– Черт!.. – пробормотал он. – Про москвичку-то я забыл у них спросить...

Отправив Волкова постоять на стреме, Карахан принялся в темпе осматривать дом.

На двух верхних этажах свет отсутствовал, и там, кажется, не было ни одной живой души.

Едва он спустился на первый этаж, как вновь нарисовался Миша Волков и передал ему связку ключей, которую он обнаружил при охраннике, которого Герман завалил на ступенях дома.

Под этим мрачноватым особняком был еще как минимум один подземный этаж, но Герман все ж решил сначала проверить те из помещений первого этажа, чьи двери оказались запертыми.

Таких помещений здесь было два.

Найдя в связке нужный ключ, Карахан открыл одну из двух этих дверей. За ней оказался двухметровый предбанничек, а дальше... дальше запертая на ключ решетка, за которой в помещении, лишенном окон, виднелись стеллажи с оружием и стол для чистки оружия.

«Нич-чего себе! – удивился Карахан, включив свет. – Да у них здесь, похоже, целый арсенал...»

Заперев обратно оружейную комнату – вот тебе и «частное агентство»! – он подошел к другой запертой двери и стал искать в связке ключ, который подошел бы к дверному замку.

Нашел...

Отперев эту дверь, он оказался в таком же примерно крохотном предбаннике, который видел в оружейной комнате.

Но вместо металлической решетки он увидел здесь еще одну дверь. Причем заперта она была не только на ключ, но еще и на задвижку со скобой, в которую при желании можно было продеть дужку амбарного замка...

Услышав скрежет проворачивающегося в замке ключа, Анна поднялась с кресла и замерла.

Еще раньше она сняла спортивный костюм – ничего ей от этих выродков не нужно! – и переоделась в пусть и не очень чистую, но все же свою, родную одежду.

Вместо вертухая или того же Фомина она вдруг увидела на пороге того, кого ну никак не ожидала здесь увидеть!

Это был первый за последние почти полтора суток человек, которого она видела без маски, если, конечно, не считать Володю Маркелова.

У нее все оборвалось внутри.

– Значит, и вы с ними заодно... Иван Иванович, – сказала она, облизнув пересохшие губы. – А я-то, дура...

Карахан, продолжая глядеть на нее, повесил «калаш» на плечо.

– Меня зовут Герман, это во-первых, – сказал он, подойдя к ней поближе. – Во-вторых, я не с ними. В-третьих, это именно у меня вы просили о помощи! Обстоятельства, правда, несколько подзадержали меня.

– Так вы... – чувствуя, как к лицу прихлынула кровь, сказала Зеленская, – вы меня отсюда заберете?!

– Да, Анна. Все будет хорошо. – Впервые за последние часы улыбка тронула его губы. – Ваш напарник уже на свободе. А теперь мы и вас вывезем в безопасное место.

Воскресенье

Ехали они куда-то почти всю ночь.

Куда именно лежал их путь, Зеленская в точности не знала. Не то чтобы двое этих мужчин отказывались отвечать на ее вопросы. Нет. Просто она сама их ни о чем не спрашивала. И вообще она проспала, кажется, всю дорогу.

Сначала они ехали на джипе. Во всяком случае, она там очнулась, пришла в себя. Она смутно помнит, что Герман вынес ее из дома на руках. Потому что ноги она сама в тот момент не могла передвигать (они почему-то стали ватными). «Закройте на минутку глаза, – сказал Герман. – Не надо вам этого видеть...»

Она – закрыла. И так и не увидела того, чего, по мнению Германа Карахана, она не должна была видеть.

Но от Германа, как и от его друга, теперь пахло не хорошим мужским одеколоном, а порохом и железной окалиной. Так что они, наверное, правы: лучше ей не видеть и не знать того, что сопутствовало ее освобождению из «плена».

Они как минимум трижды меняли транспорт.

Поездка на джипе оказалась самой короткой. Проехав на нем всего ничего – километр или два, – они вдруг остановились в каком-то лесочке. Здесь они пересели из удобного комфортабельного джипа в гораздо менее комфортабельный грузовой фургон (Зеленскую усадили в кресло пассажира, рядом с водителем, про которого она знала лишь то, что его зовут Михаил). У нее слипались глаза, и она, кажется, сразу же уснула.

В этом сонном оцепенении она пребывала, наверное, около часа. Проснулась от того, что фургон остановился. Так бывает, когда путешествуешь поездом. Пока вагон слегка раскачивается, все спят на своих полках под перестук колесных пар. Но стоит составу остановиться на какой-нибудь станции, как тут же все просыпаются.

Из фургона они все втроем пересели в какую-то легковую машину. Мужчины здесь, кажется, сменили верхнюю одежду. Во всяком случае, от них уже не так сильно пахло порохом и железной окалиной. И куда-то пропали из виду два «калашникова», которые до этого момента мужчины держали при себе.

Зеленскую определили на заднее сиденье. Она сняла туфли и, свернувшись в клубочек, устроилась прикорнуть. Герман раза два разговаривал с кем-то по своему сотовому телефону. Со вторым своим собеседником он говорил о чем-то довольно долго. Своего собеседника он называл по имени – Андрей. «Откуда он, интересно, раздобыл «частный» телефон Уралова? – промелькнуло в сонной голове Зеленской. – Ах, ну да, ну да... Все очень просто. Герман Карахан, сотрудник УФСБ по Н-ску и области, и есть тот самый «аноним», что предоставил Уралову гору компрометирующих материалов, для проверки которых решено было послать в этот регион двух стрингеров, Зеленскую и Маркелова».

А может быть, ей все это только приснилось?

Спустя какое-то время опять остановка.

Ей вдруг показалось, что мужчины куда-то ушли, оставив ее одну в чужой машине, которая стояла где-то на обочине дороги, а на дворе была глухая ночь.

Но нет. Едва она успела подумать об этом, как услышала доносящиеся снаружи приглушенные мужские голоса.

Приоткрылась задняя дверца машины. Кто-то – кажется, это был Герман – накрыл свернувшуюся калачиком на сиденье молодую женщину шерстяным пледом. Анна сонным голосом попросила чего-нибудь попить. Герман передал ей пластиковую бутыль с минералкой и стаканчик. Сказал, что если ей нужно выйти по своей надобности, то пусть она не стесняется.

Стояли они здесь довольно долго, наверное, часа полтора. Потом ее пересадили в подъехавший микроавтобус – с мягкими пассажирскими креслами в салоне, – спать в котором Зеленской было даже удобнее, чем на заднем сиденье легковушки, которая, кажется, весь остаток пути шла впереди их микроавтобуса.

Окончательно проснулась она, когда они уже на рассвете подъезжали к какому-то крупному населенному пункту.

За рулем теперь сидел Карахан, а Михаил устроился подремать в одном из кресел.

– Где мы сейчас находимся, Герман? – понизив голос, спросила Зеленская.

– Уже на окраине Ульяновска, – раскрыв правый глаз, сказал Миша. – Неслабо я, однако, кемарнул... У меня есть упаковка леденцов «Минтонс». Угощайтесь, Анна...

Карахан свернул с пригородного шоссе в какой-то тихий переулок, где располагались частные домовладения.

Распахнулись створки ворот, и они проехали на площадку перед двухэтажным коттеджем, где были уже припаркованы джип марки «Тойота» и еще один микроавтобус с тонированными стеклами.

Едва Зеленская выбралась наружу, как тут же угодила в крепкие объятия своего напарника, у которого был такой видок, как будто он недавно провел десятираундовый бой с чемпионом мира в тяжелом весе по боям без правил.

– В детстве, когда меня покусали дикие пчелы, физию у меня разнесло еще круче, чем сейчас, – жизнерадостно изрек Маркелов, прижимая боевую подругу к своей широкой груди. – Я чуть не обгадился, Нюра, когда увидел тебя в «гестапо»! Но ты молоток... Вечером уже будем в Москве! Андрей планирует целиком посвятить сегодняшнюю передачу нашей теме! Так что завтра, Нюра, мы проснемся с тобой знаменитыми...

Карахан, перебросившись двумя или тремя репликами с какими-то встречавшими их здесь мужчинами – определенно, эти трое относились к тому типу личностей, за плечами у которых имелся опыт службы в спецорганах, – поручкался с ними поочередно на прощание, затем направился к микроавтобусу, на котором они сюда добирались (Михаил, так тот вообще не выходил из него).