Она Она пробудилась в слезах, С биением частым… Сменялся приснившийся страх Проснувшимся счастьем. Смотрела, как таяла мгла Меж веток березы, И вспомнить никак не могла, С чего эти слезы. А кто-то, смущая покой, Из утренней дали Неопытной слабой рукой Играл на рояле. Но были в той ранней игре Не детские гаммы — Прощанье на школьном дворе, Пайковые граммы. Являлась в тех звуках война, Стоянье за хлебом И лица белей полотна Под взорванным небом. И госпиталь в снежном тылу. Бьет вьюга наклонно, И раненых тьма на полу — Едва с эшелона… Казенное пело жилье, И двигались руки, И что-то твердили свое, Вставая, подруги. Плескали холодной водой На девичьи плечи. И ели, случайной едой Желудки калеча. Должны были как на беду Начаться занятья. И кто-то почти на ходу Застегивал платье. Скорей! И всей силой своей Разжалась пружина. И явственно вспомнилась ей Слез ранних причина. Бровей изумленный изгиб. Взор — к смертному краю. — Мне снилось, он чуть не погиб. — Кто? — Даже не знаю… Их дочь На этой картине, Которая нравится вам,— Она — посредине, Они — у нее по бокам. Стоят на пороге, В союзе, что зримо возник, И общие токи Беззвучно проходят сквозь них. Но, странное дело, Такая примерная, вдруг Еще неумело Она уже рвется из рук. Что делать им с нею? Приходится пальцы разжать. А это больнее, Чем даже когда-то рожать. Вот оба отстали. Она их с собой не берет. В слепящие дали Уходит вперед и вперед. Их памятью резкой, Возможно, и помнит она О крепости Брестской, О том, что такое война. Но чистой душою В грядущее устремлена, Дорогой дневною Все дальше уходит она. Их внучка Навстречу кидается им, Бежит по дорожке. Из будущих весен и зим — Матрешка в матрешке. Пришелица новых времен, Уткнется в колени. И чем же ты вдруг опален, Как зноем без тени? Ах, пели когда-то в былом У спящей излуки, Что, мол, будут внуки потом… И вот они — внуки. Недавно, а словно давно У нас на примете. И дороги как-то чудно — Как поздние дети. Как в шахматах сделанный ход, Откликнется сладко Когда-то заложенный код, Улыбка, повадка. И сразу же для старика Неробкого рода Горька, и не так уж горька, Возможность ухода. Как выросший в речку исток, Как песня со слуха, Дорога, и самый итог, И наша заслуга. Их сверстники Нет, не усталость Шатает редеющий бор. Нас мало осталось, Но мы еще как на подбор. Реликтовых сосен, Со всех подступивших сторон, Нас множество сотен И тысяч. И весь миллион. И что я там значу В сияющей общей судьбе! Иную задачу Держу я всегда при себе. Мне самую суть бы Увидеть за бегом пера… Сближаются судьбы Ушедших давно и вчера. Опять, как впервые, Я шел средь знакомых могил. Друзья дорогие, Поверьте, я вас не забыл. Я многое б отдал, Чтоб с вами траву эту мять… А с краю, поодаль, Стояла вдова или мать. С трудом возрождая Картины былых своих лет. Прямая, седая, Смотрела процессии вслед. Как в детской кроватке, Что сеткою обнесена, В могильной оградке С гвоздичкой торчала она. Их путь все дороже, И память сияет светло. Чем были моложе, Тем больше их там полегло… В смертельной метели Нашли они место свое. Что в жизни успели? Отдать за Отчизну ее. А вы, наши внуки, Вы вспомните их на земле?.. Что ж, книги вам в руки. И строчки мои — в том числе. Суровая тризна. Иголки еловых венков. Сегодня, и присно, И дальше — во веки веков. |
