А вот как обычно готовились к войне. Лидер, задумавший военный поход, постился и обращался с молитвами к сверхъестественным силам. Если он видел сон, предвещавший удачный набег, то начинал готовиться к выступлению. Он сам решал, кто войдет в его группу, и приглашал их выкурить Священную Трубку. Если воины становились под его начало, он брал на себя ответственность за их жизни на время похода.

Организация военных предприятий была личным делом воинов, однако вождь мог запретить отряду покидать лагерь, если их действия шли вразрез с политикой племени. За выполнением распоряжений вождя следила «полиция».

Па пути к цели отряд останавливался обычно четыре раза, и каждый раз предводитель молился и пел священные песни. На четвертом привале воины спали, и если их вождь видел сон, указывающий на благоприятный исход набега, то на следующий день совершалось нападение. В случае недобрых предзнаменований поход могли прекратить.

Один-два молодых воина, впервые участвовавших в рейде, были слугами и оруженосцами предводителя. Сам он ел и спал отдельно от основной группы и много времени уделял молитвам и общению с Высшими силами.

Знаком вождя военного отряда была Священная Трубка, которую он брал с собой, отправляясь на войну.

Во время похода воины соблюдали особые правила и табу. Спать нужно было, повернувшись лицом к родной земле, запрещалось перешагивать через тела лежащих, их вещи и оружие. Для молодых воинов эти правила ужесточались.

Перед боем индейцы старались принять соответствующий вид — нанести раскраску, переплести косы, нарядиться в лучшие одежды — в случае смерти воин должен был предстать перед Великой Тайной наиболее красивым. Бывало, даже бесстрашные бежали, не приняв бой, из-за того, что не успевали перед ним привести себя в должный вид и надеть военный наряд. Появиться перед Великой Тайной ненаряженным означало проявить крайнее неуважение и навлечь на себя страшный гнев. Белые солдаты, не знакомые с тонкостями традиционных верований индейцев, объясняли такое бегство трусостью, что совершенно не соответствовало истине.

Нередко индейцы сражались, наоборот, почти обнаженными, оставаясь лишь в мокасинах и набедренной повязке. Это происходило, когда они были уверены, что обладают сильной магией или могущественными талисманами, которые делали их неуязвимыми для вражеских пуль и исключали возможность гибели. Соответственно отпадала необходимость наряжаться для встречи со смертью.

Когда планировался военный поход, выходящий за рамки интересов отдельной группы воинов, посылались гонцы в другие стойбища племени или к дружественным племенам. Если у посланцев принимали табак и выкуривали с ними трубку — это означало заключение союза. Затем обговаривался план дальнейших действий.

Во время войн общеплеменного значения нападавшие несли в бой святыни своего народа. Чейенны — Священные Стрелы. Гро-Вантры — Священную Плоскую Трубку и т. д. Потеря подобной реликвии считалась великим позором и худшим из несчастий, а её захват у врага — вершиной доблести. Однако, как правило, захватившие в конце концов возвращали святыни владельцам.

Иногда воины, молясь о победе, совершали во время похода жертвоприношения духам. оставляя в священных местах украшения, одежду, предметы быта и прочее. А возвращаясь из похода с добычей, часть её могли развесить на деревьях в благодарность Солнцу за помощь в войне. Порой это были весьма ценные вещи.

Если набег завершался успешно, отряд останавливался неподалеку от своего лагеря и готовился к торжественному прибытию. Воины красили лица черным, что означало победу над врагами, рисовали на теле и одежде знаки, показывающие, какие подвиги они совершили, надевали боевой наряд и украшали лошадей. Прибывших встречали песнями и восхваляли их воинскую доблесть. Родственники перечисляли подвиги победителей, принимали скальпы врагов и захваченную добычу, среди которой почти всегда были лошади — их пригоняли и в случае захватнического набега, и в случае похода мести. Победители часто дарили этих лошадей родственникам и друзьям. Вечером устраивался пир. Участники похода принимали гостей в своих палатках и рассказывали о своих подвигах. Семьи убитых воинов находились в трауре и не участвовали в праздновании, жены и матери погибших обрезали косы, царапали до крови тело, могли отрубить себе фаланги пальцев рук. Так они выражали скорбь и показывали, что чувствуют боль и страдают.

На следующий день племя проводило Танец Скальпов. В нем участвовали и женщины. Они несли оружие и военные регалии, принадлежавшие убитым врагам, а также шесты с привязанным вверху каждого куском скальпа. Танцы длились до захода солнца, а те, кто соблюдал траур, красили себя черной краской и продолжали танцы до утра.

Другой танец, который устраивали все степные индейцы — Танец Травы. У некоторых племен он назывался иначе, но это всегда был танец воинов. Участники надевали свои боевые наряды, а также особое украшение — Вороний Пояс, или бастл. Первоначально это было чучело вороны, укрепленное сзади на поясном ремне. Военачальники выкрашивали чучело красным. Позднее бастлы стали делать просто из вороньих либо орлиных перьев. Тело или одежду танцующие разрисовывали знаками, свидетельствовавшими об их заслугах и положении в военном обществе. Танец Травы мог проводиться в любое время.

Весьма необычное приветствие иногда устраивали военные отряды при дружеской встрече с союзниками. Воины в лучших нарядах, при полном вооружении выстраивались в боевой порядок и на полном скаку налетали на лагерь, имитируя атаку. Они издавали боевой клич, стреляли из ружей, кружили вокруг «неприятеля», а затем, резко остановив коней, спешивались и сердечно приветствовали друзей. Порой такого приветствия удостаивались представители американских войск и правительства, что повергало их в настоящий шок.

При внезапном нападении врагов индеец мог воспользоваться любой лошадью, которая ему попадется, не спрашивая хозяина. Если лошадь в бою убивали, всадник не платил за неё, но в случае захвата трофеев и добычи он обязан был всё отдать хозяину лошади.

Обычай пытать пленников был характерен в основном для индейцев Восточных лесов. Впрочем, в ранний период и степные индейцы иногда истязали попавших в плен. Известны случаи, когда в XVII веке индейцы Сиу привязывали врагов к столбу и пускали в них стрелы. Или отрезали куски плоти у жертв и заставляли съесть. Но это скорее исключение, чем правило.

Если пленных оставляли в живых, то в большинстве случаев их принимали в племя, и со временем они становились частью народа, к которому попали не по своей воле. Так, более чем в половине Чейеннов текла кровь представителей других племен — Арикара, Кроу, Шошонов, Черноногих, Сиу, Гро-Вантров, Юта, Пауни и других. Схожей была ситуация и у остальных индейцев. Иногда принимали в племя и белых пленников, но чаще за них брали выкуп или обменивали на плененных своих. Бывало, белые отказывались от возвращения и навсегда оставались у индейцев. Скажем, среди Команчей жила Синтия Энн Паркер, ставшая матерью самого знаменитого вождя Команчей и индейского национального героя Куаны Паркера.

С детских лет индейцу внушалось, что нет большей славы, чем слава воина, и нет почетней смерти, чем смерть с оружием в руках на поле сражения. Лучше умереть в бою, чем старым и немощным в постели. Неудивительно, что наиболее воинственную и агрессивную часть и индейской «армии» составляли молодые неженатые люди 15–25 лет.

Для поддержания боевого духа юношей пожилые воины рассказывали долгими зимними вечерами истории о знаменитых победах своего народа, вспоминали собственные подвиги и деяния легендарных предков.