– Познакомься, мой муж Монгрот.

– Предпочел бы, чтобы твоим мужем был другой, – с горечью сказал я.

– А я знаю, кого бы ты предпочел, лжепророк, – хихикнул кнехт.

Я посмотрел на него, оглянулся на Ставра, и тот кивнул.

Если вы не сдадитесь сейчас же, мы никого не пощадим.

Даже ее? – кивнул Прокуратор на Лену.

– Даже ее, – подтвердил я.

– Тогда мы согласны, – немедленно подтвердил Монгрот. – Нам нужно только сообщить всем о прекращении возможного сопротивления и убедить самых ретивых. Предлагаю вам, – он кивнул мне, – сопровождать нас в качестве гаранта безопасности. Вы должны подтвердить, что жизнь будет оставлена всем.

– Нет, – сказал Ставр. – Так не пойдет.

– Как хотите, – пошел на попятный Монгрот, – но тогда процесс затянется. Впрочем, если вы боитесь… Можете спросить Елену, намерены ли мы обманывать вас.

Мы невольно посмотрели на нее. Лена энергично отрицала – нет, нет, не способны. Она полагается на мужа.

– Пойдем, Сережа. Надо покончить с этим кошмаром.

– Хорошо, – внезапно согласился я. – Я пойду.

– Не надо, слишком рискованно, – вновь воспротивился Ставр.

– Да нет, они все равно в западне.

По веревочной лестнице мы взобрались на второй этаж. Лена уже не хваталась за кинжал, но уцепилась за руку кнехта.

– Моя самая любимая жена! – с гордостью сказал кнехт, и Лена счастливо улыбнулась.

Они, обнявшись, шли впереди меня. Удивительно, но мерзость кнехта и мерзость ситуации незаметно добавили новые оттенки в мое отношение к ней. Какие? Я не стал вдумываться.

Внезапно кнехт остановился посреди коридора и повернулся ко мне. Впереди появилось несколько черных фигур. Монгрот оглянулся на них:

– Все готово?

– Готово, Прокуратор, уже начали. Он повернулся ко мне:

– Должен сказать, уважаемый лжепророк, что мы вас обманули. Правда, Ленок?

Ленок, сделав виноватую гримаску, кивнула:

– Извини, Сереженька, но ты сам поставил меня перед выбором. А я жизнь своего мужа ценю выше всего на свете Даже собственной жизни.

– Я тебе уже говорил в лагере. Эта обезьяна просто перестроила твою психику. Одумайся. Ты же человек!

Кнехт с любопытством посмотрел на нее. Лена вспыхнула:

– Не смей оскорблять моего мужа! Он лучше, он благороднее, он… а ты просто каторжник!

Это был, конечно, фарс. Глупый, пошлый… Я приготовился убить Монгрота, они это поняли, и Лена вскрикнула Прокуратор быстро коснулся стены, и в то же мгновение я уже летел вниз Створки люка вверху быстро захлопнулись, но, прежде чем оказаться в темноте, я заметил что-то похожее на веревку… за которую благополучно и уцепился.

Итак, я висел в кромешной тьме на веревке в каком-то колодце, и подо мной что-то шуршало в тишине Шуршанье и легкое поскрипывание веревки под моим весом. Больше ничего.

Шуршание и мягкое царапанье внизу стало меня беспокоить. Рискуя оборвать веревку, я стал раскачиваться. Колодец был шире, чем я успел определить в первые мгновения. Наконец я почти коснулся стены. Еще раз. Попытавшись зацепиться ступнями, я ударил по стене и пробил дыру. Из рваного пролома в фанере или картоне ударил яркий в здешней кромешной темноте свет. На следующем витке качения я расширил дыру обеими ногами, еще раз, еще… и отпустил руки. Несколько ссадин, несколько заноз в ладонях, но я в относительной безопасности.

Помещение, в котором я оказался, на самом деле едва вмещало меня. Свет лился из маленького трехрожкового светильника. Здесь была железная дверь с большим винтовым запором. Шуршанье за спиной усилилось. Я взял светильник с полочки у двери и заглянул в шахту. Буквально в полуметре, заполнив весь колодец, шевелилась какая-то масса. Внутренне похолодев, я опустил светильник ниже и… чуть не выронил его. Я разглядел тысячи, нет, миллионы огромных мохнатых пауков! Словом, не особенно изощряясь в фантазиях, кнехты пошли по проверенному пути, наверняка вызывая у жертв панический ужас перед кончиной.

Ну уж нет. Я изо всех сил рванул колесо. Оно сорвалось с оси и оказалось в моих руках. В панике я оглянулся; первые, величиной с мой кулак плотоядные членистоногие уже переваливались через разлом фанеры, Я еще раз осмотрел вал… Боже мой! Он просто был не закреплен контргайкой. Я быстро вставил колесо запора на место и стал откручивать: Сзади шевелилось все громче. Мне пришлось прыгать на месте, чтобы затруднить им ужин. Что-то хлюпало под ногами, дверь вдруг стала медленно открываться, и я выскочил в огромный зал.

Здесь горели факелы, но нефтяной запах не мог забить кнехтовой вони. В другом конце помещения находилось нечто вроде ворот, достаточно широких, чтобы прошел человек. Или кнехт. Туда они как раз и заходили, мгновенно исчезая, словно испаряясь. Я понял, что это устройство вроде пропускных ворот из Мечтограда сюда.

Зал почти опустел, и последними были Лена и Монгрот.

– Тебе везет, лжепророк, – крикнул кнехт. – Прощай!

– Прощай! – крикнула Лена и исчезла.

– Жаль, что мы не успели всех эвакуировать. А впрочем, ерунда… – И Монгрот тоже исчез, после чего устройство рухнуло, рассыпавшись с металлическим лязгом

Ну а я, найдя выход, пошел бродить по этому дому, потом по коридору, перешел в другой.

Подождав полчаса и не получив от меня известий, добровольцы рискнули влезть в здание. Осмотрев его, они пошли по моим следам, было это было нетрудно сделать, потому что кнехтов после Монгрота оставалось видимо-невидимо, а после меня – лишь трупы, трупы, трупы…

Мне их не было жаль!

Была уже глубокая ночь, когда перед тем, как отправиться спать, я вместе с Мстишей и Михайловым поехал к замку. Темная громада готического собора уходила ввысь. Комплекс был не менее трехсот метров в диаметре, то есть около километра по периметру.

Сплошная стена, сходящаяся в заостренной башне высоко вверху. Кругом были сады, достаточно ухоженные, – аллеи, клумбы, беседки и что-то похожее па животных, проглядывавших в подстриженных кустах. Звезды обсыпали небо, светил месяц, деревья отбрасывали черные тени, и ведущая к единственной двери в каменной стене центральная аллея волшебным образом подействовала на меня.

Только что я занимался кровавой работой – рассекал, кромсал, рубил… Нет, не работой. Я испытывал острое, мрачное, жестокое удовольствие и даже сердился, видя возрастающее количество абров и людей внутри. А сейчас, словно выздоравливающий, я всматривался вокруг… Какая чудная ночь! Какой яркий месяц горит на небосклоне! Необъятный небесный свод раздался, раздвинулся еще шире, шире некуда. Все вокруг в серебряном свете, и чуден воздух, и душист, и полон неги, и движет океан ароматов. Божественная ночь! Ночь, когда мы достигли замка Бога-Отца, Создателя нашего. Все спит в саду. А вверху все дышит, все дивно, все торжественно. На душе и необъятно, и чудно, и толпы серебряных видений стройно возникают в ее глубине. Я оглянулся на товарищей в безотчетной тревоге, что они узнают, о чем я думаю… Нет. Мстиша зорко выискивал врагов по сторонам, Виктор тоже.

– Такая красота! – вдруг сказал Виктор. – Божественная ночь!

– Да, красиво, – подтвердил Мстиша.

А тут мы и приехали. Подоспел Темер с факелом, и стали четче видны буквы па каменной плите, наглухо закрывающей вход в арку.

– Здесь письмена, – сказал Темер. – Вы можете прочесть?

– Да, – отозвался Михайлов. – Здесь написано; "Входить можно только паломникам".

– Значит, вам, – задумчиво сказал Мстиша.

– Значит, и тебе, наш Пророк? – спросил Темер. – Как же!..

Больше ничего не было сказано и, постояв еще немного, мы отправились отдыхать.

Утро вечера…