Бармен с задумчивым видом разглядывал фотографию.

– Тот парень сначала душил ее голыми руками, а потом удавкой. Насиловал и пытал, – продолжал приукрашивать Лэндри для пущего эффекта. Житан не могла с уверенностью сказать, было ли совершено изнасилование. Явных следов пыток тоже не обнаружили. – Больной ублюдок проделывал это и после ее смерти, а потом выбросил в канал, чтобы ее глазами могли поживиться рыбы.

Подбородок бармена дрожал, пока парень неотрывно смотрел на фотографию.

– Вы не хотите сдать кусок дерьма, который это сделал? Да я подал бы копам на блюде голову родного брата, если бы знал, что он совершил нечто подобное. Но ведь я не русский.

Лэндри бросил на стойку штук шесть своих визиток и двадцатидолларовую купюру и отсалютовал бармену по-русски:

– До свидания.

Водка стала проситься назад, как только адреналин пошел на спад. Лэндри вышел через заднюю дверь, завернул за угол и блеванул. Позади бара никого не было, поэтому никто не видел, как его вывернуло. Он прислонился к зданию и сделал несколько глубоких вдохов. Ему нужна передышка, немного воздуха.

Сейчас могло произойти одно из трех: к нему никто не выйдет; кто-то выйдет, возможно поговорит с ним, а может и нет; появится Борис и вытряхнет из него все дерьмо.

Лэндри потер лицо руками, прикурил сигарету, чтобы перебить вкус желчи, подумал, спит ли сейчас Елена. И тут же стал проклинать себя за эти мысли. К ней невозможно приблизиться, она просто не позволит. Ему следует радоваться, что она отпустила его на волю. Лэндри бесило, что свободным он себя не чувствовал.

Он не был по своей натуре мистером «Поделюсь чувствами». Удивительно, что их отношения продержались так долго. Они с Еленой напоминали пару дикобразов, где каждый сам по себе.

Лэндри все еще чувствовал себя последней сволочью из-за того, что сказал ей на месте преступления. Если и существовало что-то, чего нельзя было сказать о Елене, так это то, что она пасовала перед трудностями.

Открылась дверь бара, и на улицу вышла женщина. На голове начес, напоминавший стог сена, на лице слишком яркий макияж, юбка еле прикрывает задницу. Девица остановилась, картинно повернулась к Лэндри в профиль, прикурила сигарету и выпустила в небо струйку дыма.

Лэндри ждал.

– Черт, – ругнулась женщина, глядя на него. – Сигарета потухла. Огонька не найдется?

Лэндри подошел и чиркнул зажигалкой. Дамочка посмотрела на него исподлобья и глубоко затянулась.

– Это что-то, – выдохнула женщина. – Ты надрал Григорию задницу. Давно пора кому-то это сделать.

– Это было не трудно, – отмахнулся Лэндри.

Она кокетливо засмеялась и захлопала ресницами.

– Уверен, что ты коп?

– Так написано на моем значке.

– Меня зовут Светлана. Светлана Петрова. Ищешь Алексея?

– Знаешь, где его найти?

Дамочка напустила на себя надутый вид и пожала плечом.

– В аду, надеюсь.

– Ты не из его поклонниц?

– Он свинья. – Она отвернулась и сплюнула на землю. Класс.

– Что он сделал? – спросил Лэндри. – Трахнул тебя и бросил?

Огонь в ее глазах все ему рассказал.

– Эй, – огрызнулась женщина, ударив Лэндри в грудь ребром ладони. – Меня парни не бросают! Я велела ему проваливать. Он дешевка и трахается со шлюхами.

Лэндри прикусил язык и посмотрел на дверь. Появление кого-то на пороге было вопросом времени.

– Одной из этих шлюх была Ирина Маркова?

Лицо женщина скривилось.

– Она его за член водила. Он сам себя дураком сделал.

– Думаешь, его это достало, и он решил преподать ей урок?

Такая мысль не приходила ей в голову.

– Алексей? Убил ее? – Она быстро уцепилась за эту идею. – Возможно… Он бы мог. У него ужасный характер.

– Тебе когда-нибудь попадало от него?

Женщина замялась и опустила глаза, затем снова посмотрела на Лэндри. Что бы она ни собиралась сказать, скорее всего будет ложью.

– Да. Много раз. Но я всегда давала ему сдачи.

– Тогда, может, ты просто хочешь подкинуть ему проблем?

Она попыталась принять невинный вид, хотя, по мнению Лэндри, c невинностью рассталась лет двадцать назад.

– Нет? Тогда я могу идти.

Когда Лэндри начал отворачиваться, она выбросила вперед руку и схватила его за лацкан пиджака.

– Слишком легко сдаешься.

– Мне надо убийство расследовать, – ответил он. – А не стоять здесь и играть с тобой в кошки-мышки, дорогуша. Если тебе есть что сказать, говори.

Светлана помрачнела и снова надулась.

– С тобой не повеселишься.

– Да, мне это часто говорят. Кулак был здесь этим вечером?

– Ушел пару часов назад.

– В каком настроении?

– В плохом. Он всегда такой злой.

– Когда ты последний раз видела Ирину Маркову?

Снова кислое выражение лица.

– Не знаю, я за ней не слежу.

– Она была здесь в субботу ночью?

Лэндри мог расслышать, как в голове Светланы внезапно завертелись шестеренки. Ее глаза сузились, а рот скривился в попытке сдержать улыбку.

– Да, в субботу ночью.

– Около полуночи? Примерно в час.

– Да. Да. Я смотрела на часы. Видела, как они ругались.

Лэндри развернулся и направился к машине. Светлана устремилась за ним, ее шпильки звонко клацали по бетонному покрытию стоянки.

– Что?

– Ты лгунья. Ирины Марковой не было здесь в ту ночь. Ты мне не нужна, если собираешься лгать. Только тратишь мое время. Не дала мне ни одной чертовой зацепки, которую можно использовать.

– Ладно, ладно. Я скажу тебе, где он живет. Есть бумага? Ручка?

Джеймс достал из кармана пальто одну из своих визиток и ручку и подал ей. Светлана положила карточку на капот машины и, что-то нацарапав поперек нее, протянула обратно.

Лэндри, прищурившись, прочитал записку.

– Этому адресу лучше быть настоящим.

– Клянусь. Это большой секрет. Вряд ли кто-нибудь знает. Даже копы или федералы.

– Это его телефонный номер?

– Нет, – ответила Светлана, глядя не него и придвигаясь ближе. – Мой. Позвони мне, и я покажу, как надо веселиться.

Лэндри сунул карточку в нагрудный карман, сел в машину и выехал со стоянки, оставив своего информатора разгоряченной и озабоченной. Какому-нибудь тупице, вышедшему из бара, сегодня вечером может крупно повезти.

– Что ты делаешь в моем доме? – спросила я, размышляя, как добраться до чего-нибудь, что можно использовать в качестве оружия. Неплохо бы приложить Кулака по голове каменной мыльницей, но он заметит, если я к ней потянусь.

– Ты знаешь Ирину, – сказал он.

– И что с того?

Он выглядел то ли психически ненормальным, то ли больным. Хотя я не могла знать, убил ли он Ирину.

– Ты ей нравилась, – заметил он.

Я ничего не ответила. На секунду он отвел от меня блуждающий взгляд, и я осторожно переместилась на пару сантиметров вправо.

– А ты знал Ирину? – спросила я.

Он снова посмотрел на меня.

– Я ее любил.

Тем не менее, шансы, что он задушил ее, пятьдесят на пятьдесят. Может, чуть выше.

Ничто так не заставляло людей пересекать грань и совершать насилие, как любовь. Он ее любил, она его нет. Он ее любил, она ему изменяла. Он был от нее без ума и не хотел отпускать. Десятки сценариев.

– В России ты ее тоже знал? – спросила я, перенося вес с одной ноги на другую и продвигаясь вперед на четверть шага.

– Они с моей младшей сестрой Сашей были лучшими подругами.

Имя прозвенело колокольчиком. Саша Кулак. Подруга Ирины, покончившая жизнь самоубийством из-за Томаса Ван Зандта. Дилера, на которого Ирина напала на ферме.

Кулак. Алексей Кулак. Русские…

– Ирина очень тепло о ней отзывалась, – заметила я, скользнув пальцами в ящик туалетного столика за своей спиной. Алексей Кулак, казалось, ничего не заметил.

– Обо мне она говорила? – спросил он. Полы его пиджака разошлись, и я увидела рукоятку пистолета.

– Ирина была очень закрытым человеком. Она мало рассказывала о своей личной жизни.