— Да говори толком! — закричала Нина. — Я ничего не понимаю, мужики, бабы, е тобой!
— Короче. — Эля вплотную села к Нине. — Есть среди богатых мужиков некоторые оригиналы. Сами трахать проституток брезгуют, а вот наблюдать обожают. Особенно лесбиянок. Приходим, разыгрываем перед клиентом бурную розовую любовь, я тебя научу, не бойся, ничего сложного, берем бабки и все. Клиентов я найду, проверенных и солидных. Думай! — и Эля ушла.
Нина думала три дня. Эля ее не тревожила, ничем не напоминая о давешнем разговоре. Но когда в Большом театре объявили, что сотрудников перестанут бесплатно обслуживать в поликлинике, и требуется оплачивать часть услуг, Нина решилась. И с тех пор она работала в паре с Элей.
Сначала было мерзко и противно. Потом как-то все сгладилось, превратившись в тупую механику. Для Нины, конечно, а для клиентов все было, как в кино — крики, стоны и животная страсть. Заказов на такую экзотику было мало, но вполне достаточно, чтобы приодеться в хорошем магазине и раз в месяц сходить в салон красоты.
Но по ночам Нина грызла подушку, захлебываясь злыми слезами. Она клялась себе, что как только появится удачный вариант с замужеством, она тут же с легкостью бросит это противное занятие. Будет варить щи мужу и растить детей.
Нина докурила сигарету, выбросила пепельницу, полную окурков и вернулась в комнату. Уже засыпая, она подумала, что все не так уж и плохо сегодня прошло. Как бы то ни было, жалость сквозила в глазах у Татьяны, так что еще не все потеряно. Надо сказать Ксюхе, чтобы почаще играла с Сашей Пархоменко. Хорошо, что кроме Ксюшки, в классе только Машенька. Она из строгой еврейской семьи, такие выходят замуж только за своих. Даже если не получится навести мосты с Татьяной, препятствовать дружбе детей она не станет. Не такое у нее воспитание. А больше девочек в классе нет и не будет. Так ей сказала директор школы.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
1
— Мам, мам, а у нас в классе новенькая! — заорал с порога Сашка.
От неожиданности я выронила елочную игрушку на пол. Хорошо, не разбилась. С детства люблю паласы. Чтобы во всю ширь комнаты, желательно под плинтуса. И тепло, и уютно, и ничего не бьется, если выскользнет из рук.
Двадцать пятое декабря. Пять дней до Нового года, самого яркого и прекрасного праздника.
Сегодня я попросила Ника забрать Сашку из школы, поскольку ничего не успевала. Надо было съездить по магазинам, сварить обед и не забыть нарядить елку. И, между делом, сгонять по двум адресам, сделать новогодний маникюр своим постоянным клиенткам. Но к вечеру народу в магазине было, как пчел в улье в летний ливень, поэтому развернувшись, я решила рвануть домой. Подарки можно купить и завтра, но с утра, пока народ не ринулся после работы в недра многочисленных магазинов опустошать прилавки. Поэтому дома я оказалась за полчаса до прихода моих мальчишек.
— А ты чего это дома? — удивился Ник, входя за сыном в квартиру и стряхивая снежную пыль с рыжей дубленки. — Ты же сказала, что только в семь придешь.
— Да везде такие очереди, не протолкнуться, — отмахнулась я и повесила очередную стеклянную сосульку на пушистую ветку нашей искусственной елки.
— Мам, ты меня слышала? — подлетел Сашка ко мне. — У нас новая девочка. Такая, такая… — Сашка закатил глаза и пытался подыскать правильные слова.
— Красивая, — подсказал Ник, пряча улыбку.
Я удивилась. С утра мы как обычно с девчонками отправили ребят в класс, а сами пошли пить кофе. Янка поднималась к учительнице, относила какие-то книжки и ничего по поводу новой девочки не говорила.
Я уже хотела спросить, что же это за нимфа, что произвела неизгладимое впечатление на моего сына, как тут загудел мой сотовый.
— Во, не прошло и получаса. Не иначе, как твои подруги хотят тебя обрадовать, — съерничал Ник и ушел в кухню.
Я схватила трубочку и через секунду услышала хрипловатый голос Люськи.
— Танька, аллилуйя! К нам в класс пришла новая девочка! — сообщила подруга.
— А ты-то откуда знаешь? — воскликнула я, взглянув на большие часы, что стоят на полке моей стенки.
В половине седьмого вечера Людмила Большая только начинает думать, что скоро конец ее рабочего дня. Раньше девяти она не встает со своего начальственного кресла, и если бы не уборщица, вообще могла запросто потерять счет времени. Но как только Люська слышит громыхание ведра и шарканье шлепанцев по ковровому покрытию, это значит, что уже девять вечера и пора вспомнить, что дома ее ждет голодный сын, который категорически не ужинает без своей деловой мамаши.
Поэтому я и удивилась, каким образом Люська оказалась вечером в школе, да еще успела увидеть новенькую.
— Люсь, у тебя все в порядке? — забеспокоилась я. — Никто не умер, и твой офис не захватили террористы, пока ты ходила завтракать в соседний ресторан?
— Твоя ирония неуместна, но мне понятна, — я так и увидела, как Люська скривила в ухмылке свое холеное лицо. — Нет, дорогая, слава Богу все здоровы-живы, а террористам моя компания не нужна. Я сижу на работе, а про новенькую знаю от Янки. Она мне еще в четыре позвонила, а ты была недоступна.
Из разговора с Люськой я поняла, что к нам в класс пришла небесной красоты и идеального воспитания девочка Катя.
— Люська, а как же заявление директрисы, что девчонок не берут в классы, даже если потребует сего департамент образования, — игнорируя красоту и воспитание новенькой, спросила я.
— Этого точно не знаю, но Янка что-то витиевато верещала о структурах более сильных, чем департамент образования, — ответила Люська. — Все. У меня работа. — И не попрощавшись, Люська отключилась.
2
На следующее утро мы все встретились в школе. Уроков двадцать шестого декабря не проводили, но вся школа пришла на грандиозный новогодний праздник, который устраивал большой спонсор.
Я вошла в класс, переодела Сашку в костюм его любимого Бэтмена. По этому поводу целую неделю у нас в доме шли ожесточеные дебаты. Я предлагала различные варианты от зайки до волшебника Изумрудного города, но Сашка стоял на Бэтмене.
— Не хочу снова быть зайцем, — канючил фанатик американской лабуды. — Весь детский сад, как дурак, прыгал вокруг елки с идиотскими ушами на голове. Буду Бэтменом! В маске и плаще!
Пришлось сдаться.
Пока я натягивала на круглую голову Сашки дурацкую шапку, в класс вошла девочка. Я хотела лишь мельком на нее взглянуть, чтобы убедиться, что Янка преувеличивает свое впечатление о ее внешности. Мельком не получилось. Я застыла, как соляной столб, и откровенно пятилась на девочку. Сашка заворочался под моими руками.
— Ну, мам, ты чего так долго копаешься? — пропищал сын, а я не могла оторвать взгляд от бледного личика, на котором черным огнем полыхали бархатные глаза.
Длинные пушистые ресницы бросали тень на круглые щечки, бровки темными стрелами разлетались к вискам, а маленький точеный носик словно лепили с греческих скульптур. Девочка приветливо улыбалась, обнажая белые ровные зубки, которые блестели между темно-розовых губ. Абсолютно прямая спина балерины, длинные ножки, обтянутые джинсами, точеные пальчики и волна блестящих темно-каштановых волос довершали общую картину этого чуда.
— Как мне жаль ее маму, — под нос пробурчала я, очнувшись от «видения чистой красоты».
— Согласна, — сбоку вынырнула Люська, непонятно каким образом пробежавшая мимо меня в класс.
Она натягивала на Пашку красно-синий комбинезон Спайдермена. Да-а-а, не только мой сын пал жертвой американской анимации.
— Представляешь, если девочка имеет столь яркую внешность в семь лет, что вырастет из нее к тринадцати? Я бы такую дочь отправила в закрытый женский пансион в Англию и держала бы ее там до двадцати лет. А потом сразу выдала замуж за английского лорда. Чтобы сохранить свое психическое здоровье.
Люська читала мои мысли. Представить, как такую красотку-подростка отпускать гулять по вечерам, даже с подружками, я не могла. С ума сойдешь и сердце разорвется от тревоги.