Затем были заслушаны интересные доклады о тактике и стратегии партизанской борьбы, о пропаганде среди населения, а также о вопросах организации и дисциплины. Была подтверждена тактическая линия в партизанском движении — основное внимание уделять диверсионной работе и избегать прямых сражений с неприятелем, чтобы не нести потери. Указывали, что тяжелые бои начнутся, когда приблизится Красная Армия. Основная задача партизанского Соединения — уничтожать коммуникации, сжигать мосты, взрывать немецкие объекты, склады.
Затем были заслушаны доклады отдельных отрядов. Доклад об отряде имени Ворошилова был сделан мною. Я доложил, как была создана первая партизанская группа, как евреи голыми руками добыли себе оружие, как группа вела бои с немцами, полицией и фашистскими бандами. Я подчеркнул, что при отряде существует еврейский семейный лагерь, где имеются старики и дети, и что боеспособные люди в лагере не вооружены из-за недостатка оружия.
После моего доклада отчитывались делегаты отрядов Бати. Они рассказали о своей диверсионной работе и о том, какими методами они пользуются. Мне запомнились интересные моменты из их докладов.
Их диверсия в одном из местечек начиналась так. Немцы нуждались в киномеханике и не могли его найти. Об этом узнали партизаны в лесу и разыскали у себя киномеханика. Он явился к немцам в местечко и предложил свои услуги. Немцы охотно приняли его на работу. Киномеханик работал добросовестно и хорошо. Однажды немцы устроили в киноклубе большой вечер. Из Берлина прислали специальный фильм, был организован буфет, должны были состояться танцы. На этот торжественный вечер были приглашены фольксдойче с женами и детьми, а также украинская знать из местечка и окрестностей. Киномеханик заранее заложил в центре зала под полом бомбу с часовым механизмом. Он показал фильм и исчез. Когда собравшиеся танцевали и пировали, механизм сработал. Бомба взорвалась, и все присутствовавшие были уничтожены[51].
В результате другого диверсионного акта был взорван мост на реке Пина. Двое партизан переоделись в одежду полещуков и погрузили на подводы кувшины с кислым молоком, пару кувшинов со сметаной, несколько фунтов масла и корзины с яйцами. На дно повозки положили они бомбу и накрыли ее соломой. Партизаны подъехали к мосту. Немецкая охрана у моста всегда задерживала подводы, обыскивая их. И на этот раз немцы задержали подводу. Увидев масло, яйца, сметану, молоко, немцы обрадовались, прогнали партизан, а повозку вывезли на мост, чтобы взять оттуда все добро. Они сняли кувшины, корзины с яйцами, затем стали рыться в повозке. В это время бомба взорвалась, и мост вместе с немцами взлетел на воздух.
От делегатов отрядов Бати я узнал также об исключительном героизме одного еврея — Аврума Гиршфельда.
В Ленино, местечке возле Пинска, все еврейское население было собрано в концентрационный лагерь и там уничтожено. Оставили только несколько мастеровых, которые были вывезены в специальный лагерь для специалистов под Слонимом. Там оказался часовой мастер Аврум Гиршфельд. Так как не всегда у него была работа по специальности, его временами посылали работать на железную дорогу и шоссе.
В одно утро Гиршфельда на работу не послали. Его вызвали в комендатуру, дали ему завтрак: полбуханки хлеба, кофе и молоко. Аврум забеспокоился, чувствуя, что здесь что-то неладно. «Раз немцы пригласили меня к себе, вдруг угостили завтраком, значит, произошло что-то нехорошее». После завтрака в комендатуру пришли фельдфебель с жандармом железнодорожной станции, по-дружески заговорили с ним и спросили, разбирается ли он в электротехнике. Он сказал, что разбирается, и если ему вернут семью и создадут нормальные условия жизни, он сможет что-то сделать в этой области. Гитлеровцы пообещали выполнить его просьбу и повели его к железнодорожной линии, остановились у рельса, и жандарм сказал ему: «Вот здесь, гражданин Гиршфельд, под рельсом лежит мина, снабженная электродетонатором. Если вы удалите эту мину, то мы вам вскоре возвратим семью, которую мы вывезли, и вы будете вместе с женой и детьми, как в мирное время. Если же вы мину не удалите, вам уже семья не нужна будет… Я полагаю, что вы мою мысль поняли».
— Да, я хорошо понимаю, — ответил Гиршфельд, покрывшись холодным потом, — но вы должны отойти в сторону. Это ведь мина, она может взорваться, и вы погибнете.
Гитлеровцы отошли в сторону. Гиршфельд остался возле рельса, где находилась мина. Он при этом понимал, что мина, безусловно, заложена партизанами, и сделано это не для того, чтобы он, Гиршфельд, ее разобрал, и решил потянуть шнур, чтобы мина взорвалась. В то же время промелькнула мысль, что в случае невыполнения требования немцев обезвредить мину, жена его Эмма и сыночек Эдик будут расстреляны. Он стоял так, колеблясь, не зная, что делать.
Издали стояли гитлеровцы и наблюдали за Гиршфельдом. Фельдфебель сказал своим двум камрадам, что из этого ничего не получится. Вы обещали ему вернуть семью, в то время как она давно расстреляна. Тогда один гитлеровец сказал: «А почему не обещать человеку, когда у него на руках билет на тот свет. Мы ведь уже потеряли двенадцать немцев при попытках разобрать подобные мины. То же самое произойдет с ним».
Гиршфельд приступил к разборке мины по следующим соображениям: во-первых, мина уже обнаружена немцами и не представляет для них секрета, поезд не будет пущен по линии, и взрыва эшелона все равно не будет; во-вторых, мину все равно обезвредят. Гиршфельд осторожно приступил к работе. Целых два часа возился он с миной. Он изъял электрический узел детонатора и обезвредил мину.
После этого Гиршфельд подозвал фельдфебеля и его камрадов, крикнув им, что мина безопасна. Гитлеровцы подошли и увидели, что провода отделены от мины.
В тот вечер немцы угостили Гиршфельда хорошим ужином и сказали ему, что с этих пор он у них будет инструктором, сапером. Ему выделили хороший продуктовый паек, но семью вернуть ему гитлеровцы не могли.
Однажды перед вечером Гиршфельд стоял во дворе возле своего жилья. Евреи проходили с работы в поле. Он заметил, как один еврей отвернулся от него, когда Гиршфельд его приветствовал. Это очень обидело Гиршфельда. Он понял, что евреи считают его предателем. Стоя так задумчиво и огорченно, он заметил, как из рук одного еврея выпала грязная тряпка. Он поднял ее и раскрыл. В тряпке была смятая записка, адресованная Гиршфельду: «Дорогой Аврум! Ты, кажется, поступил на должность к гитлеровцам, и за это тебя стали хорошо кормить. Только знай, что мы твои действия рассматриваем, как прямое предательство… Ты, вероятно, знаешь, что наши семьи давно расстреляны!.. Давид».
Записка выпала из рук Гиршфельда. На душе его стало пусто, он почувствовал безразличие к своей жизни. Он взял кусок бумаги и карандаш, написал короткую записку и вышел на улицу…
На другой день Гиршфельда видели на железнодорожной линии вместе с гитлеровцами и лейтенантом технических войск. Гиршфельд шел впереди, а за ним гитлеровцы. Он их подозвал к обезвреженной мине, которая лежала на том же месте под рельсом. Гиршфельд обкопал песок вокруг мины. Они все рассматривали ее со всех сторон, и тогда Гиршфельд нажал на детонатор, он сработал, мина взорвалась, и Гиршфельд и все гитлеровцы погибли. Евреи Слонимского лагеря узнали об этом из последней записки Гиршфельда своему другу Давиду: «Завтра я погибну вместе с нашими врагами»[52].
Конференция затянулась до вечера. Затем был устроен ужин. В нескольких крестьянских хатах на дубовые столы были поданы карпы из Стыря, жареные гуси, куры, мясные котлеты, в больших бутылях — самогон. Настроение было приподнятое, как будто было не военное время. Забыли, что немцы всего в 10 километрах от Дибровска и могут нагрянуть в любой момент.
В разгаре пиршества подъехали верховые и сообщили, что немцы наступают на ближайшие деревни, прилегающие к Сварыцевичскому лесу. Хотя каждый из нас, представителей отряда имени Ворошилова, забеспокоился, но внешне это никак не проявилось. Мы не раз уже смотрели смерти в глаза, и поэтому владели собой — молча вышли из хат и направились к своим лошадям.