– Понимаю, – ответила Элизабет, хотя выражение ее лица свидетельствовало об обратном. – Вы хотите создать в гостинице ауру любви.

– Именно! – сказал Винсент с довольным видом. – Но это не то, чего хочу я, это то, чего хотят они. – И он постучал пальцем по газете.

Элизабет откашлялась и заговорила, словно обращаясь к ребенку:

– Мистер Тэйлор, сейчас июнь, «дурацкий сезон», как мы его называем, когда не о чем писать. Пресса представляет искаженную картину общественного мнения. Она не отражает подлинных желаний ирландцев. Стремление к тому, что удовлетворяет лишь нужды прессы, было бы большой ошибкой.

Винсент отнюдь не выглядел убежденным.

– Послушайте, гостиница расположена в прекрасном месте с чудесными видами, на краю красивого городка с огромным количеством доступных уличных развлечений. Я хотела перенести пейзаж внутрь, сделать его частью интерьера. Используя натуральные земляные оттенки, например темно-зеленые, коричневые, и камень, мы сможем…

– Все это я уже не раз слышал. – Винсент снова затянулся. – Я не хочу, чтобы гостиница сливалась с горами. Я хочу, чтобы она выделялась на их фоне. Я не хочу, чтобы гости чувствовали себя какими-то хоббитами, спящими на холмике, заросшем травой и покрытом грязью. – Он сердито затушил сигару в пепельнице.

Она упустила его, подумал Бенджамин. Очень жаль: она действительно старалась. Он смотрел, как выражение ее лица смягчилось, когда работа ускользнула от нее.

– Мистер Тэйлор, – быстро сказала она, – вы еще не слышали все мои идеи. – Она хваталась за соломинки.

Винсент что-то проворчал и посмотрел на свой усыпанный бриллиантами «ролекс».

– У вас есть тридцать секунд.

На двадцать из них она застыла, но, в конце концов, собралась с духом и с явной неохотой произнесла:

– Поппи, расскажи ему о своих предложениях.

– Да! – От радости Поппи подпрыгнула и протанцевала к Винсенту, стоявшему у другого конца стола. – Итак, я представляю себе наполненные водой матрацы в форме сердец, горячие ванны, бокалы с шампанским на прикроватных тумбочках. Я представляю себе, как романтизм переплетается с ар-деко. Буйство, – она с помощью рук изобразила буйство, – насыщенных красных и бордовых оттенков, которые создадут впечатление, что вы находитесь в устланном бархатом чреве. Повсюду свечи. Смесь французского будуара с…

Пока Поппи тараторила, а Винсент оживленно кивал, жадно ловя каждое ее слово, Бенждамин повернулся и посмотрел на Элизабет, которая сидела, подперев голову, и морщилась от каждой высказанной Поппи идеи. Они обменялись скептическими взглядами по поводу своих коллег.

А затем улыбнулись друг другу.

– О господи, о господи! – радостно визжала Поппи, направляясь все тем же танцующим шагом к машине Элизабет. – Я бы хотела поблагодарить Дэмиена Херста за то, что он вдохновил меня, Эгона Шиле, – она смахнула с глаза воображаемую слезинку, – Бэнкси и Роберта Раушенберга за то, что их работы помогли моему творческому уму развиться, постепенно раскрываясь, как почка, и за то…

– Прекрати, – прошипела Элизабет сквозь зубы. – Они все еще на нас смотрят.

– Нет, не смотрят, что за мания преследования! – Ликование Поппи сменилось раздражением. Она повернулась, чтобы взглянуть на вагончик.

– Поппи, не оборачивайся. – Элизабет говорила с ней как с ребенком.

– Почему? Они не смо… Ой, нет, смотрят. До свидаааания! спаааасибо! – Она неистово замахала руками.

– Ты что, хочешь потерять заказ? – пригрозила Элизабет, отказываясь оборачиваться. Ее слова произвели на Поппи тот же эффект, что и на Люка, когда она пригрозила отобрать у него плейстейшн. Поппи сразу перестала подпрыгивать, и они в молчании дошли до машины. Элизабет чувствовала, как две пары глаз прожигают ей спину.

– Не могу поверить, что мы получили эту работу, – выдохнула Поппи, прижав руку к сердцу, когда они сели в автомобиль.

– Я тоже, – проворчала Элизабет, затем защелкнула ремень безопасности и завела мотор.

– Что с тобой, ворчунья? Как будто мы не получили работу, – спросила Поппи, устраиваясь на пассажирском сиденье.

Элизабет задумалась. На самом деле работу получила вовсе не она, а Поппи. Это была победа, которая таковой не ощущалась. И почему там оказался Айвен? Он сказал Элизабет, что работает с детьми, а какое отношение гостиница имела к детям? Он даже не задержался, чтобы все толком объяснить, а просто вышел, как только принесли напитки, не попрощавшись ни с кем, кроме нее. Она стала размышлять над этим. Может, он занимается бизнесом вместе с Винсентом и она вошла во время важной встречи, что, вероятно, и объясняло грубость и нервозность Винсента. Ну, в любом случае она должна была об этом знать, и она рассердилась на Айвена за то, что он не предупредил ее вчера вечером. Ей нужно было подготовиться, она ненавидела провалы.

Расставшись с крайне возбужденной Поппи, она отправилась к Джо, чтобы выпить кофе и подумать.

– Элизабет, привет! – закричал Джо. Трое клиентов, мирно сидевших за столиками, подпрыгнули от его внезапного крика.

– Пожалуйста, кофе, Джо.

– Для разнообразия?

Улыбка вышла вымученной. Она выбрала столик у окна, выходящего на главную улицу, и села к нему спиной. Она не любила наблюдать за людьми, и ей нужно было подумать.

– Прошу прощения, мисс Эган. – Мужской голос с американским акцентом заставил ее вздрогнуть.

– Мистер Уэст, – сказала она, с удивлением поднимая голову.

– Пожалуйста, зовите меня Бенждамином. – Он улыбнулся и показал на стул рядом с ней. – Не возражаете, если я к вам присоединюсь?

Элизабет сдвинула бумаги и освободила ему место.

– Хотите что-нибудь выпить?

– Кофе был бы в самый раз.

Элизабет взяла чашку, подняла ее и сказала хозяину:

– Джо, два фраппучино[2] с манго, пожалуйста.

В глазах у Бенджамина зажегся огонек.

– Вы шутите, я думал, здесь такое не подают… – Он не договорил. Его прервал Джо, поставив на стол две кружки кофе с молоком. – А-а, – закончил он разочарованно.

Она стала рассматривать Бенджамина. Выглядел он ужасно. Густые черные волосы колечками вились вокруг его головы, иссиня-черная щетина росла от верха волосатой груди до самых скул. На нем были старые джинсы, все в пятнах, потертая джинсовая куртка, рыжие ботинки на толстой подошве с налипшими комьями земли, от которых осталась дорожка от входной двери до стола, а под столом у ног образовалась кучка засохшей грязи. Черная грязь скопилась и под его ногтями, и, когда он положил руки на стол перед Элизабет, ей захотелось отвернуться.

– Поздравляю с удачей, – сказал Бенджамин с искренней радостью. – Все получилось отлично. Вы блестяще это провернули. За вас! Вы в таких случаях говорите «Слоньте!», да? – Он поднял вверх кофейную кружку.

– Простите? – холодно спросила Элизабет.

– Слоньте! Это неправильно? – спросил он озабоченно.

– Нет, – сказала она. – То есть правильно, но я не о том. – Она покачала головой. – Я не «провернула это», как вы говорите, мистер Уэст. Получить этот контракт не было таким уж неожиданным везением.

Загорелая кожа Бенджамина слегка порозовела.

– О, я совсем не то имел в виду, и, пожалуйста, зовите меня Бенджамин. Мистер Уэст – как-то уж слишком официально. – Он неловко поерзал на стуле. – Ваша помощница, Поппи… – он посмотрел в сторону, подбирая слова, – она очень талантлива, у нее масса невероятных идей, а у Винсента, в общем, такой же подход к делу. Иногда он чересчур увлекается, и его нужно слегка сдерживать. Понимаете, моя работа – следить, чтобы все строилось вовремя и в рамках бюджета, так что я собираюсь поступить как обычно: убедить Винсента, что у нас нет денег на идеи Поппи.

У Элизабет сердце упало.

– В таком случае он решит нанять дизайнера, который будет ему по карману. Мистер Уэст, вы что, пришли сюда уговаривать меня отказаться от этой работы? – холодно спросила она.