Если предпринимательский дух проявлял вначале свое действие преимущественно в среде господ и принял благодаря этому насильственный оттенок, то со временем в более широких народных слоях распространяется стремление другим путем при помощи хозяйственных предприятий добывать деньги: без применения насилия, мирным путем договоров. И здесь возникает понимание того, что в этом начинании большую службу может сослужить проявление духа экономии, духа, сберегающего и ведущего счет.

Если это мещанское торгашество, пытавшееся пробиваться посредством охарактеризованного мирного способа, со временем постепенно получило значение у всех народов, то были некоторые племена, в которых общий дух с самого начала достиг быстрого и исключительного развития. Эти племена — этруски, фризы и евреи, влияние которых усиливается в своем значении тем более, чем более душевная структура капиталистического предпринимателя видоизменяется в направлении мещанского торговца.

Если в начальный период развития различные течения идут рядом, то в дальнейшем его ходе они соединяются: в капиталистическом предпринимателе сливаются герой, торговец и мещанин. Поток, однако, чем более стекает в долину, тем более принимает окраску мещанского торговца, героическое исчезает все более. Этому способствовал ряд причин: развитие профессионального войска; авторитет нравственных сил, в особенности религии, которые культивируют как раз мирного мещанина, и-не в последнем счете — скрещение крови, давшее преобладание торгашеской крови. В общем, тот простой факт, что героизм присущ лишь немногим и что установление, развивающееся до всеобщности, с необходимостью должно строиться на присущих массе инстинктах и способностях.

Развитие капиталистического духа идет теперь далее своим путем, в котором мы ясно можем различить два этапа: до конца приблизительно XVIII столетия и с тех пор до настоящего времени. В первую эпоху, охватывающую период раннего капитализма, капиталистический дух носит существенно связанный характер, во вторую — существенно свободный. Связан он был нравами и нравственностью, которой учили главным образом христианские исповедания.

В направленном на получение прибыли капиталистическом предприятии заключены имманентные его природе тенденции развития безграничной и беспощадной наживы. Поводом к развитию этих тенденций послужили главным образом следующие обстоятельства.

1. Рожденная из глубины германо-романского духа наука о природе, сделавшая возможной современную технику.

2. Созданная еврейским духом биржа. Только соединения современной техники с современной биржей дало внешние формы, в которых могло осуществиться стремление к безграничности капиталистической наживы.

Сильную поддержку нашел этот процесс эмансипации:

3. В том влиянии, которое с XVII столетия еврейство начинает оказывать на европейскую хозяйственную жизнь. Оно влекло благодаря своим задаткам к безграничному и беспредельному проявлению стремления к наживе и в этом стремлении находило не препятствие, но поддержку со стороны своей религии. Евреи при возникновении современного капитализма действовали в качестве каталитического элемента.

4. Путы, наложенные на капиталистический дух в раннюю эпоху его развития нравами и нравственностью, были ослаблены благодаря ослаблению религиозного чувства у христианских народов и

5. были окончательно сорваны разрывом всех связей на чужбине, куда эмиграция и переселения привели как раз наиболее способных хозяйствующих субъектов. Итак, капитализм рос и рос.

Теперь великан, свободный от оков, в безумии несется по всем странам, низвергая все становящееся на его пути. Что принесет будущее?

Кто держится того мнения, что великан-капитализм разрушает природу и людей, будет надеяться, что его скуют и вновь вернут в те рамки, из которых он вырвался. И тут думали вернуть его к разуму этическими убеждениями. Мне кажется, что подобные попытки потерпят жалкий крах. Он, разорвавший железные цепи древнейших религий, без сомнения, не даст себя связать шелковыми нитями веймарско-кенигсбергского учения о мудрости. Единственное, что можно сделать, пока сила великана не сломлена, — это принимать меры предосторожности для обеспечения жизни и имущества. Ставить пожарные ведра в форме рабочего законодательства, законов о защите родины и т. п. и поручить обслуживание их хорошо организованной команде, чтобы она тушила пожар, который бросают в огражденные хижины нашей культуры.

Но будет ли его безумство продолжаться вечно? Не устанет ли он в беге? Я думаю, что так будет. Я думаю, что в природе самого капиталистического духа заложена тенденция, стремящаяся разлагать и убивать его изнутри. Мы сами в различных местах нашего пути уже встречались с такими крушениями капиталистического духа: в XVI в. — в Германии и Италии, в XVII в. — в Голландии и Франции, в XIX столетии (в наше время) — в Англии. Если даже этим коллапсам и содействовали отчасти особые условия — на добрую долю эти перемены причинила имманентная всякому капиталистическому духу тенденция, которую мы должны представлять себе действующей дальше и в будущем. Что всегда сокрушало предпринимательский дух, без которого не может существовать дух капиталистический, — это измельчение в сытое рантьерство или усвоение сеньориальных замашек. Буржуа испытывает ожирение по мере того, как богатеет и привыкает к использованию своего богатства в форме ренты, а в то же время привыкает предаваться роскоши и вести жизнь сельского джентельмена. Неужели эти силы, которые мы так часто видели за работой, будут бездействовать в будущем? Это было бы странным.

Но в наше время еще и с другой стороны отрезывается нить жизни капиталистическому духу благодаря усиливающейся бюрократизации наших предприятий. То, что еще оставляет рантье, отнимает бюрократ. Ибо в правильном бюрократическом гигантском производстве, в котором механизирован не только экономический рационализм, но и предпринимательский дух, для капиталистического духа не остается более места.

Но вероятно, он подвергнется нападению и с третьей стороны: с прогрессом «культуры» цифра рождения и, в конце концов, также и избыток рождений убывают с роковой необходимостью. Против этого не существует зелья. Никакая Lex Papia Рорраса¹³², никакой национальный или религиозный энтузиазм, никакие драмы с тенденцией не могут удержать этого процесса. А с уменьшением избытка рождений капитализму не хватит дыхания, ибо только бешеный рост населения в последние сто лет дал ему возможность вырасти до такого величия и могущества.

Что будет тогда, когда капиталистический дух, в конце концов, лишится своей теперешней энергии, нас здесь совершенно не касается. Быть может, великана тогда, когда он ослепнет, выдрессируют, чтобы тащить демократическую культурную тачку. А может быть, это и будут сумерки богов. Золото будет возвращено Рейну. Кто знает?

Литература, которая занималась бы трактуемой в этой книге проблемой, вряд ли существует. Следует назвать критические работы, разбирающие соответствующие главы моего «Современного капитализма» (1902), на которые я при случае буду ссылаться. Кроме меня, самостоятельно разрабатывали эту тему Макс Вебер в своем труде «Протестантская этика и дух капитализма» («Архив социальной науки и социальной политики», том 21 и след.). К этой работе примыкает потом опять ряд критических статей.

В остальном исследование, подобное настоящему, вынуждено ограничиться почти исключительно пользованием источниками. Об их природе и познавательной ценности следует предварительно сделать следующие замечания.

Источники для раскрытия духа в хозяйственной жизни текут в изобилии для каждого, чьи глаза открылись для исследования этой проблемы.