В Москве, однако, некоторое время колебались, посылать ли самолет, и наконец самолет с оружием все же прибыл и благополучно приземлился. Эта посадка была не последней, и в дальнейшем здесь постоянно садились самолеты. На одном из них и прилетел генерал Бегма.
Крестьяне окрестных деревень, даже старики, приходили в партизанские «клубы» к кострам и принимали участие в беседах. Один старичок, который пять десятилетий зимой валил лес, вязал его в плоты, а летом рыбачил на озере, рассказал легенду о происхождении трех названий озера. Название Князь-озеро понятно. Это озеро из поколения в поколение принадлежало богатому князю. Название Червоное озеро (т. е. Красное озеро) имеет две версии: во-первых, в озере много красной рыбы; во-вторых, рассказывают, что феодалы вели между собой такие кровавые сражения, что воды озера покраснели.
Название Жид-озеро связано с трагической историей, которая проливает свет на то беззащитное положение, в котором в давние годы находились евреи Полесья, зависимые от панов.
Полесье занимает очень большую площадь. Здесь много глухих речушек, заросших дикой колючей травой и камышом, оврагов и пещер с затопленным лесом, залитых водой полей. Вот в этих диких урочищах евреи стали разбивать свои палатки среди населения с примитивными, необузданными инстинктами и суевериями. И прибыл сюда, на полесскую землю, еврей, не как монгольский всадник на своей низкорослой лошадке, не как скиф на лошади, взнузданной серебряной уздечкой и не как воинственный хазар или печенег. И хотя он был полным антиподом крестьянина, но все-таки велико было взаимовлияние этих разных по характеру народов. В еврейских народных сказках встречаются элементы славянского фольклора, а в славянской мифологии — еврейские мотивы. Много почерпнуто из славянской мифологии в еврейских легендах, сказках и много еврейской мистики вплелось в украинский и белорусский фольклор.
История, которая рассказывает о Жид-озере, насыщена белорусским фольклором и мотивами беззащитной еврейской жизни, отразившейся в судьбе бедного шинкаря. Любимец Ковпака и всего штаба Соединения, партизан Колька Мудрый[41], впоследствии героически погибший в бою с немцами, рассказал у костра версию этой истории, слышанную им от старой крестьянки[42]. Я передаю этот рассказ, похожий на легенду, с дополнениями, рассказанными мне старыми полещуками.
«Во времена Екатерины, великой государыни России, в лесах у Припяти и Днепра жил богатый князь. Здесь все леса, луга и поля принадлежали ему одному. За большие заслуги перед Россией все это подарила князю императрица. Происходил князь из родовитой семьи, и был у него крутой нрав. Половину жизни своей провел князь в царской армии и защищал честь русского оружия. За это получил он эти полесские земли и стал их законным владельцем. Князь явился в эти бескрайние просторы, тянувшиеся до Телехан и даже дальше, за Пинск. Недалеко от Ляховичей построил князь себе замок, где жил со своей женой и детьми. Когда жена умерла, остался князь вдовцом на всю свою жизнь. Было у князя несколько дочерей и один единственный сын. Оберегал он этого сына, как зеницу ока, потому что был этот сын последним в этом княжеском роду. И любил очень князь своего сына, пестовал и баловал его, выполняя все его капризы и желания. Поэтому сын с малолетства был капризен и распущен, вел себя заносчиво в отношении своих сестер. К дочерям князь был строг и требовал от них послушания. Понятно, что в своем завещании он оставил дочерям большое наследство, как подобает князю, но всю свою любовь и нежность он уделял сыну, которому завещал замок и поместья.
И вырос молодой князь стройный, как тополь, крепкий, как дуб, щеки розовые, волосы светлые, глаза голубые, повадки церемонны. В замке он ровесников не имел, а с детьми крепостных не дружил, так как это вызвало бы недовольство отца. Поэтому отсиживался он большей частью в покоях своих сестер.
И вот наступило время женить молодого князя. И был озабочен старый князь, где бы найти для своего наследника подходящую невесту. Искал он ее в княжеских замках и дворцах.
Как раз в то время, когда князь разъезжал со своим сыном по княжеским дворцам и поместьям, в одной княжеской корчме поселился польский еврей-шинкарь. Корчма эта находилась на перекрестке трех дорог — месте прекрасном. Недалеко от корчмы была пристань на реке Припять. Тогда же был открыт царский канал, соединявший реку Пина со Щарой, что дало возможность переправлять водным путем товары из Польши на Пину, а оттуда прямым путем на Припять, а с Припяти на Днепр. Купцы из Германии и Силезии вели этим путем большие дела с великой русской страной. Плавучие барки всегда на несколько дней останавливались на Припятской пристани. Так как корчма завоевала хорошую славу своим обращением с постояльцами и своими яствами — польские, силезские и немецкие купцы заезжали на пару дней к еврейскому корчмарю. Бывали случаи, что задерживались на неделю, две, а то и больше, в зависимости от погоды.
Была у корчмаря жена и одна единственная дочь. Красива была она, миловидна и стройна, как дочери Иудеи во времена пророка Исайи. Волосы темные, а своими черными глазами она всех гостей пленяла. Набожен был корчмарь, и жена его богобоязнена, и благодарили они всегда Бога за то, что он одарил их такой дочерью.
Дочь корчмаря была известна во всей округе. В деревнях ее звали „красавица Сарра“. У Сарры было лицо мадонны, и у крестьян и крестьянок закрадывалась мысль, не является ли эта еврейская девушка подобием святой Марии.
Случилось однажды, что в корчме остановились итальянские купцы и с ними известный художник, тоже итальянец. Две недели провели они в корчме. Ели, пили и отдыхали здесь после трудного пути на кораблях и барках. Наконец купцы направились на пристань, чтобы оттуда на барках плыть в Киев. Но итальянский художник отказался следовать за купцами. Красота Сарры его пленила, и он стал писать ее портрет. Несколько недель писал он этот портрет на фоне полесского ландшафта. Когда художник закончил портрет божественно красивой Сарры, он почувствовал, что не может без нее жить, и объяснился Сарре в любви. Со слезами просил он, чтобы она вышла за него замуж и поехала с ним в Италию. Сарра выслушала его, но его предложение не приняла. Когда он заходил в шинок, она скромно подавала ему кружку пива и, грациозно поклонившись, уходила.
И ходил итальянский художник в корчму и вокруг корчмы меж росших там тополей и березок как безумный от пылкой любви к Сарре. Разгоревшееся в его сердце пламя любви не давало ему покоя. Не выдержав страданий, художник однажды ночью отправился к дубу, росшему против окна спальни Сарры, и повесился на его ветвях. Наутро среди крепостных крестьян поднялась суматоха, они побежали, сняли художника с дерева, повезли его на деревенское кладбище и похоронили.
Эта трагическая история сделала имя Сарры еще более известным. Узнал о красавице Сарре и молодой князь. Заехал он однажды со своими слугами в корчму. Увидев Сарру за прилавком, все были очарованы ею. Молодой князь глаз с нее не сводил. Опустив глаза, Сарра подавала им кружки меду. На князя она бросила один взгляд и грациозно поклонилась ему. Князь подошел к ней и поцеловал ей руку. Сарра оставила прилавок и убежала в спальню. Через некоторое время она вышла, а князь все еще сидел в своей компании. Они попросили меду, Сарра им подавала с тем же грациозным поклоном. Князь опять подошел к ней, горячо поцеловал и шепнул, что полюбил ее.
Уехал князь в свой замок. Несколько дней не появлялся он в корчме. Сидел в своем замке задумчив и печален…
И Сарра была задумчива и печальна. Молодой князь тоже пленил ее. Эту тайну она хранила в своем сердце. Отец и мать стали замечать большие перемены в своей дочери. Она потеряла аппетит, и керосиновая лампа светилась по ночам в ее спальне. Над ее кроватью висел портрет, написанный итальянским художником.
Однажды отец вошел ночью в спальню дочери и унес оттуда ее портрет. Она уснула. Портрет он выбросил на улицу, но крестьянка его подобрала и повесила в своей хате. Она в предрассветные часы при свете лучины вышила копию портрета Сарры на полотенце, веря, что в ней воплощена божественная красота святой Марии. Этой крестьянке подражали и другие полещучки, вышивая портрет Сарры на платках и праздничных спидницах. Даже дорожные кресты стали украшать полотенцами и скатертями с портретом красавицы.
