— Как звать девчушку? — бабушка одноклассника наших сыночков так же, как и я завороженно глядела на девочку, забыв про внука.

— Катей ее зовут, — вздохнув, ответил Пашка. — А фамилия Пельменова.

— А точно. Пельмень, значит, — тут же сориентировался Сашка.

— И вы такую девочку будете так называть? — ужаснулась я.

— А чем она лучше других? — Сашка вскинул на меня свой чистый детский взор. А я уж грешным делом подумала, что Катя зацепила-таки еще дремавшие мужские чувства моего сыночка. Отнюдь!

— Пельмень, привет! — заорал через весь класс Пашка, и, хитро прищурив зеленый глаз, явно ждал реакции девочки. Конечно, рассчитывая, что она сейчас расплачется от обиды.

Но он жестоко ошибся! Пельмень повернула к нему свое лицо, еще шире улыбнулась, и задорно сверкнув глазищами, звонко крикнула:

— Привет и тебе, Коротышка!

Весь класс грохнул от смеха. Пашка уселся за парту и зло засопел. Да уж, так оскорбить его не удавалось еще никому! Уже полгода он очень гордился своей кличкой Большой, которую даже уже не воспринимал как свою собственную фамилию.

— Молодец, девочка! — захлопала в ладоши Люська. — Один ноль в твою пользу. А ты, — она развернулась к сыну и тихо сказала: — Если не знаешь, как обратить на себя внимание девочки, лучше вообще молчи.

— Катя! Ты забыла свои балетки!

Мы с Люськой обернулись на чей-то голос и в проеме двери класса увидели Катю Пельменову, какой она будет лет через двадцать. Те же бархатно-черные глаза, те же стрелы бровей, такой же темно-розовый рот и стройная длинноногая фигура. И все это было увеличено до размеров тридцатилетней женщины.

— Мамуль, я еще заколки у тебя из сумки не взяла. — Катя подлетела к женщине и взяла из ее рук сумку.

В класс вошла Оксана Борисовна и, заметив нас с Люськой, замахала рукой.

— Девочки, подойдите!

Мы с Люськой выдали ценные указания сыновьям по поводу поведения на празднике и пробрались к учительнице сквозь толпу детей.

— Катя, это наш родительский комитет, Татьяна Алексеевна Пархоменко и Людмила Михайловна Большая. — Она повернулась к нам и продолжала. — А это моя новая ученица — Катя Пельменова.

— Привет, Катюша. — Я присела на корточки и протянула ей свою ладонь. — Мы очень рады, что ты пришла к нам в класс. На мальчишек не обижайся. Они немного стесняются.

— Да я все понимаю, — просто ответила Катя, пожимая мою руку. — Я не дам себя в обиду. А это моя мама Регина. — И Катя повернулась к матери.

— Здравствуйте, мама Регина, — улыбаясь, сказала я. — Добро пожаловать.

Регина кивнула головой, чуть улыбнувшись, отчего еще больше стала похожа на дочь. Или дочь на нее, не знаю.

— Спасибо, — услышала я ее тихий голос.

— Вы уж новую маму не бросайте, и возьмите с собой пить кофе, — сказала Оксана Борисовна.

— Не бросим, — заверила ее Люська. — У вас есть время, Регина?

— Немного, но на то, чтобы попить кофе, хватит, — несколько удивленно ответила она.

Я почему-то не испытывала особого восторга от этой идеи. Странная она какая-то. Внимательный, настороженный взгляд, скованность и неуверенная тень улыбки. Хотя, я затрудняюсь сказать, как бы чувствовала себя я, если бы меня так бесцеремонно навязывали абсолютно чужим теткам. Наша учительница иногда поражала своей непосредственностью.

Мы уселись к Люське в машину и весь путь до «Макдональдса», который занимает пару минут, и то, если горит красный свет светофора на перекрестке, напряженно молчали. Даже Янка, которую мы подхватили по дороге, не задавала никаких наводящих вопросов. В воздухе витало непонятное напряжение, и исходило оно от Регины плотной волной.

И только когда мы уселись за свой любимый столик со стаканчиками кофе, Регина сказала:

— Расслабьтесь, девочки. Я вас не съем.

При этом ее лицо как-то помягчело, и улыбка стала более открытой.

— Это ты расслабься, — ответила Люська. — А то вся какая-то замороженная.

— Да это я от неожиданности, — объяснила Регина. — Трудно вливаться в старую дружную компанию. Вы все учились в этой школе?

— С чего ты взяла? — удивились мы.

— Ну, во-первых, мне директор сказала, что в классе учатся дети выпускников, а, во-вторых, меня вчера выловила после школы одна очень колоритная особа, звала в гости, кофе пить. Я не поехала, мне очень далеко домой добираться. Так Нина мне сказала, чтобы я вашу троицу обходила стороной. Что вы такие, такие… — она подыскивала слово.

— Крутые, жадные и жестокие, — продолжила за нее Янка.

— Что-то в этом роде, — смущенно улыбнулась Регина.

— Что ж пошла сейчас с нами? — отхлебывая кофе, бесхитростно спросила я.

— Привыкла составлять о людях свое мнение, — четко ответила Регина. И ее лицо приобрело жесткое серьезное выражение. Я даже удивилась.

— Ну и как, составила? — усмехнулась Янка.

— По поводу колоритной особы Нины — да. Чем вы так ее обидели, девчонки, что она от ненависти к вам вся трясется?

— Да так, — неопределенно пожала плечами Люська. — В компанию не принимаем. Вот и бесится.

— Да уж, мутная девица, — подытожила Регина, и мы рассмеялись. Надо же, пять минут за нашим столом, а уже заговорила нашими афоризмами.

— Ладно, Регин, она в общем-то неплохая девчонка, но будь с ней поосторожней, — сказала я. — Навязывать свое мнение не будем, сама разберешься. А по поводу долгой и счастливой дружбы мы тебе сейчас расскажем.

И мы наперебой рассказали Регине историю нашего знакомства.

— Ну, надо же, никогда бы не подумала, — ошарашенно протянула Регина. — Такое впечатление, что вы дружите лет пятнадцать. Удивительно.

— Велком в наш девичий клуб! — подытожила любительница английского языка Люська.

— Выпьем! — подхватила Регина и мы чокнулись стаканчиками.

Мы непринужденно болтали и в процессе трепотни мне все больше и больше нравилась эта немного зажатая девчонка. Особенно поражала ее откровенность.

— Девочки, я бы хотела сразу сказать, чем занимаюсь, чтобы вы не ловили дурацкие слухи. Я работаю в Госдуме, в аппарате депутата Баталова.

— Ах, вот почему ты в школу попала среди года! — воскликнула Янка.

Регина непонимающе подняла бровь, и мы ей в красках рассказали обычаи и традиции нашей школы.

— Так вы подумали, что нас по звонку из Конторы взяли? — рассмеялась Регина. Смех у нее был чистый, открытый, будто летний теплый дождь. — Да нет, все не совсем так. Звонок, конечно, был, но не прямой.

Оказалось, что коллега по Конторе (так она всегда называла место своей работы) Регины, была чуть ли не лучшей подругой нашей директрисы. И когда перед Региной остро встал вопрос о переводе Кати в другую школу, добрая самаритянка-коллега позвонила своей подруге.

— Конечно, директриса в курсе, где я работаю, но уверяю, взяла она нас только потому, что подруга составила мне протекцию, — закончила она. — Только огорошила меня музыкальной частью. Я ничего не поняла. Объясните.

Через пять минут Регина знала все о школе, хоре и занятиях фортепьяно.

— Да-а-а, проблема, — задумалась Регина. — Пианино-то у меня есть, но только у родителей. Сама я двенадцать лет, словно лимитчица, по съемным квартирам мотаюсь. Мужа у меня нет, у мамы жить не могу, с отцом сложные отношения.

— О, нашего полку прибыло! — воскликнула Янка.

Господи, что же творится с этим миром! Если даже такая красотка, как Регина, живет одна и тащит весь быт на своих хрупких плечах, то что еще можно говорить о полных семьях и радостях взаимного существования! Мужики!!! А-у!! Куда вы все делись? Чего вам надо от жизни и от женщины в частности? Вот сидят передо мной три красавицы, умницы, настоящие хозяйки и, уверена, умеющие нежно и преданно любить. И все, как одна, одинокие! Нонсенс! Категорически отказываюсь понимать!

Да уж, компашка у нас подобралась! Одни одиночки, не считая меня с Ником. Пять баб вместе с Региной и моей Лелькой и один мужик. Наш общий муж и отец, смеясь, называют Ника девчонки.

Регина допила свой кофе и заторопилась на работу.