Да, именно на это и был расчет Нины. Поэтому она и звонила каждый день Нику, поджидала после работы. И даже призналась ему в любви. Правда, после того звонка его телефон был постоянно заблокирован, но Нина разговаривала с Сашкой, и тот сказал, что отец уехал на неделю в командировку.

— Ну а если он не пойдет к тебе, а, скажем, к мамочке своей переедет? — спросила Эля.

— Буду звонить ему снова, но даже если и не получится, то и с этой Танькой жизни у него не будет. Ненавижу их всех! Но я добьюсь, что он будет со мной, — тихо проговорила Нина.

Эля покачала головой. Надо же, какая непробиваемость. Жаль девочку, совсем от любви рассудок потеряла.

— А если другой вариант! — не сдавалась Эля. — Предположим, нашла Татьяна твой лифон, устроила разбор полетов Нику, а он рассказал о тебе. Она его простит и, как все нормальные бабы, придет сюда и набьет тебе морду? Что ты на это ей скажешь?

— Что мы любим друг друга давно и что он живет со мной втайне от нее. И она его выгонит обязательно, — ту же среагировала Нина.

— Так после твоего вранья он тем более с тобой жить не будет! — все-таки взорвалась Эля.

— Я сделаю так, что будет, — упрямо твердила Нина, беспрестанно покачиваясь на табуретке и уставившись перед собой.

Эля подозрительно посмотрела на нее. Ох, не нравился ей этот странный блеск в глазах Нины. Такой же блеск появился у давней ее знакомой, проститутки Нюськи-Шлепнога, когда ее на хор бандюки поставили. Имели во все места впятером часов десять подряд. Через неделю мамка, у которой тогда, давным-давно, работала Эля, вынуждена была сплавить Нюську в психушку.

— Нинок, послушай меня. — Эля повернула голову Нины и заставила ее посмотреть на себя. — Я, конечно, подозревала, что ты глуповата, но то, что ты глупа как пробка, такого мне в голову не приходило. Весь твой план — чушь полная. Поверь мне. Никогда Ник не будет с тобой жить, даже если и выгонит его жена. Ты даже в койку его уложить не смогла, что уж говорить о жизни вообще. И по телефону он с тобой разговаривает только из вежливости и воспитанности. Скорее всего все Татьяна знает, просто поверила мужику и не разбирается с тобой из-за все той же интеллигентности. Это не твои соседки-хабалки. Им поорать и морду набить — радость. А такие люди, как Пархоменко — выше этого. Кстати, а сама Татьяна как с тобой общается?

Вот это и беспокоило Нину. Таня была подчеркнуто вежлива, отвечала на приветствие, давала односложные ответы на вопросы Нины, но и только. Правда, ее поведение особенно не отличалось от того, как она общалась с Ниной до Нового года, разве что по телефону не разговаривала, ссылаясь на занятость. Скорее Яна резко переменила свое отношение к Нине. Она даже не поворачивала головы к ней, цедила только «здрасте» через зубы. А Людмила? Та перестала обращать внимание на Нину еще в сентябре.

— Угу… — задумчиво промычала Эля, выслушав Нину. — А ему когда в последний раз звонила?

— Сегодня, только у него уже пять дней телефон заблокирован. Сашка сказал, что отец уехал в командировку, — не отрывая глаз от Элиного лица, проговорила Нина.

— Бедная моя дурочка! — с сожалением в голосе сказала Эля. — Бегает он от тебя, а девки — игнорируют! Поверь, подруга, они все знают! Так что забудь, милая, этого мужика. Не будет он с тобой никогда. Тебе о дочери думать надо. На ноги ее ставить. Так что одевайся и поехали на работу.

— Раз так, — не слыша последних слов подруги, сказала Нина. — Я сама к ней подойду и все выясню!

Эля хотела опять взорваться, но остановилась. Что она, мать ей что ли родная, сколько можно в тупые мозги умные вещи вливать? Надо во всем с ней соглашаться, а не сюсюкать. Ведь упрется, и не поедет к клиенту! И Эля резко сменила тактику.

— Правильно, Нин, не сдавайся! С другой стороны, ты права, чего это останавливаться на полпути. Можно и побороться за свое счастье!

Нина подозрительно взглянула на подругу, и ее лицо приняло осмысленное выражение. Эля не преминула этим воспользоваться.

— Не слушай ты меня, старую дуру. Я вообще не знаю, что такое любить. Так что не мое это дело тебя отговаривать. Завтра к ней и подойдешь. А сейчас, Нинок, очень прошу, поехали. Если не поедем, вечером ОН братков пришлет, и от наших нежных тел останутся одни шнурки!

Зашуршал ключ во входной двери, дверь распахнулась, и в квартиру вбежала красная с мороза Ксюшка. Согнувшись под тяжестью сумок, Вера Семеновна вползла в квартиру, и, бросив пакеты на пол, с трудом выпрямилась.

— Девки! — заметив подруг, воскликнула она. — Вы чего дома? Элька, ты ж сказала, что днем вас не будет?

— Мы уже уезжаем, — медленно проговорила Нина и встала. Эля мысленно перекрестилась. — Будем к семи. Сделай, мать, чего-нибудь вкусненького.

— А фуфырь прихватите? — с надеждой спросила Вера Семеновна.

— Будь спок, теть Вер, прихватим, — обнадежила ее Эля и побежала наводить марафет.

Мы договорились с девчонками просто не обращать не нее внимания. Вежливо здороваться, отвечать на вопросы, даже брать ее пить кофе, если попросится, но ничем не выказывать свое к ней отношение.

— Да вы с ума сошли, бабы!!! — орала Лелька. — Да ей волосы надо на всех местах выдрать, суке подзаборной! Она же еще что-нибудь придумает!

— Не придумает, — хмуро сказала Люська. — Все что она могла, она уже использовала. И Нику названивает, и улики подложила. Пойми, Лелька, Нина по себе всех людей мерит. Она же ждет, что Танюшка устроит ей скандал. А этого делать категорически нельзя!

— Но почему? — не понимала деятельная Лелька.

Не скрою, первое мое желание было побежать к Нинке и расставить все точки над i. Но потом, послушав умную Людмилу, пришла к выводу, что Люся права. Много чести! Не буду я опускаться до примитивных разборок. В Нике я уверена, а лишний раз портить себе нервы не хочу.

— Пойми, Лель, — вступила в разговор Регина. — Нина понимает, что с Ником ничего не выходит и злится. Она ж завидует Таньке черной завистью. И уж не знает, чем жизнь ей подпортить. Так хоть наораться от души.

— Все в благородство играете? — не сдавалась Лелька. — Но пусть я не так интеллигентна, но с ней по своему поводу разберусь.

— И чего добьешься? — усмехнулась Яна. — Тольку своего вернешь?

— А на кой черт он мне нужен? — взвилась Лелька. — Ушел, ну и скатертью дорога! Но я же должна как-то отреагировать на эту подлость!

— Через три года? — усмехнулась я.

Ох, Птица, хоть и хорохоришься, а тоска в глазах последние дни не покидает лучистых глаз. И причина сей грусти ясна, как белый день, раз пошел мужик на сторону, знать причина этого в семье, следовательно, в ней, Лельке. И она это понимает, поэтому и бесится.

Мы спорили еще долго и, в конце концов, Лелька сдалась.

А на другой день был большой праздник в школе. День основания хора. По этому поводу намечался концерт, в котором наши детишки принимали деятельное участие.

Люська отзвонилась и сказала, что никак не сможет вырваться с работы. Пашка надулся и обиженно засопел. Людмила, конечно, свинья. За пять месяцев, что учится ребенок, она не удосужилась прийти ни на один концерт. «Но вы же приходите, вот и присутствуете как мои представители!» — отшучивалась она. Но Пашка этого не понимал. Все мамки находят возможность полюбоваться своими детьми на сцене, а Людмила Большая ну никак не может бросить свою компанию на пару часов.

Мы с Региной встретились в метро и пошли покупать цветы хормейстеру. Была у нас такая обязанность. Выбирая разноцветные гвоздики, Регина мне начала жаловаться. В последнее время с уст ее дочери не сходило имя Ксюхи. Понять девочку можно было. В той школе, что училась Катя, девчонок было по три штуки на одного пацаненка, и недостатка в подругах у Пельменя не было. Но придя в наш класс, оказалось, что кроме Фиона дружить- то и не с кем. Машенька не в счет. Больно тиха и забита. Мальчишки, конечно, хорошо, но и о девичьем иногда поговорить надо.