– Эй, парень, глянь на эту картинку, – произнесла я, сунув журнал ему под нос. – Узнаешь кого-то из этих мужчин?

– Не знаю.

– Вопрос без подвоха. Ты либо узнаешь их, либо нет. – Гусь посмотрел на меня, словно прикидывал, могу ли я что-то для него сделать.

– Ну? Знаешь их? – добавила я, опережая очередное «не знаю».

– Ага. – Парень указал пальцем на Джима Броуди. – Большую часть времени он водит «эскалэйд». Но у него есть еще три машины. Такие горячие тачки! «Ягуар», как в «Остин Пауэрс». Рос-кош-ный! – Гусь рассмеялся про себя.

Пол Кеннер. Феррари.

Беннет Уокер.

– «Порше «Каррера».

Я вытащила фотографию Ирины и поднесла к журналу.

– Ты когда-нибудь видел, как эта девушка уходила отсюда с одним из этих мужчин?

– Ага.

– С кем?

Он пожал плечами.

– С этим.

Я затаила дыхание, когда он поднял руку, поднес ее к обложке и коснулся ее своим пальцем.

– «Порше «Каррера».

Беннет Уокер.

Меня начало трясти. Сердце билось так быстро, что следовало испугаться. Свидетель мог связать Ирину и Беннета Уокера, покидающих клуб вместе на его порше.

– Когда? – спросила я. – Когда ты видел, как они вместе уходили?

Гусь уронил руку и пожал плечами:

– Не знаю. Может, неделю назад.

«Не той ночью, когда она пропала», – дошло до меня. Этот парень не работал в субботу. Однако его заявление связало Ирину и Беннета, доказывая, что те проводили время вдвоем. Если «Слизняк» Джефф скрывал именно это, то Беннет Уокер – тот самый мужик, с которым Ирина уехала, и который купил молчание парнишки.

– И этот тоже.

Голос парковщика прервал мои размышления.

– Что?

– Этот, – повторил он, кончиком пальца указывая на страницу журнала.

– «Эскалэйд».

Джим Броуди.

– У него куча девчонок, – поведал Гусь. – Не знаю почему. Он очень старый.

– И очень богатый, – заметила я.

Со стоянки вприпрыжку вернулся подозрительно насторожившийся «Слизняк» Джеф.

– Так, Джеф, – начала я. – Твой друг рассказал, что видел, как эта девушка уходила с Джимом Броуди.

– Нет, не видел, – возразил Джефф. – Он в ту ночь даже не работал.

– Не в ночь субботы, – поправил высокий. – На прошлой неделе. Помнишь? Ты был здесь.

Джеф вытаращился на приятеля:

– Какой же ты, мать твою, тупой! Заткнись! Нельзя говорить о клиентах!

– Знаешь, что, Джеф? – решительно вставила я. – Если одни из этих ребят последним видел девушку живой, то мы говорим не о клиенте. Мы говорим об убийце. И ты в клубе «Намек-понял-мальчики-есть-мальчики» не состоишь. Ты пособник и соучастник в тяжком убийстве. За это тебя в колонию для малолетних преступников не отправят. Можешь просить мать паковать чистое белье и большой тюбик вазелина, потому что отправишься сожительствовать с большими шишками.

Не сходя с места, я вытащила из сумки мобильник и позвонила Лэндри. Я не была уверена: возьмет он трубку или нет. К его чести, взял.

– Тут на стоянке «Игроков» сегодня ночью два швейцара работают, – без предисловий выложила я. – Ты должен как можно скорее с ними поговорить. У них имеется информация.

Я повесила трубку. Мальчики стояли плечом к плечу, Матт и Джефф [3], в буквальном смысле раскрыв рты.

– В ближайшее время вы встретитесь с детективом Лэндри из офиса шерифа, – объявила я. – Прошу предать ему мои наилучшие пожелания.

Я оставила их паниковать, и пошла к своей машине. Стоило мне нажать на брелоке кнопку, разблокирующую двери, фары вспыхнули, и машина издала звук, немного напоминающий волчий вой. С капота кто-то соскочил и повернулся ко мне лицом.

Не знаю, кто из нас больше испугался: я или своеобразный маленький персонаж, запустивший руку в пакет с едой из «Бургер Кинга», который я оставила на капоте.

Мы стояли и пялились друг на друга. На женщине был надет тот же самый странный наряд, что и в прошлый раз: черный балахон, скрывающий все кроме лица, колпак с помпоном и туфли на платформе. Изменения претерпел лишь ее макияж. Сегодня ночью лицо покрывали темные цвета: как мне показалось синий и фиолетовый, но из-за плохого освещения стоянки я не была в этом уверена. Область вокруг левого глаза она обвела серебряным. От правого уголка рта к уголку правого глаза через всю щеку тянулись извилистые линии.

– Ты гадкая! – выкрикнула женщина.

– Я гадкая? Вообще-то, ты мой ужин ешь.

Она скомкала пакет и спрятала за спину.

– Нет, не ем.

– У тебя есть имя? – спросила я.

– Мое имя Безымянная, – ответила она. – Ты не сможешь его записать в мое личное дело.

– Даже и не мечтала. Как мне тебя называть?

Взгляд женщины метнулся влево, словно она прислушивалась к совету невидимого друга.

– Можешь называть меня принцессой Синди Луллабелл.

– Синди, – повторила я. – Меня зовут Елена.

– Мне все равно, – без обиняков заявила чудачка. – Ты гадкая. Как остальные.

– Какие остальные?

Она покачала головой, помпон на макушке ее остроконечной шляпы болтался взад и вперед.

– Что значит быть гадким, Синди? – поинтересовалась я. – Если я буду знать, то постараюсь так себя не вести.

Принцесса Синди Луллабелл бросила пакет из «Бургер Кинга» на землю, повернувшись ко мне спиной, обхватила себя руками, будто ее обнял любовник, и начала извиваться. На мгновение она остановилась, посмотрела на меня поверх плеча и послала воздушный поцелуй.

– Ты имеешь в виду целующихся людей? – спросила я.

– Они внесут это в твое личное дело, даже если у тебя специальный пропуск.

– Спасибо за предупреждение. Я могу кое-что тебе показать, Синди?

Она настороженно на меня уставилась.

– Всего лишь фотографию, – пояснила я.

Синди снова посмотрела на своего невидимого советника.

– Это какой-то фокус?

– Нет. Просто хочу узнать, видела ли ты эту женщину.

Я достала фотографию, надеясь, что света от неоновых фонарей будет достаточно, чтобы Синди смогла рассмотреть изображение. Она потянулась к своему помпону и включила фонарик. Изобретательная дамочка.

Синди взяла у меня фотографию и изучила лица Ирины и Лизбет.

– О, да, – проговорила она. – Они ОЧЕНЬ гадкие. Их не допустят до выпускного, и это попадет в их файлы.

Я забрала снимок и указала на Ирину.

– Ты видела ее здесь в ночь субботы?

Синди немного подумала, советуясь с неким голосом, который слышала. Когда она снова ко мне повернулась, то поинтересовалась:

– Суббота когда была?

– Три дня назад. Той ночью здесь проходила шумная вечеринка.

– Я не хожу на вечеринки, – отрезала Синди. – Там могут быть пьянство и всякая гадость. Мой советник говорит, что мне нужно идти. Большое спасибо. Ужин был замечательный. Спокойной ночи.

Женщина сделала реверанс, затем сорвалась с места и перемахнула через ведущий к комплексу поло-клуба шлагбаум. Она удивительно шустро бегала в этих неуклюжих туфлях на толстой подошве. Я последовала за ней, не столько желая ее поймать, сколько проследить, куда она направлялась.

Мне не хотелось ее пугать. Кто знает, какая информация скрыта в ее голове вместе с тараканами? Я перелезла через шлагбаум и трусцой устремилась за Синди.

Она бежала впереди меня, прижав локти к бокам и размахивая руками, словно странный, пытавшийся взлететь подранок. Синди свернула к тупику, граничащему с малобюджетными домами. Понятие «малобюджетные» означало аренду всего-то в размере трех с половиной тысяч долларов в месяц за одну ванную и спальню.

Когда я свернула в сторону, чтобы срезать путь по газону, то запнулась носком моих очаровательных балеток от Шанель и упала на четвереньки. Поднявшись, я огляделась, но принцессы Синди Луллабелл и след простыл.

Проклятье.

Поправив балетку, я побежала к тому месту тупика, где видела беглянку до падения. Передо мной тянулся ряд гаражей с двойными дверьми, оказавшихся запертыми. Заросли тропических растений и банановых деревьев создавали темный коридор, ведущий к крайнему жилому строению.