Как создался дух нашего времени и в каких формах он ныне проявляется, — вот что пытается описать настоящая книга, путем изложения генезиса носителя этого духа и его представителя — буржуа. Для того чтобы представления читателя никогда не терялись в царстве теней абстракции, но, напротив, были всегда полны созерцаний живой жизни, я поставил в центр моего исследования самого человека и выбрал то заглавие, которое эта книга носит. Однако лишь духовная сторона человеческой разновидности — буржуа — будет нас занимать, а не его общественные отношения: это выражено в подзаголовке.

«История духовного развития современного экономического человека» под моими руками разрослась в анализ и критику духа нашего времени, подобных которой мы, конечно, уже имеем целую массу. И многие из них, несомненно, гораздо более «остроумны», чем эта книга. Но именно поэтому они никого вполне не удовлетворяют и не в состоянии оказать сильного и прочного влияния на мысль.

Чего, по-моему, недостает имевшим до сих пор место попыткам изобразить духовную сущность нашего времени, это — широкого фактического обоснования — обоснования духовного анализа историческим материалом. Этот пробел и хочет заполнить настоящая книга, которая поэтому в большей степени, чем мне это зачастую самому было желательно, начинена фактическими элементами. Однако мы должны приучить себя, разбирая такие глубоко коренящиеся проблемы, как духовная структура нашего времени, допускать воздействие бесконечного разнообразия действительного хода событий на наши ощущения и на наше мышление. Остроумные apergu никогда не ведут нас к глубокому познанию существа исторических соотношений, которые одни только дают верное понимание «духа времени».

Эта книга все же отнюдь не хочет отказываться от глубокого истолкования смысла исторических данных и от сплетения их в интересный венок мыслей. Простое нагромождение материала нас, несомненно, также не сможет удовлетворить.

Путь читатель решит, счастливо ли проходит линия направления этой книги, как я стремился это сделать, между двумя крайностями: нагромождением материала и нагромождением истолкований (по определению Фишера).

Вернер Зомбарт

Миттель-Шрейбергау, 12 ноября 1913 г.

Что это означает: дух в хозяйственной жизни? Один остряк, с которым я говорил об этом, заявил, что в хозяйственной жизни вообще нет никакого духа[1]. Это, несомненно, ложное утверждение, даже если принять это слово в том значении, в каком он его употребил, т. е. в том именно смысле, в каком мы его соединяем с суффиксами «reich» и «voll»[2].

Но, говоря здесь о «духе в хозяйственной жизни», я, конечно, употребляю слово «дух» не в этом смысле. Я также не понимаю под ним, как легко могут подумать, того, что, пожалуй, лучше обозначить как дух самой хозяйственной жизни — именно конкретно определенной хозяйственной жизни. Желая выразить понятие последней как отвлеченную идею, ищут ее «дух», подобно тому как отыскивают хотя бы «дух римского права».

Я же употребляю это словосочетание в том простом смысле, согласно которому оно обозначает все вообще психическое, т. е. в этом смысле духовное, проявляющееся в области хозяйственной жизни. Что психика вообще имеет здесь место, этого никто не пожелает оспаривать, разве только если не отрицать вообще специфически психическое в человеческих жизненных проявлениях. Ибо хозяйственная деятельность только тогда имеется налицо, когда человеческий дух приобщается к материальному миру и воздействует на него. Всякое производство, всякий транспорт есть обработка природы, и во всякой работе, понятно, кроется душа. Если говорить образно, то можно относиться к хозяйственной жизни как к организму и утверждать о нем, что он состоит из тела и души. Хозяйственное тело образуют не внешние формы, в которых функционирует хозяйственная жизнь: хозяйственные и технические формы, многообразные организации, в среде которых и с помощью которых осуществляется хозяйствование. Однако и внешние условия, при наличии которых происходит хозяйственный процесс, можно также причислить к хозяйственному телу, которому именно и противополагается хозяйственный дух. Хозяйственный дух — это совокупность душевных свойств и функций, сопровождающих хозяйствование. Это все проявления интеллекта, все черты характера, открывающиеся в хозяйственных стремлениях, но это также и все задачи, все суждения о ценности, которыми определяется и управляется поведение хозяйствующего человека.

Я беру, таким образом, это понятие в наиболее широком смысле и не ограничиваю его, как это часто делают, одной лишь областью хозяйственной этики, т. е. моральных норм в области хозяйствования. Эти нормы составляют на самом деле только часть того, что я обозначаю как дух в хозяйственной жизни.

То духовное, которое мы можем найти в различных областях хозяйственной деятельности, либо носит общий характер — представляет общее духовное свойство, общий принцип, который только проявляется внутри определенного круга деятельности: напр., благоразумие или энергия, честность и правдивость; либо же это проявления душевной жизни, имеющие место исключительно в отношении хозяйственных явлений (хотя они и сводились к общим свойствам и оценкам): так, напр., специфические калькуляционные мероприятия или определенные принципы бухгалтерии и т. п.

Однако путем этих утверждений мы весьма приблизились к одному вопросу, который, собственно, и является центральным пунктом нашего исследования и вокруг ответа на который вертится значительная часть споров, возбужденных моей постановкой проблемы. Это вопрос: всегда ли и везде один и тот же дух господствует в хозяйственной жизни, или точнее, в хозяйственном человеке, или же можно различать виды этого духа, смотря по личностям, профессиям, странам, эпохам или еще как-нибудь.

Странно, здесь как раз историки-специалисты с жаром защищают то положение, что, по существу, всегда один и тот же дух управлял людьми в ходе хозяйственной деятельности. Я называю это явление странным, потому что ведь именно историки (и вполне справедливо!) противились высказыванию общих положений об истории человечества, хотя бы и в форме установления «всеобщих законов развития», полагая вместе с Виндельбандом, что в этом случае, т. е. если попытаться извлечь из хода истории общеприменимые положения, получается только небольшое число тривиальных утверждений¹. И все же эти самые господа руками и ногами отбояриваются от моего тезиса, гласящего, что дух, управляющий хозяйственными субъектами, может быть глубоко различен и был уже издавна глубоко различным. Очевидно, здесь в головах людей, лишь при случае занимающихся проблемами хозяйственной жизни, живет старое представление (давным-давно признанное экономистами неверным) об «экономической природе человека», об economical man², которого классики-экономисты рассматривали как хозяйствующего субъекта вообще, но в котором мы уже давно раскрыли капиталистического хозяйственного человека. Нет! Первоначальная предпосылка правильного понимания хозяйственных явлений заключается в сознании того, что дух в хозяйственной жизни (в том, разумеется, смысле, в каком это словосочетание здесь понимается) может быть глубоко различным; это значит — еще раз точно установим, — что требуемые для предпринимательства хозяйственных действий душевные качества так же отличаются в отдельных случаях, как и руководящие идеи и принципы, которыми определяется хозяйственная деятельность. Я утверждаю, что ремесленник старого закала и современный американский предприниматель воодушевлялись различным «духом»; я утверждаю, что между г. фон Ротзаттелем и Файтелем Итцигом и между ними обоими и Т. О. Шретером существует значительная разница в их отношении к хозяйственной жизни; der Buttaerbauer³ и его кредиторы проникнуты различным хозяйственным духом.