— А Ксюшка так умеет? — удивилась я. По-моему, Фиона интересовало только, как подшутить над училкой и поиграть с мальчишками в футбол.

— Катя говорит, что она совершенно нормальная девочка. И одеждой интересуется, и куклы у нее есть, Называет ее своей лучшей подругой! Представляешь? Месяца не прошло, а уже подруга!

Да уж, проблема! В свете последних событий, связанных с фамилией «Фионова», дружба девочек ничего хорошего не могла вызывать в душе Регины.

— Но не говорить же мне ей, чтобы она с Фионом не дружила? Это неправильно, — возмущенно восклицала Регина.

Я была полностью согласна с Региной. Когда я еще была совсем маленькой, я дружила с одной девочкой, Светой. Маме ужасно не нравилась ни Светка, ни ее семья. Я в этом ничего не понимала, знала только, что со Светкой весело. Но мама твердила, что девочка находится под влиянием неблагополучных родителей и ничему хорошему научить меня не может. И чем больше мне наказывала мама не водить дружбы со Светкой, тем больше меня тянуло к ней. Возможно, из чувства противоречия. В результате, мама перевела меня в другую школу, но я все равно бегала после уроков к Светке домой. Запретный плод сладок. Кстати, мама оказалась права: и первую сигарету и первый глоток горячительных напитков я сделала в компании Светки. Правда, много позже, но сути это не меняло. И подставляла она меня не раз. Но сейчас мне кажется, что если бы мама мне так рьяно не запрещала водить дружбу со Светкой, может, я сразу обратила бы внимание, что ничего особенного в этой девчонке нет. Поэтому политика невмешательства родителей в дружбу детей мне импонировала.

— Ты права, Регин, говорить Катьке что-то плохое о Ксюхе не стоит. Сама разберется, — поддержала я подругу. — Но контролировать не помешает, — добавила я, наблюдая, как Ксюха долбит Катю по голове ледышкой.

Регина проследила глазами за моим взглядом, и уже было рванулась защищать дочь, как тут Катюша, этот нежный цветочек, вывернулась из рук Фиона и со всего маху врезала ей по рукам. Ксюха опешила, чего-то прокричала, и когда мы оказались рядом с девочками, они уже мирно лепили куличики из рассыпающегося январского снега.

— Девочки! Как вам не стыдно, — возмутилась Регина.

— А в чем дело, мам? — откровенно удивляясь, Катя подняла вверх румяное лицо. — Мы играем.

Я остановила праведный гнев Регины, потянув ее за рукав обратно к решетке, где мы курили.

— Я же говорю, Регин, сама разберется, — сказала я ей, и, повернувшись к девчонкам, строго отчеканила: — Пожалуйста, без мордобития. Ксюха, голова — самое нежное место у подрастающего поколения. А бить по рукам, — я уставилась на Катю, — вам, возможно, будущим пианисткам, вообще противопоказано. Все ясно?

Они внимательно меня выслушали и кивнули. Мы докурили свои сигаретки, позвали девочек и вернулись в класс, куда мальчишки прибежали после последней репетиции.

— Тетя Таня, вы не завяжете мне бант? — Ксюха потянула меня за полу пиджака.

— Конечно, Ксюш, без проблем. — Я взяла белую шелковую ленту и быстро соорудила на светлой головке нечто похожее на розу. — Так хорошо?

— Здорово, — Ксюха посмотрелась в зеркало, что было прибито над раковиной в классе. — Вот мама так не умеет.

— А, кстати, она что, не придет на концерт? — Янка вынырнула из-под руки. Я отшатнулась.

— Ты откуда? — опешила я. Янка махнула рукой и, не слушая ответа Ксюхи, поскакала к Дениске натягивать концертный костюм.

Тем временем Ксюха подробно отвечала на вопрос. Только уже мне.

— Нет, она с тетей Элей на работу поехала. А бабка напи… — она на секунду запнулась и, опустив глаза, продолжила. — Заболела, в общем. Мама только вечером придет.

Мы понимающе переглянулись с девчонками, и все вместе отправились в большой зал, где всегда проходили концерты.

— А что, Фионова больше к тебе не подходила? — спросила меня Регина, когда концерт уже закончился и мальчишки с гиканьем выскочили теннисными мячиками на улицу, поиграть в снежки перед тем, как разъехаться по домам.

— Нет, — я пожала плечами. — Видимо, поняла, что разговаривать я с ней не буду.

За последние дни Нина несколько раз пыталась вызвать меня на разговор тет-а-тет. Но я, мило улыбаясь, предлагала ей поговорить в «Макдональдсе», в тепле и уюте. Нину это не устраивало. Понятное дело, в кафе девчонки, много народу.

— Нет, все-таки любопытно, что она тебе хочет сказать, — вклинилась в разговор Янка.

— А вот мне совсем не интересно. — Я отщелкнула окурок в сторону. — Была бы моя воля, даже не здоровалась бы. Век бы не видать ее.

— Век не получится, — отозвалась Регина. — Поскольку вон она идет, собственной персоной.

Я не стала оборачиваться. Идет и идет, скатертью дорога. Но по сузившимся глазам Регины и окаменевшему лицу Янки я поняла, что Нина приближается к нашей теплой компашке. И настроена она более чем решительно. Это я уже имела счастье наблюдать сама.

Нина подошла вплотную ко мне и, пахнув на меня запахом свежевыпитой водки, резко сказала, будто плюнула:

— Пархоменко! Мне поговорить с тобой надо!

— Ну, говори, — ответила я, не трогаясь с места.

— При них не хотелось бы, — Нина кивнула головой в сторону Яны и Регины.

— Не получится, — Янка сделала шаг и встала передо мной.

— Это касается только нас, — еще одну попытку сделала Нина.

— Нин, говори уж, что хотела и отстань от меня наконец, — раздраженно сказала я. Мне уже так надоела ее настырность, что я решила покончить с этим раз и навсегда.

— Ну, ты сама этого хотела, — пожала она плечами. — Я была у твоего мужа в каникулы, — рубанула она сплеча и внимательно посмотрела мне в лицо. Она явно ждала моей бурной реакции. Или, возможно, удивления, я не знаю.

Но, к несчастью для Фионовой, я скривила постную рожу и без намека на какие-либо эмоции ответила.

— Знаю. Он говорил. Это все, что ты хотела мне сообщить?

Нинка на секунду закаменела. Да-а-а, не такого она ждала ответа. В какие-то доли секунды мне показалось, что на ее лице отразились все чувства ее подлой душонки от ненависти до отчаяния.

— Но он, наверное, не сказал, что мы любим друг друга уже давно. И ты нам мешаешь. — Голос Нины вдруг неожиданно стал низким и хриплым. Глаза лихорадочно блестели и руки нервно теребили ремешок сумочки.

— Да ну! Правда? — я молниеносно выхватила телефон из сумочки и соединилась с мужем. — Алло. Ник? Привет. Тут такое дело. Стоит сейчас передо мной Нина Фионова и утверждает, что вы любите друг друга и я мешаю вашему счастливому соединению… — Я выслушала пару фраз и протянула трубу Нинке. — Это тебя.

Нина посмотрела на мой телефон, будто в моих руках вместо продукции замечательной японской фирмы «Сименс» извивалась ядовитая змея. Она закачала головой и сделала шаг назад.

Ну, что же ты, Нин, — с видимым спокойствием, хотя внутри у меня все клокотало, спросила я. — Мужчина твоей мечты на проводе и хочет что-то тебе сказать.

Но вместо того чтобы ответить, Нина вырвала из моих рук трубку и, широко размахнувшись, закинула его далеко на школьную площадку. Затем подскочила ко мне и вновь замахнулась. Все это происходило настолько быстро, что я даже не успела глазом моргнуть. Зато у Регины была потрясающая реакция. У меня перед носом промелькнула ее рука, унизанная тонкими серебряными кольцами, которая перехватила запястье Нины. Молниеносным движением Регина сделала подсечку, и через мгновение Нинка валялась у моих ног.

— И на будущее, — даже не запыхавшись, тихо сказала Регина. — Если тебе еще раз придет в голову кого-то ударить, посмотри, нет ли меня рядом. Я, знаешь ли, много чего кроме законодательства знаю.

— Что это было? — ошарашенно спросила я, будто Нины вообще не было.

— Да мой бывший предмет обожания Василий был бо-о-ольшой любитель единоборств. Так что по классификации у меня, должно быть, уже черный пояс по карате. Так что — бойся, враг, девятого сына! Эй, — она наклонилась к Нине. — Вставай, задницу отморозишь.