— Поднимись, — приказал он. — Ахмед, это моя бас-кадина госпожа Сайра. Ты можешь снять свою вуаль перед моим братом, любовь моя.

Тонкая рука, увенчанная перстнями, изящно подняла вуаль с лица.

— Добро пожаловать во дворец Лунного света, принц Ахмед. Желаю тебе приятно провести время.

Ахмед долго смотрел в холодные и неподвижные зеленые глаза молодой женщины, затем медленно оглядел ее всю с ног до головы.

— Брат Селим… я отдал бы все свое наследство за то, чтобы провести с ней ночь.

Селим весело рассмеялся.

— Спасибо за предложение, брат Ахмед, — сказал он, — но я вполне доволен своим положением. Твоему трону ничто не угрожает. Сядь рядом. Сайра.

Тем временем на пороге зала показалась еще одна стройная фигура. На женщине тоже был расшитый золотом шерстяной кафтан, но не салатовый, а синий. Когда раб снял его с нее. Селим увидел, что ее костюм идентичен наряду Сайры, только цвета были другие — золотистый и синий. Серебристо-светлые волосы, собранные на затылке в высокой прическе, делали их обладательницу выше ростом. На ней было ожерелье из сапфиров. Опустившие» перед возвышением на колени, она поцеловала полу халата своего господина и очаровательно улыбнулась принцу Ахмеду, — Моя вторая кадина госпожа Фирузи.

— Она прелестна, — пробормотал принц-наследник. Фирузи опустилась рядом с Сайрой, а в это время в зале показалась Зулейка. Остановившись перед возвышением, она дала рабу снять с нее расшитый золотом алый шерстяной кафтан. На ней были золотисто-алые шаровары, украшенный золотым шитьем лиф, прозрачная белая блуза и алые шелковые туфельки. Редкой красоты ожерелье из горящих на свету рубинов покоилось на тонкой шее. Блестящие иссиня-черные волосы были заплетены в толстую и длинную косу, спускавшуюся по спине.

Селим еще раз оглядел наряды всех своих трех жен и усмехнулся:

— Моя третья кадина госпожа Зулейка. Зулейка открыла свое лицо, холодно взглянула на Ахмеда и заняла свое место рядом с Сайрой и Фирузи.

— Первые три жены просто ослепительны, брат. Если остальные три столь же прекрасны, я буду мучиться завистью.

— У меня только три кадины и одна икбал, брат Ахмед. Остальные две девушки умерли.

В это время в зал вошла четвертая женщина в расшитом золотом белом шерстяном кафтане.

— А, Сарина, подойди сюда.

Селим не удивился, когда обнаружил под ее кафтаном такой же, как и у других жен, костюм, только тут преобладал белый цвет. На ней были простые золотые украшения, ибо ожерелья с драгоценными камнями на Сайре, Фирузи и Зулейке были подарками Селима к рождению сыновей. Сарина опустилась на колени, и ее роскошные каштановые волосы красиво заструились по лицу и плечам. Потом она поднялась и открыла лицо.

— Моя икбал госпожа Сарина.

— Почему ты к простой икбал обращаешься «госпожа», брат Селим? Разве так принято? — удивился Ахмед.

— Да, брат, у нас так принято, — несколько резковато ответил Селим. — И хотя Аллах пока не осчастливил ее ребенком, Сарина незаменима. Без нее мое счастье нельзя было бы назвать полным.

Сарина бросила на своего господина взгляд, исполненный горячей благодарности и любви, и отошла к остальным.

— Когда завтра ты посетишь мой сад, вспомни о Сарине, брат мой, — продолжал Селим. — Это она растила его с того самого времени, как мы только приехали сюда. Мой сад ныне гордость всей провинции.

— Скажи, как далеко простираются границы твоего невиданного гостеприимства, брат Селим? Может быть, ты пришлешь одну из этих жемчужин сегодня ночью ко мне, чтобы согреть мое ложе?

На лице госпожи Рефет отразились смятение и шок. Жены Селима также были потрясены наглостью этой просьбы. При атом от внимания Сайры не укрылось, как на лице ее господина промелькнула на мгновение темная недобрая тень. Но он тут же взял себя в руки и, улыбнувшись, проговорил:

— Ты, конечно, шутишь, брат Ахмед. Как будущий султан, ты не можешь не знать, что по законам Ислама подобное невозможно. Однако я позаботился о том, чтобы ты хорошо провел у меня время, и попросил Хаджи-бея прислать из Константинополя трех твоих девственниц. Они ждут тебя в твоих покоях, и ты увидишь их, как только придешь туда.

— Ты так предусмотрителен, брат Селим! У меня просто нет слов! Тот криво усмехнулся.

— Но прежде чем мы удалимся на покой, брат, я хотел бы, чтобы ты познакомился со своими племянниками и племянницами.

С этими словами принц Селим подал знак старшему евнуху, который удалился из зала через боковую дверь и уже через минуту вернулся, ведя за собой восьмерых детей.

Приблизившись к возвышению, они низко поклонились отцу и своим матерям. Мальчики были одеты в длинные желтые халаты принцев, а на девочках были маленькие зеленые кафтанчики. Они выстроились перед Селимом в ряд по старшинству.

— Старший сын моей бас-кадины Сулейман, ему семь лет.

— Ага… — буркнул Ахмед. — Мой наследник. Тебе известно, племянник, что однажды ты будешь султаном?

— На все воля Аллаха, мой господин, да продлятся твои славные дни тысячу лет!

Ахмед с любопытством уставился на мальчика. Сулейман не моргнув глазом выдержал взгляд.

— Мой второй сын, Мухаммед. Он от Фирузи. Ему шесть с половиной. — Мальчик поклонился. — Сын Зулейки Омар, ему пять. А эта маленькая вертлявая обезьянка — сын Сайры Казим, ему четыре года. Второй сын Зулейки, трехлетний Абдула, и, наконец, мой самый младший, Мурад, третий сын Сайры, ему всего два годика.

— Твой выводок произвел на меня глубокое впечатление, брат Селим. У тебя очень красивые сыновья, и я рад сознавать, что славная династия Османов не прервется. — Ахмед повернулся к девочкам-двойняшкам. — А это что за красавицы?

— Дочери Фирузи Хале и Гузель.

— Хале значит «нимб вокруг Луны», а Гузель — «красивая». Прелестно… — пробормотал Ахмед. — Подите сюда, малышки. Посидите у своего дяди на коленях.

Хале топнула маленькой ножкой и крикнула:

— Нет!

К счастью, Ахмед не обиделся. После сытного обеда он находился в прекрасном расположении духа.

— Меня отвергли, брат Селим! Твоя маленькая дочурка ранила меня в самое сердце. Что ж, удаляюсь с позором. — С этими словами он тяжело поднялся со своего места, поклонился госпоже Рефет, гарему своего брата и в сопровождении личных рабов покинул зал.

Хале взобралась к отцу на колени и устроилась поудобнее.

— Мне не нравится дядя Ахмед, — объявила она. — Он про-

К тайной радости Селима и всего его семейства, визит принца Ахмеда во дворец Лунного света был непродолжителен. Уже через несколько дней из Константинополя прибыл гонец с известием, что покои, отведенные для султанского наследника в Эски-серале, готовы, и Ахмед уехал. После этого еще примерно год обитатели крымского дворца жили в относительном спокойствии: столичные придворные интриги не касались их. К сожалению, это длилось недолго.

Покои, отданные принцу Ахмеду в Эски-серале, быстро утратили свой блеск и вскоре превратились в настоящий свинарник. Султанский наследник еще не имел сыновей. Мертворожденные младенцы, выкидыши и хилые девочки — таков был удел его икбал. Из-за этого Ахмед никак не мог взять себе жену-кадину, и поэтому в гареме все женщины были между собой относительно равны. Фаворитки менялись едва ли не еженощно, в зависимости от его настроения, а это, в свою очередь, порождало конфликты. Икбал Ахмеда только тем и занимались, что беспрестанно строили друг против друга козни за право распоряжаться рабами, служившими у Ахмеда. Сам же принц, стремясь выйти из-под влияния матери, не разрешал Бесме командовать своими слугами. В результате последние окончательно разленились, не имея над собой фактически никакого начальства. В покоях наследника все пребывало в беспорядке, здесь перестали убираться.

Хаджи-бею ситуация была хорошо известна, но он помалкивал о ней перед султаном. Зато активно распространял слухи о неряшливости наследника по всей империи. Порой ага кизляру даже приходила в голову мысль, что при удачном стечении обстоятельств не исключено, что его протеже Селиму, преданному мусульманину и счастливому отцу шестерых крепких сыновей, удастся заступить на трон Баязета без войны и большого кровопролития.