Лицо Куртиса помрачнело. Он всегда считал, что игры, подобные той, которую затеяли эти ребята, представляют собой логическую задачу — соревнование, в котором должны соблюдаться правила. Неужели только он настолько наивен, что сам соблюдает эти правила и требует того же от своих соперников? Так много преступников — мужчин и женщин — в последний момент вели себя неподобающим образом, пытаясь превратить игру «в преследование» в соревнование по стрельбе. «Неужели они не понимают? — недоумевал он. — Они не могут выиграть!»

— Стойте спокойно и не делайте глупостей, — сказал он жестким деловым тоном.

Чоп, который держал в руках мужчина, был отключен, но имел полный набор энергоканалов, готовых в любой момент испустить смертельные лучи. Куртис совсем не был уверен, смогут ли защитные системы стоящих за его спиной полицейских полностью отразить энергетический поток такой мощности, какой был способен создать этот прибор.

Другое оружие, которое мужчина держал под мышкой, было завернуто в какую — то ткань и меньше волновало Куртиса, хотя сам выбор такого оружия немало озадачил инспектора.

— Кто вы? — спросил Куртис, хотя он оценивал угрозу со стороны мужчины настолько высоко, что мог позволить себе применить силу.

— Мэддок О'Шонесси, мил человек, — ответил мужчина, прищурив улыбающиеся глаза.

— Бросьте ваш чоп, — приказал Куртис и сделал еще полшага в направлении к Мэддоку.

— Это вовсе не мой чоп. Насколько я понимаю…

— Я сказал: бросьте его! — еще более решительно скомандовал Куртис.

Опасность была настолько близка, что его руки словно налились свинцом, а в позвоночнике что — то защемило.

Мэддок колебался. Он видел, как окружающие люди старались отодвинуться подальше от него. Он вспомнил тепло, шум и пламя, извергнутые чопом Шарлин тогда, в пещере из паутины. Он вздохнул… и замер.

Вначале он подумал, что это ему только показалось. Но тут же Мэддок убедился, что все происходит наяву.

Словно черт из табакерки, за спинами двух вооруженных полицейских из — под земли выпрыгнула Шарлин. Мэддок увидел, как в полу образовалась большая дыра, тут же сомкнувшаяся после появления девушки, которая стояла, несколько ошеломленно моргая глазами. Ее явление было бесшумно, словно восход солнца, но для Мэддока это было радостное, сопровождаемое звоном колоколов воскрешение.

— Очень хорошо, — сказал Мэддок.

И неожиданно ловко и хитро метнул чоп, который пролетел мимо Куртиса и полицейских и попал прямо в руки озадаченной Шарлин. «Развлечемся немного», — подумал Мэддок. Шарлин, однако, некоторое время смотрела на прилетевший к ней чоп, затем чуть ли не с ужасом перевела взгляд на ирландца.

Ничего особенного, казалось, не происходило. Полицейские и инспектор, словно заторможенные, медленно развернулись лицом к Шарлин, которая опустилась на колени и рассматривала свой чоп со всех сторон, будто впервые видя его. Затем она отвела прибор в сторону, всем своим видом показывая, что не собирается использовать его как оружие.

Она собиралась что — то сказать, но в этот момент голубое стекло, из которого был сделан фасад банка, со страшным шумом треснуло и словно обрушилось в вестибюль тысячами сверкающих осколков.

Свет в банке снова погас и больше не включался.

Когда Шарлин начала проваливаться вниз, то ее первым ощущением было то, что она словно попала ногой в незамеченную раньше дыру в полу. И когда ее грудь, а потом голова оказались на уровне пола, то следующей мыслью было: почему мне совершенно не больно?

Первый подземный этаж банка проплыл мимо нее вверх; она успела увидеть помещение канцелярии и маленький кафетерий. Все казалось странно искаженным, словно весь мир вращался вокруг какой — то несимметричной оси. Она продолжала падать.

Второй подземный этаж, заполненный ящиками, сейфами и какими — то коробками, стоящими на металлических полках, пронесся мимо. Они шатались и подпрыгивали, когда Шарлин пролетала мимо, словно падали они, а не она.

Третий этаж: автомобили. Четвертый: тяжелые машины — рефрижераторы, насосы, смазанные машинным маслом и грозно скрежещущие в темноте…

Булыжники и сланец. Слой песка, глины. Ниже, ниже, ниже…

Рядом с ней стоял Стенелеос Магус LXIV, который теперь держал ее за руку чуть пониже локтя. Они вдвоем уносились в потаенные подземные пространства.

— Как вы посмели! — задохнулась от возмущения Шарлин.

Стенелеос посмотрел на нее, не произнося ни слова; в его глазах промелькнула чуть заметная искорка сострадания. Падение продолжалось.

— Сейчас же прекратите! — крикнула она.

Их движение постепенно замедлилось. Когда оно прекратилось совсем, Шарлин и Стенелеос оказались внутри огромного гранитного валуна. Это был удивительный камень, круглый и гладкий, будто отшлифованный ладонями богов.

Некоторое время Шарлин не сомневалась, что так оно и было. Она глубоко вздохнула, постепенно приходя в себя, и тут же с новой яростью обрушилась на Стенелеоса:

— Какое вы имеете право? Как вы смеете делать это?

Он терпеливо ждал, хотя ее возмущение и не думало убывать.

— Вы грязный подонок! — кричала Шарлин прямо ему в лицо. — Вор и вандал! За каким чертом вы утащили меня в подземелье?

Стенелеос долго молчал, затем опустил голову и, глядя куда — то в сторону, ответил еле слышно:

— Я хотел поговорить.

Гнев снова закипел в Шарлин, но на этот раз ей удалось взять себя в руки и не наговорить лишнего.

— Почему бы вам сначала не спросить разрешения? — возмутилась она.

— Это не спасло бы вас.

— Да кто вы, собственно, такой?

Мало — помалу необычность окружающей обстановки стала доходить до ее сознания. Она была внутри огромного гранитного шара весом в миллион тонн, гранит был гладкий, отшлифованный, словно знаменитый флорентийский мрамор.

Какая же здесь глубина? И почему она все видит? Ее удивление нарастало по мере ухода чувства гнева.

— А как вы думаете, кто? — спросил маг.

Она снова разозлилась:

— Хватит играть в загадки! Говорите без обиняков, кто вы, собственно, такой?

Он выпрямился и почти опустил руку.

— Стенелеос Магус LXIV. Я… — он остановился и, помолчав немного, неохотно продолжил: — Меня можно сравнить с генетическими отказниками вашего времени, Я тоже своего рода отказник.

— Кто же вам отказал в правах? Отвечайте же, будьте вы прокляты!

Его голос стал еще тише, теперь это был шепот, полный боли и мучений:

— Я уже проклят. Я добровольный отказник. И проклят я также по собственному желанию. А мое наказание — спасение людей.

— Чепуха, — фыркнула Шарлин. — Перестаньте городить всю эту бессмыслицу и ответьте мне прямо.

Стенелеос спокойно и печально посмотрел на нее:

— Вы верите в грех?

— Да. Ну и что? Я с таким же успехом верю в сломанные руки и ноги, а также в то, что в ваши глаза спокойно можно попасть кулаком, а можно промахнуться.

— Вы верите в то, что видите?

— Конечно… — Шарлин запнулась и растерянно посмотрела вокруг себя на окружавший ее подземный мир. — Н-нет, — прошептала она.

И никто бы не поверил. Стонущие от собственной тяжести скалы, красно — золотистые на изломах, вызванных землетрясением, гигантскими ступенями поднимались вверх. Горные массивы были прозрачными и смотрелись словно пластмассовое наглядное пособие в школьном кабинете геологии. Высоко вверху было видно дно и очертания побережья Тихого океана.

Далеко внизу, около расплавленного ядра, Шарлин видела пульсирующие сердце планеты. Как когда — то Мэддок, она увидела уродливого гнома с шишковатым лбом, бугристыми мускулами на длинных, словно реки, руках и широченными, словно страны, плечами. В одной руке у него был молот, которым он, сотрясая землю, бил по куску металла величиной с целую Калифорнию. Мощь и сотрясение были невообразимыми. Шарлин быстро отвела взгляд, словно карлик мог ощутить его и возмутиться.

— Вы верите в то, что видите? — снова спросил Стенелеос.