— Граф, прикажите одному из ваших людей доставить этого человека… как его зовут?

— Такахаси.

— Пожалуйста, прикажите одному из ваших людей доставить Такахаси к доктору Бауэр. Как только мы вернемся в Пекин, ему нужно будет ввести вакцину от бешенства. Мистер Ляо…

Она огляделась в поисках проводника, который помогал Огате успокоить испуганных пони.

— Господин Мицуками, не могли бы вы попросить его проводить нас к остальным входам в шахты? Я понимаю, насколько ужасна стоящая перед нами задача, но…

— Нет, госпожа, — спокойно ответил полковник, — не ужасна. Во всяком случае, не более ужасна, чем война. А это война. Знаете, некогда женщины моей страны учились воевать наряду с мужчинами…

Он отступил в сторону, давая Лидии подойти к Карлебаху.

— Вам лучше, сэр? — мягко спросила она. — Думаю, вам стоит вернуться в деревню вместе с Такахаси.

— Нет, — старик слабо отмахнулся, второй рукой нащупывая дробовик. — Нет, чем больше людей знает место… знает, где надо установить взрывчатку и газ… тем лучше. Несчастье может настигнуть любого из нас. В старых легендах и записях говорится… что они могут повелевать крысами. В катакомбах под Пражским замком, в колодцах, тоннелях и подвалах, которые связаны между собой… Матьяшу иногда приходилось отступать перед крысами… Но ничего подобного не случалось…

«Или вам об этом не рассказывали, — Лидия оглянулась на вход в шахту. — Или же вы решили, что хозяин Праги лжет вам…»

В сумерках первой пещеры сотни крыс копошились вокруг раздавленных и изломанных трупов своих сородичей. Выходящий из-под земли холодный поток воздуха нес с собой сладковатую гнилостную вонь. Лидия едва не подпрыгнула, когда одна из крыс пробежала рядом с ней по промерзшему склону.

Она вдруг осознала, что дрожит от потрясения и пронизывающего до мозга костей холода.

Мицуками протянул ей фляжку с бренди.

— Что ж, — тихо сказал он, — теперь нам есть чем объяснить заказ нескольких сотен баллонов с хлорином и такого количества взрывчатки, которое понадобится, чтобы обрушить шахты. К тому же и вы, и я теперь знаем, почему президент Юань так стремится получить власть над этими адскими тварями. Ябэ?

Солдат, который выглядел моложе большинства учившихся у Джейми студентов, все еще был смертельно бледен, но вытянулся по стойке смирно, чтобы выслушать распоряжения полковника.

— Хай!

Юноша отсалютовал и бросился к своему истекающему кровью товарищу, чтобы помочь тому взобраться в седло, затем повел пони по тропе вниз, к деревне, не решаясь обременить мохноногую лошадку вторым седоком. Карлебах встал, двигаясь с неуклюжестью полупарализованного человека, и огляделся в поисках фонаря, который остался лежать у самого входа в пещеру.

Стиснув зубы от отвращения, Лидия вскарабкалась на насыпь и прошла несколько ярдов, отделявших ее от темного провала в склоне горы. Из пещеры доносилось крысиное попискивание и шорох, от которых у нее волосы вставали дыбом. «Хлорин, — подумала она. — Запечатать шахту, взорвать емкости… Газ разъест органические ткани».

Она торопливо наклонилась, подобрала фонарь и выпрямилась.

Мысль легким дыханием коснулась ее разума. Шепот, доносящийся откуда-то из темноты; не слышимый звук, но нечто более глубокое, словно кто-то одними губами произнес ее имя.

Нет. Не имя.

Краем сознания она уловила единственное слово, которое оставило ее во власти холодного ужаса и смятения.

Сударыня…

И больше ничего.

Холодный пронизывающий ветер заставлял пекинцев кутаться в платки и накидки, и все же Эшеру казалось, что на темных улицах Внутреннего города он слишком приметен, как если бы вырядился в твидовую пару и фетровую шляпу. Даже в ранних осенних сумерках он предпочитал передвигаться по закоулкам хутунов, обходя стороной многолюдные улицы и залитые светом лавки. Среди ханьцев, в особенности из северных частей страны, встречались великаны в шесть футов роста. Лицо он наполовину прикрыл шарфом, руки обмотал потрепанными лентами и выглядел ничуть не более подозрительно, чем любой другой прохожий в потертом стеганом ципао и теплых штанах, заправленных в подбитые войлоком сапоги.

Но много лет назад дон Симон Исидро сказал ему: «Если бы за нами охотились друзья, или любовники, или члены семей убитых, заподозрившие истинные причины их смерти, они бы повели себя как всегда. Посещали бы места, где их любимый имел обыкновение встречаться со своим убийцей, проводили бы дни на его могиле. Большинство из нас обладает хорошей памятью на лица, имена, детали…»

Даже погрузившись в необоримый дневной сон, вампиры не утрачивали сознания.

Эшер знал, что другой возможности взглянуть на внешние стены и ворота усадьбы Цзо у него не будет. Если он появится там во второй раз, пусть даже днем, тот, кто укрылся за этими стенами, может пошевелиться во сне и подумать: «Я уже слышал эти шаги, чуял запах этой плоти, но они незнакомы мне».

Теперь он понимал, что именно таится в доме Цзо и почему эта семья так быстро обрела власть и богатство. И чувствовал себя полнейшим дураком из-за того, что не подумал об этом раньше. «В этом как раз наша сила, что никто не верит в наше существование», — как-то сказал ему Исидро. Но сейчас он находился в городе, где девяносто девять жителей из ста верили в немертвых и не остановились бы перед тем, чтобы выследить и уничтожить их.

Или использовать в собственных целях.

Или стать их слугами, к обоюдной выгоде.

«Вы стали слугой одного из них, верно? — спросил его полтора года назад Карлебах. — Его дневным человеком… кем-то вроде шабесгоя, которого моя внучка нанимает затопить печи в седьмой день…»

Они убивают тех, кто им служит… так он сказал.

А что, если нет?

Что, если они нанимают не одного «дневного человека», но целые человеческие семьи, как сказал ему отец Орсино? Дедушек, дядюшек, дочерей, двоюродных братьев? Что если они помогают этим семьям возвыситься и обогатиться в обмен на защиту во время дневного сна… и непрекращающийся поток слабых, запуганных или очень юных жертв? По словам отца Орсино, они правят миром… Призрак в подземелье, тайное сердце семьи, глава сообщества… князь преисподней.

Сама эта мысль казалась Эшеру чудовищной, хотя и не более чудовищной, чем артиллерия, фосген и потрясающая, невероятная тупость генералов, по-прежнему убежденных, что «воля к победе» и «патриотический дух» помогут одержать верх в штыковой атаке на отплевывающиеся очередями пулеметные позиции.

Он свернул с улицы Дэцзинмэнь на восток и прошел мимо Католического университета, время от времени сверяясь с нарисованной от руки картой, которую для него составили Лин и ее братья. Его обогнала вереница груженых углем верблюдов, потом едва не сбил с ног рикша, везущий двух ярко разряженных проституток. В этом районе всем заправляли Цзо. Их территория начиналась от западных стен Внутреннего города и простиралась почти до старых зернохранилищ в восточной части Пекина. Все рикши здесь работали на семью Цзо, торговки горячим супом и жареными дынными семечками снимали у них лотки на углах улиц, мелкие лавочники платили им за «защиту», игровые притоны отдавали им «долю». И ото всех к ним поступала самая разнообразная информация. Все хотели заслужить их одобрение и признание. Обычная ситуация для Пекина и Китая в целом.

Он считал повороты, высматривая ориентиры. В холодных сумерках узкие проулки хутунов казались непривычному глазу иностранца одинаковыми. Но в одном месте столбы ворот были не красными, а зелеными с позолотой. На перекрестке в глаза бросалась огромная яркая вывеска «Сад императрицы», заманивавшая в веселое заведение. Видневшееся за воротами главное здание опоясывали несколько ярусов открытых галерей (интересно, что республиканцы собираются делать с ЭТИМ?). В одном хутуне он насчитал десять поворотов на промежутке длиной в двести футов, зато в другом месте примерно на такое же расстояние протянулась улочка, ровная, как железнодорожные пути. Эшер привычно отмечал все вроде бы незначительные детали и подробности, как отметил бы выходы из дома, в котором собрался встретиться с противником.