься, что курить вредно, и сразу хочется курнуть, но жена так мучалась, когда бросала.

Она встает, сплевывает в раковину и с отвращением смотрит на твой плевок.

Ты следишь за своими волосатыми руками, пока она ими двигает — открывает холодильник, вынимает половинку зеленого лимона, выжимает лимон в стакан, пускает воду, наполняет стакан, подносит его к губам.

К твоим губам.

Жена залпом выпивает стакан и хватает чайник, чтобы разбавить кофе.

Фу, разбавленный кофе — страшная гадость, зато хотя бы пить можно, не морщась.

Смотришь, как жена подносит свою чашку к твоему рту.

К счастью, борода на половину скрывает лицо.

Да, какой же ты, батенька, унылый, какой неказистый, и ведь это не новость.

Ты же каждое утро видел себя в зеркале в ванной.

Хотя сейчас вроде бы и не совсем мямля, не совсем рохля.

Наверное, все дело в кофе.

В кухне появляется твоя кошка, прыгает на стол, идет было к тебе, то есть к ней, пятится.

Теперь уже к тебе, снова пятится.

Замирает в недоумении.

Смотрит то не нее, то на тебя, дрожит.

Шерсть дыбом.

Опять пятится.

Спрыгивает со стола.

Убегает.

Атмосфера накаляется.

И вот вы смотрите друг на друга, ты — на жену, жена — на тебя, ты сидишь на ее месте, она — на твоем, за столом на кухне.

Вцепившись в стол.

Пытаясь приноровиться — к ситуации.

И друг к другу.

Пока не решаетесь поговорить.

Вам бы от души посмеяться.

Да на душе кошки скребут, и вам не до смеха.

Она — это ты, ты — это она.

Куда уж тут разводиться.

А жена не растерялась, бросает взгляд на кухонные часы.

В спортзал уже опоздала.

Слегка откашливается, переводит дыхание и неожиданно просит тебя пойти вместо нее на работу.

Услышав свой голос, давишься кофе, вытираешь рот и ее голосом отвечаешь, что она, видно, совершенно рехнулась.

Жена парирует: вряд ли ей стоит идти к себе в офис в таком виде, и ей никак нельзя профукать в одиннадцать часов встречу с мсье-бестселлером.

Упираешься.

Ее терпению приходит конец, она замечает, что вас кормит ее работа.

Смотришь на нее — на себя — и осведомляешься, а кто будет делать твою.

Она удивляется.

На тебя — себя не смотрит и говорит: ей казалось, с работой ты давно завязал.

Благодаришь ее за понимание и поддержку.

Говорит, сейчас не время для разборок и снова просит доставить ее тело в офис.

Пойти на встречу.

Не хочет терять работу.

Повторяешь, что это невозможно, и включаешь радио.

Твоим грубым голосом жена спрашивает: а то, что с нами происходит — это возможно.

Невозможно, говоришь ее тоненьким голосом и выключаешь радио.

Жена добавляет: нет времени спорить, и спрашивает — да или нет.

Делаешь глоток кофе.

Кривишь рот.

Тычешь пальцем в сахар.

Жена сначала не понимает, потом, вздыхая, придвигает к тебе сахарницу.

Так, три кусочка сахара в кофе, медленно-медленно размешиваем, она в отчаянии.

Прикрыв рот рукой, снова принимается кашлять.

Подаешь голос — краситься нужно, что ли.

Поперхнувшись, отвечает — да, но она поможет.

И одеться.

И одеться тоже.

Понедельник. Утро, ты в метро.

Все выходные ругались, решили наконец разбежаться, и вот ты выглядишь точь-в-точь как жена и едешь к ней на работу.

Вещи она выбрала простенькие, унисекс — черные легкие брюки, белую рубашку, сандалеты, и ничего страшного, не очень-то и напрягаешься, ты ведь не трансвестит.

Ты — женщина.

Мужики пялятся, но тебе-то что. Не привык к мужскому вниманию и слишком погружен в себя, то есть в жену, пытаешься понять, что же происходит такое.

Столько лет не был в метро в час пик, никак не встроишься в ритм, пропускаешь всех вперед, забываешь о пересадке, тебя толкают со всех сторон, чуть не падаешь, но легкость чувствуешь необычайную, будто по волнам плывешь.

Вдруг спохватываешься, место освободилось, садишься, пытаешься отдышаться.

Шмыгаешь носом.

Ох, и привязчивый этот ее запах.

Кладешь руки ей на колени, смотришь на них.

Разглядываешь.

Одной рукой щиплешь другую, царапаешь, пошлепываешь, гладишь, подносишь к губам, и сам того не замечая, начинаешь целовать.