— Дядя Адам! Добро пожаловать в дом родной! Джанет Лесли почувствовала внезапную слабость в коленях. Пошатнувшись, она ухватилась за перила борта. Капюшон слетел с головы, открыв ее смертельно побледневшее лицо. Четырнадцать лет прошло, но она тем не менее узнала его.
— Карим… — тихо прошептала она.
Молодой человек обернулся так быстро, словно его ужалили. По лицу его разлилась бледность. Он замер на месте, пораженно уставившись на мать.
— Мама! — не своим голосом вскричал он. — Боже мой, мама!
Крепко обняв ее, он разрыдался.
— Ну, будет, — повторяла Джанет, гладя его по волосам. — Будет, мой маленький львенок. Я же обещала, что однажды мы снова будем вместе.
— Эти слова были сказаны шестилетнему ребенку, которого отослали из дома, — рыдая, проговорил он. — О, мама, если честно, я уж и не надеялся увидеть тебя снова! Я так скучал по тебе! Наконец Джанет отклонилась:
— Дайте мне посмотреть на вас, сэр Чарльз Лесли. Ты настоящий гигант и здорово походишь на своего деда!
Держа мать за плечи, Чарльз, казалось, не мог налюбоваться ею.
— А ты, мама, все такая же! Но скажи, как ты здесь оказалась?
— Я все расскажу тебе позже, сын, когда мы останемся наедине. Пока же знай, что мой отъезд прошел по той же схеме, что и твой. И никто, кроме твоего дяди, ничего обо мне не знает.
Сын кивнул, и тут его внимание привлекли две женщины, закутанные в плащи, которые только появились из каюты. С криком он бросился к ним, обнял ту, что была поменьше ростом, и со смехом закружил ее на месте:
— Мариан! И ты здесь!
Пожилая англичанка отчаянно закричала:
— Поставь меня сейчас же на место, детина! Он опустил ее и звонко чмокнул в обе щеки.
— О Господи, можно подумать, тебе до сих пор шесть лет от роду, — фыркнула Мариан, доставая носовой платок.
— Да и ты совсем не изменилась! Мариан дернула его за локоть:
— Ну где твои хорошие манеры? Хоть бы поздоровался с подругой детства!
Чарльз повернулся ко второй женщине, стоявшей рядом с Мариан.
— А, Рут! — Он мягко снял капюшон с ее головы. — Привет. Какая ты стала хорошенькая! — Он поцеловал покрасневшую девушку в щеку. — Добро пожаловать в Шотландию.
— Спасибо, милорд.
— Ну ладно, хватит, — раздался голос Адама Лесли. — Пойдемте. Мне необходимо уже сегодня быть в Эдинбурге и доложить обо всем королю. Ты подумал о том, на чем мы туда поедем, Чарльз?
— Твоя лошадь ждет, но я никак не мог предположить, что ты привезешь маму, дядя. Обещаю достать одну и для нее.
— Не утруждайтесь, милорд, — подал голос капитан Керр, стоявший тут же. Он пришел попрощаться со своими пассажирами. — Мадам, — он наклонился поцеловать Джанет руку, — позвольте предложить вам собственную лошадь. А если вы еще скажете, где остановитесь в Эдинбурге, я пошлю следом фургон с вещами и вашей прислугой.
Джанет взглянула на сына.
— Мама будет в «Розе и чертополохе», капитан. Благодарю вас за то, что вы предложили свою помощь. Обещаю вернуть вашего коня в целости и сохранности.
Расстояние между Литом и Эдинбургом было небольшое. Джанет с любопытством смотрела по сторонам и отмечала про себя, что за время ее отсутствия в Шотландии мало что изменилось.
Разве что столица стала гораздо более шумным городом. И монархи сменились. Когда она уезжала, правил король Джеймс IV, а теперь у кормила власти был его сын Джеймс V.
По прибытии в Эдинбург Адам отправил гонца в Гленкирк к своей жене с сообщением о том, что его поиски увенчались успехом и он везет с собой сестру Джанет. Затем он отправился на аудиенцию к королю.
Вернувшись на постоялый двор, где остановилась Джанет, он передал, что молодой король пожелал увидеться с его сестрой. Джанет не могла отказаться, хотя Адам и выглядел несколько смущенным. Взглянув на его расстроенное лицо, Джанет рассмеялась:
— Неужели ты надеялся прятать меня от всего света, Адам? Успокойся, если ты будешь строго придерживаться нашей легенды, никто не прознает про мое «постыдное» прошлое.
Чарльз, которого тоже развеселила физиономия дяди, согласился с матерью и вызвался лично сопроводить ее до королевского двора. Джанет произвела своим появлением фурор. На ней было красивое платье из черного бархата с глубоким декольте и цветочным узором на корсаже, расшитом жемчугом и золотой нитью. Золотистая ткань нижних юбок была усыпана рубинами и жемчугом, равно как и белый шелк, просвечивающий сквозь разрезы в расшитых золотом рукавах. Широкие манжеты были сделаны из отличного венецианского кружева. На шее красовалось ожерелье в виде золотых квадратов, в центре каждого было по рубину. Со среднего же квадрата свисала крупная жемчужина. Второе ожерелье на более длинной нитке ничем не отличалось от первого, разве что было без подвески.
Волосы Джанет с пробором посередине были скрыты под красивым чепцом, в тон цвету платья. С него падала на лицо прозрачная вуаль из черного шелка.
Король был очарован ею. Леди Лесли годилась по годам ему в матери, но, Боже мой, до чего она была красива! Молодая кровь Стюартов и Тюдоров закипела в жилах короля, и он не был бы сыном своих родителей, если бы не намекнул красавице, что хотел бы познакомиться с ней поближе.
Легонько похлопав его по руке и тепло улыбнувшись, Джанет сказала:
— Будь я на десять лет моложе, сир, я серьезно задумалась бы над вашим предложением. А так я просто скажу, что для меня большая честь, что удалось привлечь внимание вашего величества.
— Какой озорник, — сказала она позже своему сыну и брату. Чарльз посмеялся вместе с ней, чего нельзя было сказать об Адаме, лицо которого выражало смятение и шок.
— Господи, да ведь ты ему в бабушки годишься! — воскликнул он.
— Но я не являюсь его бабушкой, — резко ответила Джанет. — Спасибо за напоминание о возрасте, Адам. Черт бы тебя побрал, каким ты стал педантом! Отец на твоем месте посмеялся бы со мной, как это сделал Чарли!
Через несколько дней они выехали в Гленкирк. Но перед этим им нанес визит Фергюс Мор, так что Эдинбург граф Гленкирк покинул, обогатившись на двести пятьдесят фунтов, а леди Лесли стала хозяйкой Глен Ра, прилегающих холмов, озера и острова на нем. Оба были удовлетворены заключенной сделкой.
Спустя почти сорок лет Джанет Лесли возвращалась в отчий дом. Пока процессия медленно двигалась по узкой дороге, петлявшей меж холмов, окружавших замок Гленкирк, Анна Макдональд Лесли, графиня Гленкиркская, находясь у себя в спальне, регулярно получала сообщения о продвижении мужа и его сестры. Анна была миловидной женщиной сорока пяти лет с прекрасным цветом лица, красивыми темными волосами и холодными серыми глазами.
— Они уже почти у моста, миледи, — сказала ее старшая служанка. — Мы как раз успеваем спуститься во двор.
— Нет, Ганна, я не собираюсь никуда спускаться. Необходимо, чтобы сестрица моего мужа сразу уяснила себе свое место и поняла, что она всего лишь приживалка на полном нашем обеспечении и что всерьез ее здесь никто воспринимать не намерен. Если этот урок не преподнести ей с самого начала, мне потом придется без конца воевать со старой склочницей, которая лишит всех нас спокойной жизни. Впрочем, спустись, спрячься где-нибудь и понаблюдай за всем незаметно. И возвращайся поскорее.
— Да, миледи.
Пробежав по длинным каменным галереям, Ганна юркнула в небольшую нишу, из которой открывался вид на двор замка. Она успела вовремя. Граф Гленкирк и сопровождавшие его лица как раз миновали ворота. Ганна терпеливо дождалась, когда разойдется вооруженная охрана, и стала внимательно переводить взгляд с одного лица на другое.
Она тотчас же узнала графа и его племянника, сэра Чарльза.
С ними приехали три женщины, две из которых явно были служанками. На третьей же был изящный плащ с поднятым капюшоном. Вот cap Чарльз помог ей спешиться, капюшон упал с головы, и в следующее мгновение у укрывшейся в нише Ганны отвисла челюсть. «Надо подобраться поближе, — не веря своим глазам, решила она. — Она не может быть старшей сестрой милорда!» Выбежав из своего укрытия, она бросилась к прибывшим через весь двор:
